Лингво. Языковой пейзаж Европы - Гастон Доррен

Карта европейских языков (1741 г.) с первыми строками Отче наш на литовском.

Europa Polyglotta map by Gottfried Hensel (1741).

Такого рода детективная работа позволяет многое узнать. Хотя, к сожалению, нелингвисту полученные результаты мало что говорят. Оказалось, что слову язык в ПИ соответствовало слово *dṇǵhwéh2s. Звездочка – знак того, что слово было реконструировано на основе более поздних языков. Все остальные символы обозначают звуки, но какие именно, могут сказать только специалисты, да и те не во всем уверены. Короче говоря, результаты довольно абстрактны и интерпретируются с трудом.

Можно ли построить мост от языка наших далеких предков к нам? Сделать ПИ более понятным, а его носителей более человечными? Оживить сам язык и тех, кто на нем говорил? До известной степени – можно. Для этого хорошо подходит Вильнюс, столица Литвы.

В Вильнюсе родилась Мария Гимбутас (1921–1994), языковед, выдвинувшая в 1950-х гг. так называемую «курганную гипотезу», согласно которой носители ПИ обитали в бескрайних степях к северу от Черного и Каспийского морей (на территории нынешней Украины и южной России) около 3700 г. до н. э. Курган – это тюркское название могильного холма. Так называют многочисленные захоронения, разбросанные по всему региону. Гимбутас предположила, что именно культура, создавшая некоторые из этих холмов, – достаточно развитая, чтобы одомашнить лошадей и даже ездить на колесницах, – и была источником ПИ. Хотя эта теория не лишена спорных моментов, в общих чертах она получила широкое признание.

И если вам не терпится получше узнать ПИ, вам прямая дорога в Вильнюс, ведь из всех живых языков именно литовский больше всего напоминает ПИ. Современный литовец вряд ли смог бы поболтать с индоевропейцем древности, но он смог бы быстрее ухватить суть языка, чем грек или непалец, не говоря уж об англичанине. Сходств много. Например, сын по-литовски будет sūnus, а в ПИ – *suh2nus. Esmi в ПИ означало я есть, и то же значение это слово имеет в некоторых современных диалектах литовского (хотя в нормативном языке, на котором сейчас говорят в Вильнюсе, используется слово esu). Литовский сохранил звучание многих слов ПИ, в то время как в других языках произношение изменилось, причем в случае с английским сдвиг оказался таким существенным, что получил название Великий сдвиг гласных. Возьмем, к примеру, слово five (пять). Оно, как и литовское слово penki, является потомком слова *penkwe. Но сходство между *penkwe и five заметит только эксперт, а сходство между ним и литовским словом очевидно всем.

Еще удивительнее грамматическое родство этих языков. В ПИ было 8 падежей, и в литовском их до сих пор 7. Есть и другие языки с семью падежами, например польский, но только в литовском падежи во многом напоминают ПИ. В некоторых диалектах литовского, как и в ПИ, помимо единственного и множественного есть еще двойственное число: его применяют к двум предметам. Это большая редкость среди современных индоевропейских языков. Основным – и гордым – исключением является словенский.

Спряжение глаголов, синтаксис, схемы ударения, суффиксы – многие особенности литовского говорят о его связи с ПИ. Все они на протяжении жизни двухсот поколений сравнительно мало изменились. Так что в европейском чемпионате по испорченному телефону бесспорную победу одержали литовцы.

 Хотя ПИ и стоит у истоков английского, литовский не передал английскому практически никаких слов. Название южноафриканской антилопы eland, возможно, произошло от литовского élnis, но только через нидерландский и немецкий, где оно значит elk (лось).

 Rudenėja – литовское слово, означающее состояние природы, характерное для начала осени.

2

Разлученные близнецы

Финно-угорские языки

На каком языке объясняются финские туристы в Венгрии? На английском, скорее всего, скажете вы и будете, вероятно, правы. Финский и венгерский – языки родственные (оба входят в финно-угорскую семью, которую иногда называют уральской), но настолько различные, что жители Будапешта едва ли поймут финнов, если те будут говорить на своем родном языке. Разница между финским и венгерским отражает не географическое расстояние, а историческое. Можно жить очень далеко друг от друга – и проблем не возникнет (пример тому англичане и австралийцы). Но если провести врозь долгое время, все может сложиться иначе.

А финны с венграми были разлучены по-настоящему долго: их лингвистические предки разошлись более 4000 лет назад. В то время изменения, которые сделали английский отличным от русского, греческого и хинди, еще были впереди.

Тем не менее, если приглядеться повнимательнее, между финским и венгерским можно заметить много общего. В них есть несколько сотен так называемых когнатов (совместно рожденных слов) – слов, имеющих общее происхождение. Это принято иллюстрировать таким предложением: Живая рыба плавает под водой. По-фински оно выглядит так: Elävä kala ui veden alla, а по-венгерски так: Eleven hal úszkál a víz alatt. У других когнатов сходство может быть менее явным. Например, исторические лингвисты уверены, что когнатами являются viisi и öt (пять), juoda и iszik (пить), vuode и ágy (кровать), sula– и olvad (таять). Но всем остальным – даже финнам с венграми – это не так очевидно.

Почему же лингвисты уверены в этом родстве? Около двадцати языков, в основном малых, проживающих по большей части на северо-западе России, образуют мост через пропасть, разделяющую венгерский и финский. Например, пять по-эстонски будет viit, на языке коми – vit, ханты говорят wet, а манси – ät – вот и цепочка от финского viisi к венгерскому öt.

Словарный состав, разумеется, – лишь один аспект языка. В сфере фонологии (звучания) и грамматики родство венгерского с финским еще заметнее. Если говорить о звуках, то в обоих языках множество гласных, что само по себе редкое явление. Еще нагляднее то, что среди этих гласных есть две, которых нет ни в английском, ни в большинстве других языков. Они соответствуют eu и u во французском или ö и ü – в немецком. Более того, в обоих языках гласные делятся на две группы и все гласные в каждом конкретном слове всегда принадлежат к одной группе. Наконец, ударение во всех словах падает на первый слог.

А еще финский и венгерский обладают по меньшей мере шестью грамматическими особенностями, которые редко встречаются в Европе. Оба языка полностью игнорируют род – до такой степени, что даже он и она обозначаются в них одним словом (hän – в финском и ő – в венгерском). В обоих более двенадцати падежей. В обоих используются не предлоги, а послелоги. Оба чрезвычайно привязаны к суффиксам: слово типа замысловательновик, включающее цепочку суффиксов, не вызовет никакого удивления. Принадлежность обозначается не специальным глаголом, а суффиксом. И наконец, существительные после чисел стоят в единственном числе (три собака, а не три собаки). Если конкретное число уже названо, зачем тратить силы на изменение существительного?

Финно-угорский мир – вдали от Финляндии и Эстонии он распадается на отдельные островки.

Lenguas finougrias (Wikipedia).

Вы уже уверились, что финский и венгерский близнецы? Но все не так просто. То, что роднит их между собой в сфере фонологии и грамматики, по большей части характерно и для турецкого. Можно подумать, нашелся еще один братец. Именно так раньше думали лингвисты, а некоторые и сейчас в этом уверены. Однако большинство пришло к выводу, что, несмотря на все сходство, это родство нельзя считать доказанным. Они предпочитают отделять турецкий от этих двух языков, утверждая, что их сходство объясняется отчасти случайностью, отчасти взаимным влиянием. (Венгры и носители тюркских языков издавна тесно общались.)

Однако полностью отрицать это родство тоже нельзя – мы просто не можем его доказать. Вот если бы нашлись языки – пусть даже совсем малочисленные и стоящие на грани исчезновения, – позволяющие перекинуть мост между турецким и венгерским… Были ли такие языки? Этого мы можем никогда не узнать.