Владычество 1 - Рэнди Алькорн

плакать, или задуматься о вечности, вызовет желание изменить свою жизнь.

«Затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу» 1 КОР. 15:24.

«И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» ДАН. 7:14.

ГЛАВА 1

Молодой мужчина сидел, держа в руках револьвер Смит-Вессон калибра 9 мм, и полировал абсолютно чистую сталь маминым шарфом, пока не увидел в ней свое искаженное отражение. Он поднял вверх 12-сантиметровое оружие и, прокрутив цилиндр, вытряхнул на кровать все шесть гильз. Бездумно смотрел на них какое-то время, затем тщательно опять зарядил револьвер.

Он достал сумку с уже расфасованным и приготовленным для продажи кокаином. Раскрыв одну из жестко хрустящих упаковок, понюхал, даже лизнул, размышляя, а не покурить ли травки? Может быть, это помогло бы ему забыть то, о чем он никогда не рассказывал даже ребятам, с которыми вместе вырос.

«Они пытались хитрить со мной, глупцы! Так ничего и не поняли! Это была не их территория, и они не имели к этому никакого отношения. Что, нечем крыть, мои маленькие друзья? Да уж! Что я собираюсь делать сейчас?»

Он навел пистолет на газетную вырезку, висевшую на стене, и, сосредоточившись на групповой фотографии, прицелился в одного из людей, изображенных на ней. Затем, медленно повернув руку с пистолетом в противоположную сторону, и, слегка задев дулом свою переносицу, отодвинул пистолет сантиметров на восемь. Он заворожено уставился на темное отверстие, держа пистолет так, что свет падал только на ствол, оставляя все остальное в тени, и можно было лишь догадываться о том, что же скрыто в темноте. Дрожащий указательный палец, казалось, нежно ласкал курок.

Человек, спортивного телосложения, шел по проходам супермаркета Грехам Фред Мейер с поразительной грацией. Он целеустремленно двигался, ловко объезжая торговой тележкой зевак, бесцельно снующих по супермаркету поздним вечером в пятницу. Казалось, им совершенно нечего делать, и они просто убивают время.

Судя по его черному костюму от Живанши и обуви от Кол-Хаана можно было предположить, что он работает директором какого-нибудь департамента или же является членом адвокатской коллегии. На самом деле он писал статьи для «Орегон Три-бьюн», и большинство его коллег одевались совершенно нефор-

7

мально, но Кларенс Абернати одевался так, чтобы отличаться от других, создавая собственный имидж.

Женива позвонила ему, когда он был в машине, и попросила купить кое-что по дороге домой. Он устремился в продуктовый отдел, чтобы взять яблоки «Бабушка Смит». «Это те, зеленые», — напомнила она ему, как будто он сам этого не знал.

Пританцовывая на ходу, покачивая в такт головой, он подхватил на ходу большую коробку с хлопьями и направлялся к кассе, когда вдруг услышал чей-то громкий голос.

— Замолчи! Ты слышишь меня? Я сказал: замолчи! Убери свои руки! — слова извергались, как из гейзера.

Жилистый мужчина приблизительно сорока лет — того же возраста, что и Кларенс, — одетый в рваную красно-белую футболку, стоял в конце прохода на расстоянии около двадцати метров, схватив за ухо мальчика, не более шести лет от роду. Ноги ребенка моментально оторвались от пола и глаза выкатились от боли.

Чудовищный, вызывающий ужас визг пронзил воздух, как сирена. Малыш залился слезами, а мужчина только покрепче ухватил его за ухо и ударил по голове.

— Заглохни, я сказал! — мужчина опять занес руку для удара, как ракетку при игре в теннис. И эта рука уже неотвратимо приближалась к лицу ребенка, зажмурившегося от ужаса, как вдруг какая-то сила остановила ее. Впечатление было такое, что рука наткнулась на бетонную стену.

Мужчина в рваной футболке изумленно уставился на неожиданное препятствие, зажавшее его руку, как в железных тисках. Проделавший это за несколько секунд преодолел расстояние в двадцать метров, оставив позади себя несколько разбросанных в разные стороны коробок с хлопьями.

— Какого дьявола?.. — жилистый завертел головой, пытаясь увидеть лицо нахала, вмешавшегося не в свое дело, но смог увидеть только адамово яблоко. «Нахал» был высок, могуч и телосложением напоминал ствол красного дерева. Это был такой представитель человеческого вида, за которого хотелось ухватиться и держаться при штормовом ветре и убежать прочь при встрече с ним в темной аллее.

— Ты делаешь ребенку больно, — тихо, без злости сказал нахал низким, раскатистым голосом.

Жилистый человек оглянулся по сторонам, внезапно ис-

8

пугавшись молчаливо стоявших вокруг людей.

— Что ты о себе возомнил, ты... — забормотал жилистый неуверенно, не зная, что сказать.

— Это не имеет значения, что я возомнил о себе. Важно только то, что ты делаешь ребенку больно, — он широко улыбнулся малышу, но не ослабил своей железной хватки, — это твой сын?

— Ага...

— Тогда и обращайся с ним, как подобает любящему папочке.

— А это тебя не касается.

— Это касается всех, а сейчас пообещай мне, что больше не будешь мучить ребенка.

— Я ничего не собираюсь обещать тебе, ты...

— Неправильный ответ, — прошептал Кларенс, сильнее сжимая пальцы и поворачивая руку. У мужчины от боли из глаз потекли слезы.

— Еще одна попытка, — на лице Кларенса появилась широкая обезоруживающая улыбка. Захват немного ослабел.

— Хорошо, — ответил мужчина задыхаясь.

— Хорошо, что?

— Я не буду мучить ребенка.

Кларенс отпустил захват, который, казалось, не стоил ему никаких усилий, и огромная ладонь легла на голову малыша, полностью покрыв ее, словно шапочка.

— Береги себя, сынок, — удивленный мальчик молча кивнул головой. Кларенс обернулся к его папаше, — хорошего тебе дня, — пожелал, будто заканчивая мирную беседу о погоде или о том, что покупать большую коробку хлопьев выгоднее, чем маленькую.

Он возвращался к своей тележке, по дороге ободряюще улыбаясь и тем зевакам, которые кивали одобрительно, и другим, которые не одобряли произошедшее на их глазах.

Неосознанно коснулся пятисантиметрового шрама, чуть ниже уха. Шрам был тридцатидвухлетней давности. Память о драке с подростками в Миссисипи, которые били десятилетнего Кларенса и его шестилетнюю сестру, швыряя в них битыми бутылками из-под пива. Один из метательных снарядов