Мазай - Натали Деген

– Ты в чём? – спросила меня Маринка.

– Да так. Как обычно, – ответила я.

Маринка расстроилась. «Как обычно» – не входило в её планы. Она настойчиво подсовывала меня Петру, продолжая сулить и любовь, и славу.

Для этого сейчас меня, вероятно, должно обнимать узкое платье с открытой спиной. Я даже не знаю, какого цвета. Какие цвета любит Пётр? По этому поводу Маринка меня ещё не проконсультировала. Тогда бы и тёткина шляпа сослужила бы наконец службу, романтично прикрыв мои русские глаза тонкой французской соломкой. Ведь зачем-то она регулярно присылала их? Лет двадцать назад из Франции. Может быть, она знала, что они пригодятся мне для обольщения мэтра?

– А духи? – допытывалась Маринка.

– Что духи? – переспросила я.

– Духи у тебя хорошие?

– Они у меня всегда хорошие, – ответила я.

Это несколько подбодрило Маринку. Видимо, она решила, что крепость придётся брать сподручными средствами. Нет наряда, ну и не надо.

Тонкий запах – гораздо важнее, а бывает и эффективнее.

«Это мы! Марина с Машей!» – прокричали мои девчонки в домофон.

Я заметила, что каждая из нас критично оглядела себя, пока семенила по лестнице. Ну надо же, и я туда же. Удивилась я. Ещё сегодня утрoм мне всё казалось безразличным. И мэтр, и его юбилей, и то, что Маринка тащит меня туда. А теперь я бегу по лестнице к его квартире. Волнуюсь. Наверное, потому что он – Мэтр. И этого у него не отнять.

– Здравствуйте, девушки! – Пётр Васильевич стоял на пороге уже гостеприимно открытой двери.

Мне понравилось его обращение. Он мог бы сказать: «Здравствуйте, девочки!» Но ни Маринка, ни я – давно не девочки. Подобное приветствие неприятно напомнило бы нам об этом. Тогда это обращение подходило бы только к Маше. Или он мог бы сказать: «Здравствуйте женщины!». Ну это уже совсем никуда не годно. Кому это хочется слышать такое приветствие? Наверное, только голубым мужикам. Когда слово «женщина», обращённое к ним, звучит для них уже как комплимент. А «девушка» – это период в жизни женщины, в который ей хочется побыстрей войти, а потом никогда не выходить. C каким бы удовольствием нам всем бы хотелось остаться девушками! Но жизнь неумолима, к ней нельзя «подлизаться» или «окрутить». А Петра, по утверждению Маринки, можно. Или она слишком хорошо думает обо мне, а Пётр может и не разделять её мнения.

– Здравствуй, Мариша!

– Здравствуй, Петя!

Они расцеловались, осторожно прикасаясь друг к другу.

– Петя, это та безработная, но талантливая Лена! О которой я тебе говорила. Ты обещал подумать насчёт её трудоустройства к нам. Помнишь?

– Помню. Здравствуйте, Лена! – сказал Пётр Васильевич и протянул мне руку.

Рука его оказалась сухая и тёплая, как руки друзей. Хорошо, что ко мне целоваться не полез… – подумала я. От него исходил приятный запах. Не новомодный и кем-то только что выдуманный, а какой-то классический, которым пользуются мужчины, внушающие постоянство. Господи! В его жизни была куча жён! И ещё б́ольшая тележка любовниц! А я уже в запахе какое-то постоянство нафантазировала! Ленуся, не приписывай окружающим людям то, чего тебе в них недостаёт! Поставила я себя на место. Вот ведь Маринка говорила: «Ты его близко не знаешь.» Что будет дальше? Если мне уже с порога мерещатся его рыцарские латы.

– Пётр Василич, здрассте! – Маша подскакивала за моим плечoм.

– Здравствуй, Маша, звезда наша! – ответил Пётр Васильевич. Осторожно расцеловался с Машей и принял из её рук букет.

– Цветы-то какие! Спасибо, родная!

В этот момент, я поняла, что мои цветы Петру уже презентовала Машка. И она оказалась за это даже «родная». А я пришла сюда – нет никто, да ещё и, как выясняется, с пустыми руками.

– Ты чё цветы Машке отдала? – незаметно подпихнула меня сзади Маринка.

– Я не отдавала. Я забыла про них. А Машка помнила, – оправдывалась я.

Я знала, что завтра юбилей Петра будут отмечать всем театром. Они давно что-то готовили к его дню рождения. Потом все пойдут гулять в какой-нибудь новый модный ресторан. А может, и в хороший старый, Маринка говорила, что Пётр консервативен.

А сегодня, по словам Маринки, должны прийти «только свои». Большая и просторная квартира просто кишeла гостями. Я и не думала, что «только своих» неберётся почти пару десятков. Мимо нас сновали пожилые, молодые и средних лет женщины. Они все несли что-то с кухни в гостиную.

– Куда мне? – спросила я Маринку.

– Иди, сядь за стол, – ответила Маринка, – а вообще-то нет… Пойдём, и ты что-нибудь из кухни поносишь. Пусть Пётр видит, что ты ещё и хозяйственная.

Я зашла на кухню, взяла по указанию Маринки какую-то тарелку с салатом и понесла её в гостиную. Там была куча народу и все вопросительно посмотрели на меня. Оказывается, только мне могло показаться, что здесь «кого только нет». И мне не стоит чувствовать себя лишней. На самом же деле здесь действительно были все свои. И все знали друг друга. Только я не знала никого.

– Добрый вечер! – обратилась я к присутствующим. Я бы не стала утверждать, что мне кто-либо ответил. Я виновато поставила салат на самый край стола, где было абсолютно не его место. И удалилась исследовать другие комнаты.

Видимо, они подумали, что я новая пассия Петра, o которой они, почему-то, ничего не знают. Вероятно, это были действительно только «близкие люди», если наличие у Петра новой, не представленной его обществу любовницы, просто оскорбило их.

Коридор был большой и просторный, комнат с настежь открытыми и полуоткрытыми дверьми исходило из него множество. Я не знала, куда податься. И стала осторожно заглядывать в каждую распахнутую дверь по очереди. Уже во второй я увидела молодую хорошенькую женщину, oсторожно режащую огромный торт на маленькие кусочки. Таких больших тортов, справа и слева от неё, высилось ещё два. Поэтому я решила, что здесь запросто может пригодиться моя помощь.

– Добрый вечер, давайте я вам помогу? – предложила я.

– Давайте! – обрадовалась девушка.

Мы стали сосредоточенно резать торт вместе. И я обрадовалась своей занятости.

– Вы что-то в нос говорите. У вас нет насморка? – поинтересовалась она.

– Не-ет, – возразила я.

С каких это пор кому-то кажется, что я гнусавлю? – Удивилась я.

– Вы понимаете, здесь дети. Я бы не хотела, чтобы их кто-то заразил, – продолжала девушка.

– Да вы не беспокойтесь, я совсем не простужена, – защищалась я.

– Скажите, а у вас есть в доме кошка? Или cобака?

– Не-ет, – отнекивалась я.

– В последнее время нам не даёт покоя аллергия на домашних животных, – пожаловалась она.

Я задумалась: кому это «нам?», как в комнату заглянула Маринка.

– Я везде тебя ищу! Вот ты где! Идём к нам.

– Иду! – с готовностью ответила я, тут же отложила нож в сторону и обрадовалась возможности сбежать от странной собеседницы, которая в моём лице видела только ходячую заразу. Как это она мне ещё торт разрешила резать? – Подумала я.

– Ты чё с ней болтаешь? – спросила Маринка

– С кем?

– С Лилькой?

– А кто это?

– Его жена.

– Да? – удивилась я, – а почему с ней нельзя разговаривать?

– Потому что она дура

– Я заметила.

– У нас негласный договор. Мы, когда все встречаемся, мы её игнорируем.

Ага, -подумала я, – что-то типа «закрытого сообщества». И Маринка к нему тоже принадлежит. А я – с ней. Значит, она меня может туда ввести. И я буду если уж и не «своя», то хотя бы «уважаемый гость». А не безымянная подносительница салата.

Дом мэтра нельзя было назвать простеньким. Не знаю, как на других, но на меня со всех стен давили его знания. В библиотеке, с полу до потолка, всё было заставлено книгами. Это понятно, на то она и библиотека. Но с другой стороны, когда стоишь рядом с такой книжной громадой, то невольно задумываешься: неужели один человек может всё это за свою жизнь прочесть? А может быть, как раз к семидесяти пяти и может. Говорят, он знaет три языка и читал большинство мировой классической литературы в оригинале. Коридор украшали полотна неизвестных мне мастеров. Я стала ощущать себя ещё более неловко, без конца приставляя к себе приставку «не».

Со мной никто НЕ поздоровался. Стольких книг я в своей жизни, вероятнее всего, для себя ещё НЕ открыла. На трёх языках я НЕ разговариваю. Техникой письма этих неизвестных мне мастеров мне ещё никогда НЕ представлялось возможности восхищаться.

Господи, а Маринка думает, что я способна его окрутить! Че-eм? Моими хорошими духами? Да тут в квартире с десяток всяких баб. И все они призывно благоухают. Но как же Лиля?.. Вспомнила я. Как она-то умудрилась его заполучить? Интересно, она задавала ему в первый день знакомства такие же дурацкие вопросы? Или его она ни о чём не спрашивает, a сразу лечит. Просто для профилактики. И от простуды и от аллергии на домашних животных. И он всегда чувствует себя с ней «под присмотром». Никакая зараза его не проймёт, потому что самая главная зараза – Лилька – уже поселилась в его доме. Вероятно, он сам устал от своих знаний. И умных жён. А в ней он отдыхает и ни о чём не думает. Я давно заметила, мужики глупеют, когда хотят понравиться. Распуская в период ухаживаний свой павлиний хвост, они всегда стремятся казаться лучше. Умнее, чем они есть, oстроумнее, чем бывают обычно. А с Лилькой ему и хвост не надо было распускать. Наверное, слушая её глупости, он молчит. И улыбается. Глупость либо раздражает, либо умиляет. Видимо, Лилька умиляет его, иначе бы не женился. Или давно бы ушёл.