Никто, кроме вас. Рассказы, которые могут спасти жизнь - Андрей Звонков

С подстанции исчез еще один человек, с которым Таня почти и не имела никаких дел, – фельдшер Светлана Изотова. Вот уж о ком она думала меньше всего, так это об Изотовой, к которой питала не то чтобы неприязнь, но какое-то неприятие, после того как та сильно нахамила Тане по телефону. Причиной такого отношения, конечно, была ревность. И только когда Саша пришел в гости к Савиным и предложил Тане выйти за него замуж, та узнала, что между ним и Светланой ничего не было и быть не могло.

Мичман Степанов понимал, что, предложив Тане стать его женой, он обязан при всей своей засекреченности все-таки кое-что рассказать – некоторые эпизоды своей жизни и причину, по которой его знали как фельдшера Ерофеева.

Три месяца ожидания свадьбы ушли на встречи, рассказы и привыкание Тани к тому, что на некоторые вопросы жених отвечал: «Это не моя тайна». Однажды она спросила, а что нужно, чтобы у него не было тайн от нее. Он серьезно ответил, что нужно служить вместе, но это невозможно. Но даже в этом случае всего-всего она знать не будет. Его служба не для девочек.

Это в кино муж может иметь секреты от жены, выполняя тайные задания, а она не знает об этом ничего. В реальности все не так. Она знает только то, что он всегда в опасности, что немного этой опасности достается и ей и что любой его приказ она должна исполнять быстро, точно и без сомнений.

Недаром говорят, муж да жена – одна сатана. Семья и секреты – это взаимоисключающие понятия, очень важно взаимное доверие. А его основа – любовь и уважение.

Конечно, Саша объяснил Тане, что он никогда не будет ей рассказывать, где, когда и какие он выполнял задания. И если она спрашивала: «Это очень опасно?» – он отвечал, что опасность – понятие относительное, жить вообще опасно, а если задание подготовлено правильно, то проходит все так, что никто ничего не заметит и не узнает. Все провалы – это обычно результат предательства (как с группой Анны Чапман) или глупости готовящего задание, когда все делается не тщательно, не проработаны детали.

– В общем-то, все как и должно быть в медицине: любую операцию выполнять должен специалист, хорошо подготовленный и умелый. И ни в коем случае никакого авантюризма и авось. Никакого подхода типа: «Главное – ввязаться в драку, а там разберемся!»[2] В нашей службе дураков нет, – сказал Саша. – Ты представляешь, сколько стоит подготовить даже одного специалиста, внедрить его, создать ему сеть, обеспечить связью? Это огромные деньги. Любой специалист по спецоперациям – это большие вложения, и, конечно, должна быть уверенность, что он не предаст. Каждого из нас берегут и работу оплачивают весьма неплохо. У нас не должно быть фатальных случайностей, и каждое задание готовится очень тщательно. А то, что о них никто не знает, говорит и об успешности, и о правильности подготовки.

– А как же твое ранение? – спросила Таня.

– Это случайность, от которой никто не застрахован. Да и какое это ранение? Напоролся на ржавую железку под водой.

Саша не добавил, что его напарник был ранен куда серьезнее, а кусок арматуры, распоровший бедро, – ну кто мог предвидеть такие тонкости? Это и на рыбалке бывает. Швырнуло взрывной волной.

Офицер, готовивший задание, предупредил, что на дне полно ломаных железобетонных блоков и останков боевых кораблей. Все выполнялось очень аккуратно. Работу по установке выполнил напарник, активировал и настроил – Саша. Главное было подобраться как можно ближе к базе. Чтобы невозможно было засечь и, что важнее, чтобы никто и подумать не мог. Именно поэтому и надо было установить среди этой массы древнего боевого хлама секретнейшую аппаратуру слежения за военной базой условного противника. О том, что условный противник тоже не дурак, известно, и такое удобное место не могло быть не охраняемо и не заминировано. И бойцы все выполнили бы идеально, если б не игривый дельфин, который настырно предлагал порезвиться и попал под взрыватель. Исключить и учесть такую случайность невозможно.

О том, что подобные эпизоды возможны, что дельфины обожают ловить рыбу среди затонувших кораблей, известно и условному противнику, а дельфиньи останки убедили бдительного проверяющего – ничего страшного нет, обычный дельфин. Саше же пришлось почти час переправлять в открытом море до нейтральных вод раненого напарника с помощью специального буксировщика, пока не сдох аккумулятор. Боли он не чувствовал и, только когда их затащили в медотсек подводной лодки, понял, что правая нога онемела. От большого вертела[3] и почти до колена тянулась глубокая рана. Снаружи бедра, к счастью, нет крупных сосудов и нервов, но мышцы и связки были порваны, а за час в теплой воде и из мелких сосудов утекло немало крови. Повезло им и с тем, что в этом месте не оказалось акул и прочих хищников.

Обо всех деталях Тане знать ни к чему. За пять лет контрактной службы это был первый случай ранения.

Несмотря на год знакомства, Таня открывала для себя нового Сашу. Она знала о его прекрасной памяти (он не раз удивлял ее знанием кодов подъездов во всех домах, где когда-то побывал, фамилий и адресов пациентов), но вдруг обнаружила, что он весьма неплохо владеет почти всеми европейскими языками, кроме прибалтийских и финского. То, что он знает арабский (как сказал Саша, базовые знания), было неожиданностью.

– Я лучше понимаю, чем говорю, – объяснил мичман Степанов. – Нужна практика, а где мне тут практиковаться?

– А китайский? – спросила Таня, когда они гуляли в Никитском ботаническом саду. – Папа сказал, что ты китайский знаешь.

– Китайскому нас учили с восьми лет. А арабский я начал осваивать год назад.

На свадьбе Саша познакомил Таню и ее родителей с довольно пожилыми дядькой и тетушкой. Обоим было лет под семьдесят или даже больше.

– Офицер-воспитатель Самойлович Борис Викторович и преподаватель английского и этикета Барановская Вероника Рудольфовна, – представил их Саша. – Они мне как мама и папа.

Так вот узнала Таня и о том, что родители Саши погибли в автокатастрофе, и о том, что каким-то чудесным провидением осиротевшая в той же аварии Света Изотова, которая на год младше Саши, сначала оказалась с ним в одном детском доме, потом их обоих забрали в специнтернат. Сашина тетя пыталась оформить опекунство, но возраст и болезни оказались непреодолимым препятствием.

Света держалась за Сашу, как за брата. А он, как и положено брату, защищал ее. Уже после выпуска из этого странного учебного заведения, больше напоминавшего что-то среднее между спецшколой и суворовским училищем, они пошли в церковь и побратались. Для Тани этот обряд стал новостью. Она никогда не слышала о таком. И Саша объяснил:

– Я сказал ей, что не женюсь на ней. И ничего у нас не будет. Но я ей всегда был как брат. Нас свел Бог, но только так. Я ведь поэтому с ней пошел в медучилище.

Таня не сразу поняла, что Саше рекомендовали поступать в военную академию или университет, а он пошел в медучилище. Это был странный поступок. Как говорил Степанов, алогичный на первый взгляд, но «по совести». Саша объяснил:

– Светку не отчислили из-за меня. Она после гибели родителей замкнулась, кругом одни враги, а мне доверяла. Когда приехали в интернат, вцепилась мне в руку, чувствовала, одну ее затравят. И я сказал, что без нее не поеду. Так вот получилось. Но она училась плохо, тесты не прошла, поэтому ей дали доучиться только до восьмого. Потом она ушла в медучилище. Характер ее – беда. Чуть не отчислили и оттуда. За драку. Вот я и перевелся к ней в училище, когда закончил десятый класс. В одну группу не получалось – программы разные. Девчонка она бедовая, ты и сама знаешь. Окончили мы училище в один год и пошли на «Скорую». Она и тут себе репутацию заработала такую, что с ней никто работать не хочет. Я знаю, что она и тебе нагрубила, – добавил Саша, заметив гримаску на лице Тани. – Но я ей больше не опекун, хватит. Она взрослая женщина. И приносить себя в жертву ее несдержанности дальше я не хочу. Мне нужна своя семья.

Тане не хотелось больше расспрашивать Сашу о Свете. Точнее, она не могла заставить себя задавать вопросы. Но из головы не выходило, что же стало с грубиянкой. Куда она подевалась с подстанции? Саша не знал этого. Он сказал, как отрезал, довольно жестко, чтобы больше к этому не возвращаться:

– Она теперь сама по себе. Захочет встретиться и рассказать – расскажет.

Все происходящее было так странно и неожиданно. Таню словно нес какой-то фантастический ураган событий, предложений, и она только успевала удивляться и радоваться, а на печаль не было ни причин, ни времени. Приходит вечером к ним домой Саша – и хлоп! Она невеста! Проходит три месяца. Работа, встречи с Сашей, усталость после суток и возбуждение от предчувствия. Саша в Москве – проходит физиотерапию и реабилитацию. Увольняется со «Скорой». Хлоп! Она жена! Все как во сне. Мечта сбылась? А что она сделала для этого? Ощущение сохранялось, будто все шло само собой, и ее спросили только один раз: «Выйдешь за меня замуж?» Чехарда событий, внезапность Сашиного предложения, то, что ее папа знал о грядущем визите и предупредил и маму, и сестру, но не Таню. Три месяца как во сне, потом свадьба и новая фамилия в паспорте – Степанова. Простая русская фамилия.