Стыд и позор - Ингмар Бергман

Эва. Завтра будет ровно четыре года, с тех пор как мы перебрались сюда. А позавчера минул год со дня смерти деда. Не забыть бы сходить на кладбище, положить цветы на могилу.

Суровая местность, поросшая истерзанным ветрами низколесьем, пересеченная зигзагами каменных оград. Пыльный, ухабистый проселок. Два-три крестьянских двора, скудные пашни и время от времени - промельк свинцового моря.

Эва берет таксу на колени, поглаживает собаку по голове. Ян, долговязый, тощий, сутулый, пригнулся к баранке; козырек фуражки затеняет его глаза.

Ян. Вот ты меня ругаешь, и правильно. Но музыкантом я был хорошим, этого ты отрицать не можешь. И те годы, когда мы играли в оркестре, - как было здорово! Ты все время твердишь, что я бесхарактерный, любому готов уступить. Не человек, а один сплошной изъян. Иногда я просто диву даюсь, почему ты меня не бросишь.

Эва. Ты уже тысячу раз это говорил, а толку чуть: как был пустой звук, так и остался. (Смеется.) Устала я от тебя, до смерти устала. Да и ты, наверно, устал от меня. Или нет?

Ян. Еще бы не устал, из сил выбился.

Эва. Стоит ли рассуждать о чувствах и тому подобных материях. Проку-то кот наплакал... Черт! Гляди, клеща подцепила. Вот здесь, прямо за ухом.

Она пробует вытащить клеща. Воцаряется спокойное молчание.

Машина въезжает на узкий деревянный мостик. Под ним течет неглубокая, но весьма быстрая речушка. Какой-то мужчина, стоя на большом камне, удит рыбу. Эва просит Яна остановиться. Выскакивает из "форда", перегибается через перила.

Эва. Здравствуй, Филип! Как дела? Поймал что-нибудь?

Мужчина поднимает голову, улыбается. Что-то говорит, но за плеском воды его не слышно. Эва громко переспрашивает, он подносит руку к горлу: дескать, охрип. Кивнув, Эва кричит, что сейчас подойдет к нему, и спускается по крутому речному берегу; такса бежит за ней. Ян остается в машине. Он только приветственно машет рукой и смотрит на жену, которая что-то оживленно говорит. Она вдруг повеселела, заулыбалась рыжеватый отблеск в волосах, порывистые жесты, смех.

Теперь вот Эва покупает у Филипа форель. Они торгуются, и Филип хрипло смеется. Эва выуживает из брючного кармана большущий бумажник, достает оттуда один банкнот. Сделка состоялась. Филип очищает рогульку, ловко нанизывает на нее рыбу. Эва с рогулькой в руках взбирается вверх по косогору. Филип говорит что-то ей вдогонку, она оборачивается; положив на землю удочку, он подходит к ней. На этот раз они разговаривают совершенно серьезно.

Ян ничего не слышит: журчит речушка, шумят на ветру деревья. Наконец те двое кивают друг другу, и Филип возвращается к своим удочкам.

Эва садится, в машину, завертывает форель в старую газету. Такса прыгает на заднее сиденье.

Ян. О чем это вы говорили?

Эва. Часа два назад Филип слушал радио. Оповещали о высадке морского десанта. И о воздушных боях.

Ян. Насчет десанта они уже чуть не пять лет талдычат.

Эва. Так или иначе, по радио дали оповещение. А наш приемник, черт побери, как всегда, сломан. Зря ты без конца сам в него лазишь. Отдал бы кому-нибудь, кто понимает в радиотехнике.

Ян. Лучше вовсе ничего не знать.

Эва. Лучше вовсе ничего не знать. Твой эскепизм просто восхитителен. Напрасно я тебя ругаю. Так или иначе, рыбы на обед я купила. Достать бы еще бутылочку вина.

Ян. Пока ты стояла там внизу и разговаривала с Филипом, я прямо снова влюбился в тебя, честное слово. Ты такая красивая.

Эва. Конечно, издали-то. (Смеется.)

Она ерошит ему волосы на затылке. Машина громыхает и подпрыгивает в туче известковой пыли. Погода окончательно нахмурилась, на ветровое стекло падают первые капли дождя.

Эва. Видишь, дождь пошел. Что я говорила!

Дом бургомистра расположен в двух-трех километрах от города, среди ухоженного парка. Землянику принимают с черного хода и платят наличными.

Эва с Яном возвращаются к машине и уже готовы двинуться в обратный путь, но кто-то их окликает. Это бургомистр Якоби, он только что вышел во двор. Ею служебный автомобиль - большой, черный - подкатил к крыльцу, шофер (в мундире) стоит, положив ладонь на ручку дверцы. Якоби идет навстречу Русенбергам с улыбкой, дружески протягивая руку. Ему лет шестьдесят. Тяжелое, непроницаемое лицо, невозмутимо - сумрачный взгляд, иронически опущенные углы рта. Рука у него сухая и жесткая. Одет элегантно, хотя и без чопорности.

Минуту-другую Якоби непринужденно толкует о погоде, о ветре, о грампластинке, которую только что достал. Выражает надежду, что скоро Ян с Эвой придут отобедать и тогда вечерком они все вместе помузицируют. Из увитой розами беседки выходит его жена, здоровается, приветливо и чуть церемонно. Якоби замечает, что жена стала заправским садовником, с тех пор как штатного работника призвали в армию. Жена подхватывает: и людей, мол, все труднее найти, и в упадок все кругом приходит, однако ж, как бы там ни было, надо изо всех сил, до последнего поддерживать порядок.

С папкой под мышкой из дома быстро выходит молодой офицер; он приветливо кивает и направляется к своей спортивной машине, припаркованной поодаль, ближе к воротам. Тотчас Эву и Яна уведомляют, что сын приехал домой в краткосрочный отпуск, но уже отозван в часть и что он, хоть и молод, а в чинах. Бургомистр с озабоченным видом говорит, что, мол, похоже, обстановка накаляется. Впрочем, может, и на сей раз бог милует. Ведь до сих пор беда обходила стороной здешний островок, сказала бургомистерша. Кошмар - эта гражданская война. На несколько минут воцаряется молчание, осенние галки бестолково носятся над дубами парка. Ее беженка сестра, добавляет фру Якоби, живет теперь у них, так вот она рассказывает жуткие вещи.

Бургомистру пора ехать. Он пожимает Русенбергам руки, благодарит за землянику. Если удастся, говорит Эва, они купят бутылку вина. Якоби смеется, желает им удачи. Усаживается в черный автомобиль. Шофер, козырнув, захлопывает дверцу и отъезжает, увозя бургомистра. Эва и Ян прощаются с фру Якоби, она повторяет мужнино приглашение на маленький вечерний концерт. Даже собака и та получает напоследок увесистый, но вполне дружеский шлепок.

Ян с Эвой отправляются восвояси. В машине пахнет рыбой.

Ян. Черт, ну и запашок.

Эва. Мог бы поставить машину в тени.

Ян. Когда мы приехали, шел дождь.

Эва. Если бы ты поставил машину ближе к дому, она в любом случае была бы в тени. Но ты ведь сперва сделаешь, а уж потом думаешь. И почему в мужья достаются такие недотепы!

Городок объят суматохой. Движение на улицах перекрыто. Кругом грузовики, фургоны, тягачи, автобусы и прочие транспортные средства. Солдаты с тяжелой походной выкладкой. Военные полицейские на гоночных мотоциклах. Там и сям кучки людей с узлами и дорожными сумками. Патрули с мегафонами время от времени что-то неразборчиво кричат.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});