Меликства Хамсы - Раффи

Из документов екатерининской эпохи выясняется, что императрица и Григорий Потемкин пришли к решению восстановить армянское государство с центром в Арцах-Карабахе, а главой государства назначить одного из меликов. 19-го мая того же 1783 г. Г. Потемкин представляет Екатерине II докладную, в которой предлагает: «После ликвидации ханства следует область его (Ибрагим-хана – Б. У.), которая составлена из народов армянских, дать в правление национальному и чрез то возобновить в Азии христианское государство, сходственно высочайшим вашего императорского величества обещаниям, данным через меня армянским меликам» (там же, стр. 238, док. № 24).

Раффи – великий писатель и патриот – глубоко сопереживал судьбе любимого им Карабаха, однако любовь эта никак не влияла на его объективность в описании исторических событий и лиц. Он постоянно верен реальной истории, неизменно руководствуется замечательным правилом, выработанным еще армянскими историографами V века: «не прибавлять несуществовавшего… не убавлять существовавшее» (Лазар Парбеци). Однако нередко случается, что перо историка-романиста восстает против несправедливого развития событий, и в авторских примечаниях к книге или непосредственно вслед за беспристрастным изложением фактов следуют строки, более характерные для писателя-обличителя. Так, например, обстоятельно представив завоевание русскими войсками Арцах-Карабаха и политические последствия этого события, автор в сноске дает следующее примечание: «Русские, овладев с помощью меликов Карабахом, оставили главным правителем области заклятого врага тех же меликов – Ибрагим-хана. Ибрагим-хан изменил русским и был убит. На его место был назначен старший сын предателя Мехти-хан, наделенный более широкими правами. Однако он совершил еще большее предательство: в 1822 году он сбежал из Карабаха в Персию и, вернувшись с персидским войском, начал войну с русскими. Непонятно, почему русские чиновники того времени предпочитали этих вероломных ханов армянским меликам, которые самоотверженно служили России?»

Писатель-историк считает, что подобное отношение необъяснимо с точки зрения обычной человеческой логики, ибо оно не просто аморально по отношению к доверию и преданности, проявленным армянами, но и глупо и неразумно прежде всего с точки зрения политико-экономических интересов Российской империи.

Раффи удивлялся подобному поведению русских властей, подобной плате за доверие и преданность. Он не предполагал, что именно оно будет доминирующим для последующих русско-армянских политических отношений в судьбоносные моменты их истории.

Вспомним первую четверть двадцатого века. С каким воодушевлением бросились армянские революционеры в пламя и бури русской революции, ускорив тем самым гибель собственной самостоятельности, как стремились они помочь русскому народу в его борьбе за свободу, доверившись своему мудрому наставнику, который был убежден, что чем свободнее и могущественнее будут русские, тем лучше для армян (Ов. Туманян). Вспомним, как сгорели в этом пламени Богдан Кнунянц и Сурен Спандарян, Прош Прошьян и Слава Каспарянц, Степан Шаумян и другие мученики Бакинской коммуны…

И русские стали свободными, стали хозяевами своей судьбы (и судеб многих сопредельных стран и народов). Что же произошло далее, как были вознаграждены вера и самоотверженность армян? Точно так же, как и за сто лет до этого…

Новая Россия расчленила Армянскую страну и одну ее часть отдала Турции, врагом которой была и с которой воевала на протяжении двухсот последних лет. Остальные же части были переданы наследникам Панаха и Мехти-хана, видимо, в расчете, что армяне стерпят, как всегда верные и надежные…

Армянская сторона, конечно, стерпела, и спустя семьдесят лет удостоилась такого же отношения, после того как на весь мир прозвучало требование справедливого решения проблемы Арцаха – этой кровоточащей раны Армении, после того как против ее сынов были осуществлены акты геноцида в Сумгаите и Кировабаде, в Ходжалу и Баку…

Однако азербайджанский шовинизм не удовлетворился и этим: последовали преследования русских и вообще русскоязычного населения, проживающего в различных районах республики, их насильственное изгнание, совершено нападение на южную границу Советского Союза, уничтожены пограничные укрепления на протяжении многих сотен километров…

Что же последовало за всем этим? Центральное правительство, в полном соответствии с двухсотлетней политикой империи, вновь предоставило широкие права и привилегии азербайджанской стороне, попирая священные права арцахских армян, вновь презрев их доверие и преданность.

Воистину Раффи и сто лет спустя мог бы задать тот же вопрос: «Непонятно, почему русские чиновники предпочитали этих вероломных ханов?»

Для Раффи повествование о меликетвах Карабаха – это не только история, не только цепь событий, происшедших в определенный исторический период, который, войдя в многовековую историю народа, дополняет ее, придает ей полноту и завершенность. В героической истории меликов Арцах-Карабаха он сумел увидеть самое обнадеживающее: в армянах никогда не умрет жажда свободы и политической самостоятельности, в этом непокорном и мужественном народе неистребимо стремление к независимости, неизменна готовность с оружием в руках отстаивать свое святое право на свободу и национальную жизнь. Спустя четыре десятилетия известный русский поэт и большой друг армянского народа Сергей Городецкий об этом напишет так: «У каждой страны, у каждой нации есть своя заветная твердыня. Когда история народа складывается счастливо, она становится центром культурной и политической жизни. Когда судьба преследует нацию, она бывает оплотом национальной жизни, островом надежд, залогом возрождения.

Именно последнюю роль играла и играет для армянского народа горная область Карабах».

Последующее развитие истории, а также события последних лет подтвердили, что великие провидцы не ошибаются.

Большое место в «Меликствах Хамсы» занимает описание обстоятельств возникновения Шушинского ханства, коварной антиармянской деятельности Панах-хана и Ибрагим-хана. Показано, как в области, тысячелетиями населенной исключительно армянами и находившейся под их управлением, в середине XVIII века впервые появились кочевые тюркские племена и в сравнительно короткое время сумели укрепиться в ней, вызвать распрю между соседями и навлечь на нее страшные бедствия только потому, что единство армянских меликов было поколеблено и междоусобица породила предательство. Хитроумный Панах – этот первый вступивший в Арцах-Карабах неармянин – появился там в тот момент, когда один из армянских меликов – Шахназар Второй – для того чтобы удержать незаконно приобретенные меликские права, нуждался в помощи извне. Позволив Панаху укрепиться в крепости Шоша, издавна служившей надежным оплотом самообороны арцахских армян, – Шахназар навсегда подорвал их единство. С этого времени перед меликами неизменно стояла одна основная и неодолимая задача – обезопасить себя от посягательств поселившегося на их земле пришлого злодея.

Подробно излагая эти события, Раффи предупреждает своего читателя: государства гибнут из-за распрей властителей. Каждая его строка вопиет: единство и согласие! Народ, если он хочет сохранить себя, стремится к благоденствию и могуществу, должен руководствоваться общенациональными интересами, подчиняя им личные и даже местные. Знаменательно, что автор, склонный в своих больших и малых произведениях к назиданиям и поучениям, в «Меликствах Хамсы» отказывается от них, ибо сами факты, описанные им исторические события достаточно красноречивы и поучительны.

До Раффи древняя история и историческая география Арцах-Карабаха никем специально не изучались, и можно было ожидать, что в «Меликствах Хамсы» автор мог допустить те или иные неточности, относящиеся к этим областям. К счастью, их почти нет, ибо Раффи неизменно придерживался сведений, содержащихся в бессмертных творениях древнеармянской письменности. Так, например, он неоднократно упоминает, что Арцах-Карабах – это часть раннесредневекового Агванка, церковь – это церковь Агванка, княжества – это наследники царского дома Агванка. Он не испытывал необходимости в историко-критических экскурсах, так как исходил из следующей несомненной для него исторической ситуации: Арцах (позже называемый также Малый Сюник, Хачен, Карабах) впервые упоминается в клинописных надписях Ванского царства, причем как область, входящая в состав этого царства, а впоследствии – Великой Армении. Таково было положение до начала V в. н. э., когда Персия образовала в подвластной ей части Армении и Кавказской Албании (между Курой и Кавказским хребтом) кусакалства или марзпанства, и в одно из них – марзпанство «Агванк» – вошли как области за Курой, или собственно Агванк, так и области, составлявшие часть Армении, населенные армянами и занимавшие территорию между Курой и Араксом. По имени наибольшей вошедшей в него части марзпанство это получило персидское название «Агванк» (позже и арабское «Арран»). К концу V века армянская часть внутри марзпанства приобрела политическую самостоятельность, создала государственное образование, основатель которого Вачаган Благочестивый назвал его царством и даже создал для него свод законов, называемый в древних источниках «Канонической конституцией» (см. Мовсес Каганкатваци, «История страны Агванк», кн. 1, гл. 26).