Ашхабадские сны - А.М. (Taller)

(НА ПЕРЕСЕЧЕНИИ СНОВ)

Я сплю во сне?!

Меня даже порадовала это мысль. А потом слегка покоробило. Нет, нет….. Гораздо интереснее проснутся наяву. А как мне проснуться наяву, когда я сплю во сне?! И тут меня осенило. Ведь это не просто сон. Их 2. 2 сна. Я вижу 2 сна. 2 сна одновременно.

Успокой свой разум. Ибо он глуп.

Сон во сне, это, пожалуй, что-то по запредельней, чем сон наяву. А хотя какая мне сейчас разница? Ведь видеть сны это тоже счастье? Стоп... Осознавать себя в реальном пространстве, вот это счастье.

И тут я понял, что видел это уже не раз. Себя идущего навстречу себе во сне в Ашхабаде, где меня нет, и быть не могло. Хотя кто его знает, быть может, оно могло и быть. Ведь откуда тогда сны? Откуда мы там, на пересечении снов? Идём каждый по своим делам, проходим неизменно друг друга. Не замечая то, что у нас одно лицо, и мы должны быть одним целым. Заворачиваем за угол друг от друга. И лишь не большой минутный ступор охватывает нас при встрече. Но нас там нет, ни меня, ни его, который, по сути, тоже является мной. Мы не можем встретиться, точнее говоря, мы встречаемся иногда, или даже периодически, но мы видим друг друга в первый раз. И просто не можем узнать себя в лицо. Там во снах, в Ашхабаде.

Проснуться... Надо проснуться...

Я знаю, что ты тоже видишь сны.

/19.11.2007/

Скоро мы всё забудем

Скоро мы всё забудем...

Он человек в красной рубашке, в синих потёртых джинсах. У него на левой руке на большом пальце черный ноготь.

Скоро мы всё забудем...

У него дома в холодильнике недопитая бутылка пива, а в пепельнице недокуренная сигарета, в туалете прошлогодняя газета на замен туалетной бумаги, а в буфете туалетная бумага на замен салфеток.

Скоро мы всё забудем...

Материализм и идеализм. Истина в центре. Он так долго к ней шёл, а дойдя до центра, потерялся, потерялся в собственных стремлениях.

Скоро мы всё забудем...

Он смотрел себе в глаза, видел глубину, тонул в ней. Физическое и метафизическое. Пускаясь в путь, в котором хотел собрать себя воедино, рассыпался на куски.

Скоро мы всё забудем...

Они так долго навязывали ему его неполноценность, что он стал камнем.

/15.03.2008/

Девочка и медвежонок

Безоговорочно подчиняясь глупым мыслям, долбившим голову с самого утра, я вышел под дождь. Следуй своей судьбе, Сантьяго брат, ствол в висок. Одиночество. Уходили не мы одни. Надменно думал, что создал что-то новое, писал безобразные строки, отрывками, почти рифмованные, бессмысленные, или же просто поток мыслей.

Идиллию сосуществования с дождём нарушал только хаотичный гул машин. Сны в последнее время какие-то странные, подумал, было. Интересно, а Булгаков ревновал свою Маргариту к Мастеру? Я бы, наверное, ревновал, хотя какое мне к чёрту дело. Нашедший долго искомое теряет смысл, ему становится страшно, счастье на части рвёт, зажал в кулак, отпустил, не улетает, зачем искал? Видно не то что-то. Ну и, слава Богу, продолжим путь. Своя дорога счастье. Своя судьба, Сантьяго, брат, просить большее - стать попрошайкой, бери это твоё. Не замечал мелочей. Знаки. Мир-любовь, а иначе и быть не может.

Стал приходить в себя. Промокший и почти голодный решил зайти к другу. Мокрыми улицами, тротуарами давно изученными, до малейшей трещины в асфальте, стал подходить к подъезду №2. Небо тёмное над головой светлой, заполненной мыслями безудержными громом разверзлось. Ну, вот опять дождь, не далеко и до снега. 21.00. Посмотрел на часы. Спать рано, да и негде пока.

-Вика иди домой! - грозный голос, видавший виды слился с громом и стал почти стихией – Домой сказала.

-Мама, ещё чуть-чуть….

-Щас спущусь, покажу тебе чуть-чуть…

А тебе не западло, тётенька, с 7 этажа пешочком, лифт то я знаю уж как 2-е сутки не работает, подумал я.

-Ну ладно ещё 5 минут погуляй и домой.

- Хорошо, мама!

Да 7-й этаж все-таки, гуляй Вика до утра!

Девочка с синим бантиком под цвет глаз её светом озаренных, лет 8-9 бегала вокруг рисунков на асфальте мелом нарисованных с газетой и накрывала их от дождя. Странным мне показалось это дело, борьба стихии и маленькой девочки. Что-то светлое промелькнуло в голове. Показалось даже, что она разговаривает с графикой на асфальте. Подошёл поближе и действительно

- Подожди не много, сейчас я тебя накрою, а завтра дорисую, жаль, что я не могу забрать тебя к себе на ночь.

Родители дома... продолжил я про себя. Вот так всегда, проводил её до дома, надеялся на чашечку кофе, да не на кофе, конечно, я кофе вообще не пью... надеялся. А она говорит, спасибо, мол, за вечер, жду нашей следующей встречи, жаль, что я не могу забрать тебя к себе на ночь, родители дома…

Увидел на асфальте почти смытого симпатично недорисованного медвежонка.

- Да не повезло тебе, брат! - вырвалось у меня.

- Тебе чего? - не отрываясь от спасения своего творения недовольно сказала девочка. И вытерла лоб перепачканными мелом руками.

- Не повезло другу, говорю, твоему, только нарисовали, а уже и смываться надо...

- Это мы ещё посмотрим, кому смываться надо.

Девочка поверх газеты положила полиэтиленовый пакет.

- Вот так всегда хочешь куда-нибудь смыться, а тебя закрывают, и не спросят даже, чего ты сам-то хочешь.

- Чего? - Удивилась девочка. Порыв ветра подхватил пакет, он взмыл над моей головой, я его уже было, хотел схватить, попятился назад, поскользнулся и уже через мгновения сидел в луже. Пакет, почувствовавший себя птицей, наверняка за всё время своей полиэтиленовой жизни впервые ощутил себя свободным, и полетел осваивать новые, доселе неизведанные ему дали в сторону троллейбусной остановки.

- Держи газеты, а то тоже улетят - приказала мне девочка и побежала вслед за покрывалом для своего медвежонка.

Я послушно встал, и даже не отряхиваясь, ринулся на защиту утопающего, точнее смывающегося. Успел прижать газеты к земле рукой, и довольный собой стал дожидаться девочку с пакетом. Долго ждать не пришлось, секунд через 40 она уже стояла рядом с нами. Мной и медвежонком.

- Ничего завтра подрисую, будет как новый. Убери вообще газеты, видишь, размокли, только мешают.

Я послушно убрал газеты.

- Дождь кончился, можешь не накрывать его.

- Не накрывать? - Возмутилась девочка. - Да думай хоть, чего говоришь!

- А что я такого сказал?

- А вдруг ночью опять дождь? А я ему ногу дорисовать не успела, он даже убежать не сможет...!

- Да действительно сбрякнул, - мне даже стало стыдно, что я такой глупый.

- На, накрой его пакетом, - девочка протянула мне пакет.– А я камни пойду, найду, придавим его, чтобы больше не улетел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});