Семь чудес света - Matthew Reilly

Нубия — земля золота.

И оно действительно там было. Древние египтяне везли золото Нубии для своих многочисленных храмов и сокро­вищниц.

Согласно источникам, найденным в Александрии, золото в шахте иссякло через семьдесят лет после его обнаружения. Потом шахте подарили вторую жизнь: здесь нашли редкий камень — диорит. За двести двадцать шесть лет до нашей эры закончился и диорит. Тогда фараон Птолемей III решил использовать шахту для особой надобности.

С этой целью он направил сюда лучшего архитектора — Имхотепа V — и отряд из двух тысяч человек. Над проектом работали три года в обстановке строжайшей секретности.

Северный вход в шахту считался главным.

Первоначально он был на одном уровне с болотной водой. От дверей в горе прорубили широкий горизонтальный канал. По каналу вывозили баржи, груженные золотом и диоритом.

Но затем пришел Имхотеп V и все переделал.

С помощью водозапорной системы, во многом похожей на ту, которой пользуются в наше время европейцы, его люди отвели болотные воды, а инженеры опустили дверь на глуби­ну 40 футов. Первоначальный вход заложили камнями и за­сыпали землей.

Затем Имхотеп убрал перемычку, и болото вернулось, за­топило новый вход, скрыв его ото всех более чем на 2000 лет.

До наших времен.

Однако в шахту вел и другой вход, менее известный, с южной стороны горы.

Этой дверью заканчивался наклонный ствол. По нему сбра­сывалась порода во время первоначального прорубания шах­ты. Его Имхотеп тоже переделал.

Этот вход и искала Девятка.

Впереди шагал высокий седобородый Волшебник. В од­ной руке он держал старинный папирусный свиток, в дру­гой — современный портативный сканер местности. Девятка остановилась в восьмидесяти метрах от подножия горы. Ря­дом росли четыре тенистых дерева-лотоса.

— Сюда! — призвал старик, рассматривая купол. — Боже! Его нашли деревенские мальчишки.

В грязном куполе виднелось крошечное квадратное отверстие. Взрослому человеку пролезть в него было бы весьма затруднительно. К краям дыры прилипла коричневая грязь.

Этот вход никто бы не увидел, если бы специально его не искал, но так уж получилось, что профессор Макс Эппер отправился на его поиски.

Он быстро прочитал текст на папирусном свитке:

В нубийском болоте, к югу от шахты Сотера, Среди любимцев Собека,

Отыщи четыре символа Нижнего царства.

Там открывается вход к более трудной дороге.

Эппер взглянул на своих спутников.

- «Четыре символа» —это деревья-лотосы: лотос был Священным символом Нижнего царства. «Любимцы Собека - крокодилы, поскольку Собек — бог воды и разлива Нила, чьим священным животным являлся крокодил. «В бо­лоте к югу от шахты Сотера»: Сотер — прозвище Птолемея I. Вот и все.

Рядом с грязным отверстием валялась небольшая плете­ная корзина. Такие корзины в ходу у суданских крестьян.

- Глупые, глупые мальчишки, — сказал Волшебник и от­кинул корзину ногой.

Чуть раньше, проходя через деревушку, команда встретила крестьян, которые сообщили, что всего несколько дней назад четверо юношей прослышали об интересе европейцев к их горе и, соблазнившись такими рассказами, отправились исследовать болото. Один из них вернулся в деревню и сказал, что трое других влезли в отверстие и не вернулись.

Предводитель Девятки шагнул вперед и заглянул в дыру.

Остальные члены команды ждали, что он скажет.

О своем командире они мало что знали. Его прошлое было окутано тайной. Известно было лишь, что звали его Джек Уэст по прозвищу Охотник.

К тридцати семи годам он получил военное и университет­ское образование. Служил в лучших в мире войсках специ­ального назначения. В Тринити-колледже Дублина Макс Эппер преподавал ему античную историю.

В девяностых годах в Пентагоне, в первой десятке лучших в мире солдат, только один человек не был американцем. Джек Уэст. Он числился под номером 4.

Но в 1995 году Уэст исчез из пределов досягаемости меж­дународного радара. Именно так. Его не видели больше ни на интернациональных учениях, ни в специальных миссиях. Он даже не вошел в 2003 году с союзниками в Ирак, хотя в 91-м году поучаствовал в операции «Буря в пустыне». Все полага­ли, что он забросил военную карьеру. Более десяти лет никто его не видел и не слышал. Вплоть до настоящего момента.

И вот он снова появился.

Великолепная физическая форма, темные волосы. Прон­зительные карие глаза постоянно прищурены. Обезоружива­ющая улыбка — правда, улыбался он редко.

Сегодня на нем, как и на других членах команды, одежда была явно не военная: потрепанная коричневая куртка из парусины, видавшие виды рабочие штаны и прошедшие мно­жество походов подкованные металлическими набойками бо­тинки фирмы «Саломон».

На его руках были перчатки, но, присмотревшись к об­шлагу левого рукава, вы бы заметили проблески стали. Левая рука — кисть и предплечье — была протезом. Как это про­изошло, мало кто знал, хотя в число посвященных входил Макс Эппер.

Зато всем было известно, что их командир блестяще вла­деет военным искусством, классически образован и готов до последнего вздоха защищать вверенную ему девочку. Если кто и способен был осуществить эту невозможную миссию, так это он.

В это мгновение над деревьями захлопали крылья. Из-за верхушек с пронзительным криком вылетел маленький ко­ричневый сокол сапсан и легко опустился на плечо Уэста. Сокол величественно, с покровительственным видом, огля­делся по сторонам. Его звали Хорас.

Уэст даже не заметил птицу. Он задумчиво смотрел в тем­ное квадратное пространство.

Стер с краев грязь, обнаружив при этом врезанный в ка­мень иероглиф:

— Вот мы и встретились снова, — тихо сказал он, обра­тившись к символу.

Повернулся к товарищам и попросил:

— Глостик[1].

Ему подали глостик, он включил его и швырнул в дыру.

Глостик пролетел 20 футов, озаряя на своем пути каменный, похожий на трубу канал... плюх! — упал в воду и осветил...

Огромное количество крокодилов. Нильских крокодилов, наползающих друг на друга, бьющих хвостами, клацающих зубами.

— Любимцы Собека, — сказал Уэст. — Мило. Очень мило.

В этот момент радист команды, высокий ямаец с высветленными дредами, изрытым оспой лицом и могучими руками, встревоженно тронул свои наушники. По-настоящему его звали Уэзерли, по первому прозвищу — Колдун, а теперь, с легкой руки девочки, все называли его Курчавый.

— Охотник, — сказал он, — европейцы только что вошли в Третьи ворота. Они внутри Большой пещеры. Сейчас они вносят туда кран, чтобы попасть в нижние слои.

— Черт...

— А сейчас еще хуже. Американцы только что перешли границу. Идут быстро. Большая сила: четыреста людей, с автоматами, пистолетами, позади отряд с ручными гранатометами. Их главная сила — СИФ.

Последние слова привлекли внимание Уэста.

СИФ был лучшим американским отрядом особого назначения. Подчинялся он только президенту, и ему была дана полная свобода убивать. Уэст по опыту знал, что от сифовцев следовало держаться подальше.

Он выпрямился.

— Кто командир?

— Джуда, - мрачно ответил Курчавый.

— Никак не думал, что он сам пожалует. Черт! Нам надо поторопиться.

Уэст обернулся к команде.

— Хорошо. Простак, будешь стоять на страже. Все ос­тальные...

Он снял с ремня странного вида шлем, надел на голову.

— ...Танцуют рок-н-ролл.

И они вошли в подземную темноту.

Быстро.

Установили в наклонной шахте стальную треногу, и под руководством Уэста, восемь человек, один за другим, спусти­лись по свисавшей с треноги веревке.

Один человек, темноволосый испанский коммандо, прежде известный как Матадор, а теперь откликавшийся на Проста­ка, остался наверху сторожить вход.

Входная шахта

Уэст спустился по веревке, проскочив мимо трех боковых ходов, отходивших от главной шахты.

Сокол уютно устроился в сумке на его груди. На голове Уэста была побитая пожарная каска со значком «ПДН[2]. Уча­сток 17». К каске был приделан защищающий глаза козырек, а слева — маленький, но мощный фонарик. У остальных чле­нов команды были похожие каски — с фонариками, козырь­ками и камерами.

Спускаясь по веревке, Уэст оглядывал боковые ходы. Он знал, какие опасности подстерегают их там.

— Внимание. Проявляйте осторожность. Ни в коем случае, повторяю, ни в коем случае не прислоняйтесь к стенам шахты.

Он не прислонялся, и они — тоже.

 Уэст благополучно спустился по веревке.

Атриум

Уэст спустился с потолка к длинному каменному залу, продолжая висеть на веревке на расстоянии восьми футов от пола.

Призрачный желтый свет глостика позволял разглядеть комнату длиной около тридцати метров. Пол помещения был залит темной вонючей болотной водой, в которой ки­шели нильские крокодилы, не оставляя и дюйма свободного пространства. Прямо под Уэстом на поверхности воды, без­жизненно покачивались наполовину съеденные тела двух суданских юношей. Три огромных крокодила рвали их на части.