В чайник и обратно - Роман Мур

— невероятной харизмой, способной очаровать любую, будь то смертная, богиня или дракониха (все ещё в человеческом облике).

Сколько миров он покорил при мне? Пять? Десять? Или я уже сбился со счёта после двадцатого? А гарем? Ну, давайте прикинем: около 25 невероятных, абсолютно потрясающих дам, естественно, без ума от своего великого господина. Ваня превращал свою жизнь в эпический фэнтези-роман с рейтингом 18+, а я... Я просто наблюдал.

Мимо меня проносилась увлекательная история. Только не моя. Я плакал и делал чай. Плакал и снова делал чай. Подавал чай богам, магам, героиням гарема — всем, кто участвовал в этой бурной вакханалии. А я? Я сидел в углу, шипел паром от обиды и думал: ну почему это не я?

Вокруг меня всё было пропитано магией: её было столько, что я практически чувствовал её в каждой своей латунной заклёпке. Вот только кому нужна магия, если ты чайник? Её никто не замечал. Никто, кроме меня, бедного чайника, который стал молчаливым свидетелем величия моего соседа.

Мир кипел от событий. А я просто кипел. В прямом смысле.

А про меня, кроме как "чайник", вообще никто не вспоминал. Даже Ваня уже давно забыл, что когда-то я был его соседом по комнате. Ну, в общем-то, неудивительно. С таким бурным течением жизни — гаремы, покорение миров, оргии и богоподобные свершения — кто вообще вспомнит про какого-то задрота Петю?

И правда, зачем помнить о неудачнике, который даже в чужом магическом мире умудрился стать не героем, не великим магом, не пророком, а… кухонной утварью. У Вани, конечно, всегда находились "важные дела": то новый мир завоевать, то конфликт между эльфами и орками решить, то опять-таки наладить отношения с очередной возлюбленной из гарема.

Ну а я? Я стоял в углу, тихо закипал и наблюдал за этим парадом событий. Каждый день убеждал меня в одном: если ты чайник, никто о тебе думать не будет. У меня не было великих квестов, драматических конфликтов или вдохновляющих речей. Были только слёзы и заварка.

Наверное, я давно уже перестал быть Петей. Просто чайник. Обычный, никому не нужный чайник. И знаете что? Иногда даже думал, что это всё-таки лучше, чем быть частью Ваниного сумасшедшего спектакля. Хотя, нет, не лучше. Это я так себя утешал.

И таскали меня по всем этим мирам. Повторюсь: трогали боги, вливалась энергия из источников такой мощи, что даже последний ржавый гвоздь стал бы магическим артефактом. А я? Я всё равно оставался чайником. Латунным. Пузатым. Абсолютно бесполезным.

Я видел тысячи существ — людей и не людей, магов, чародеев, ведьм, которые колдовали, творили невероятные вещи… и не только магические. О, вы бы знали, как там умеют развлекаться в гаремах великих магов! И знаете, чем я занимался во время всех этих приключений? Запоминал. Просто запоминал всё, что видел.

Что мне ещё оставалось? На очередной кухне, в очередных роскошных хоромах, где меня ставили в угол, чтобы я пыхтел и кипятил воду, особо не разгуляешься. Так что я записывал всё в свой чайничный мозг. Каждую заклинательную формулу, каждую магическую теорию. Кто знает, вдруг пригодится?

И это мне ещё повезло, что та первая магичка — ведьма, которая превратила меня в чайник, — хотя бы привязала меня к себе каким-то заклятием. Иначе бы я потерялся уже при первом переезде. А куда они там переезжали? Ах да, в великую школу магии. Великое место, где учат величайших магов! И, разумеется, место, где мне снова пришлось стоять в уголке кухни.

Так и жил. Запоминал. Скучал. Иногда закипал от тоски.

Но все смертны. Ну, кроме магического чайника, конечно же. Поэтому, как это ни грустно, та самая ведьма, которая первой меня "усыновила", тоже умерла. Надо признать, она прожила по-настоящему великую жизнь: правила целым народом, спасала миры, защищала вселенную, которая принадлежала её возлюбленному. У неё было трое детей — два сына и дочка, все, естественно, невероятно талантливые.

Её похороны были грандиозными. Пришёл весь гарем Вани, вся его армия, слуги и даже богоподобные существа, которые только что сражались с ним, но не смогли пропустить такое событие. Великий и ужасный Ваня — так я его называл в своей чайничной голове — даже произнёс проникновенную речь. Всё было на высшем уровне.

А меня? Меня положили в усыпальницу вместе с ней. Потому что я был её "любимым чайником". Не Петей, понимаете, а чайником. Я лежал рядом с магическими артефактами, коронами, мечами, книгами с заклинаниями, которые могли перевернуть мир. Вот только всё это мне не казалось утешением.

Вы, возможно, думаете: "О, как почётно, быть похороненным с великой ведьмой!" Но для меня это была точка невозврата. Меня не помнили как Петю. Никто не вспоминал меня как человека. Для всех я был просто предметом. Блестящим, пузатым, слегка запылённым, но всё равно чайником.

И вот я лежал в этой мрачной усыпальнице, окружённый вечным холодом каменных стен, и думал: "Чёрт, а ведь могло быть и хуже... хотя нет, стоп, куда уж хуже?"

А потом, знаете, как это бывает — время идёт, и даже великие забываются. Видимо, и та ведьма, которая была первой, уже никому не была интересна. Усыпальница рассыпалась, её тело отправилось на перерождение, а её новая версия забрала всё, что могла унести: магические артефакты, золото, даже какие-то чёртовы свечи. Всё, кроме одного старого, пыльного чайника. Меня.

И вот она ушла покорять новые миры, а я остался среди руин, будто какой-то ненужный сувенир из прошлого. В конце концов, когда остатки усыпальницы разграбили, я оказался в каком-то старом, вонючем ломбарде. Прямо с хламом, который, видимо, годами валялся в чьих-то подвалах.

За меня дали пару медяков. МЕДЯКОВ. Даже за тот старый, скрипучий стул, обитый выцветшим бархатом, выручили больше. Ну конечно, стул же бархатный! Бархат — это статус! А я? Я — просто чайник.

Как же они меня все злят! Я настолько взбешён, что готов был сделать единственное, что может чайник: ПШИК! ПШИК!! Или как там это называется у нас, чайников? Да, вот это моё "пшик-пшик" — вся моя ярость, весь мой протест. И, знаете, иногда я думаю: если бы они хотя бы один раз прислушались, может, поняли бы, как сильно они меня достали. Но нет. Я просто шиплю и киплю.

В этом ломбарде моё существование достигло апогея унижения. Чайник, который никто не берёт. Даже те, у кого дома сломался единственный котёл.

И проволялся я так, пылясь и ржавея в углу, пока