Отец Михаил - А. В. Войлошников

«Вы мне кажетесь человеком, который подвергается гонению общества».

И слова сии касаются не токмо вашей романтичной профессии, сколь её предыстории. Но коль не хотите продолжить разговор на сию столь деликатную тему, то соблаговолите пропустить слова мои мимо ушей, посчитав, что адресованы оне токмо нашему общему доброму знакомцу – Графу Монте-Кристо. Однако, был бы я признателен, ежели вы, для удобства общения, нарушили ореол таинственности вокруг своей особы, отрекомендовавшись подлинным именем.

Смущенный проницательностью Михаила Фёдоровича, я сбивчиво бормочу:

– Рыжий я… то есть, Санька… Александр… – и меня тут осеняет идея: – Михаил Федорович! А можно я буду звать вас – отец Михаил!? Это короче… да ещё как не обычно!

– Спаси и сохрани вас Господь, Александр! Мне сие приятно. Давненько не обращались ко мне так…

Отец Михаил проводит рукой по моим жестким, как проволока, волосам. От непривычной ласки волосы радостно топорщатся. Перекрестив меня, отец Михаил предлагает:

– Потому как вы, Александр, не вышли из отроческого возраста, то разрешите мне обращаться на ты? Я полагаю, это сделает наше общение более непосредственным.

– Само собой! И мне привычней…

И тут, вдруг, наступает продолжительное молчание. Молчу я не потому, что мне ни сказать, ни спросить нечего. Нет! – вопросы распирают меня, – вот-вот взорвусь я под их напором! Много лет недоумеваю: как могут взрослые, умные люди тысячи лет! – верить в такую муру, как Бог, душа и прочая мулька?… А сегодня судьба, сжалившись над моим любопытством, посадила рядом со мной настоящего попа! Взрослого, умного, образованного человека, который не только верит во всё это, но делает безнадёжное, а потому и никому не нужное дело: поддерживает в людях веру в Бога. И похож он не на жирных свинномордых попов из журнала «Безбожник», а на Дон Кихота.

* * *

За окнами мелькают огни станции.

– Это Скуратовское, – говорит отец Михаил. – Отсюда до Ясной Поляны – рукой подать. Слышал я, в Тульской области сейчас пятьдесят писателей. Кто-то их считает, но кто их читает? Раньше жил тут единственный писатель, – Лев Толстой! – и весь мир читал его! А для меня Лев Николаевич – не токмо знаменитый писатель, но, как говорится, добрый мой знакомый.

Конец ознакомительного фрагмента.