Все на одного - Ник Кварри

— Что же ты собираешься делать? — священник сильно побледнел.

— Искать Рэгони.

— Стив, выслушай меня. Все знают, что не ты его убил. Тебя оговорили...

— Это верно, — в голосе Рэтника звучало какое-то обманчивое спокойствие. — Меня оговорили. И все знают это. Знают полицейские, знают в профсоюзе. Но это не избавило меня от тюрьмы. Меня осудили как убийцу. Пять лет я жил в клетке, как зверь. Одинокая постель, еда, которую тебе швырнут, ни шага без вооруженной охраны. Пятью годами жизни я заплатил за смерть Вентра. А теперь пусть расплачивается настоящий виновник.

— Стив! То, что ты затеял, грозит тебе большими неприятностями.

— Я не боюсь. Я стал другим, отец. Забудьте того Рэтника.

— А как же Марсия! Ты не собираешься повидаться с нею?

— Конечно, она ведь знала Рэгони. Это единственный повод для встречи.

— Я не знаю, что у вас там с ней произошло, но, полагаю, Стив, тебе следует отнестись к ней с сочувствием. Независимо от ошибок, которые она совершила.

— Этот разговор ни к чему не приведет, отец.

Проводив Рэтника, отец Бристоу поежился, вспомнив холодный, отчужденный взгляд Стива.

Глава 2

«Грэмерси клаб» — вечерний клуб на Пятой авеню. Здесь подают вкусную еду и исполняют отнюдь не ультрасовременную музыку. Небольшой бар и несколько банкеток в конце зала для удобства членов клуба, ожидающих свободный столик. Все чинно и благопристойно. Сюда не забегают пропустить стаканчик. Взгляд бармена с сомнением скользнул по дешевому костюму Стива.

— Вы заказывали столик, сэр?

— Нет, дайте мне виски с содовой.

Рэтник бросил взгляд в обеденный зал, у дальней стены стоял белый рояль. Марсии там еще не было. Он черкнул свое имя на клочке бумаги и протянул бармену.

— Передайте это пианистке. Я ее старый друг.

Бармен промямлил что-то насчет строгих порядков в этом клубе. Но, взглянув на Рэтника, поспешил выполнить его просьбу и подозвал официанта. Тот быстро вернулся и пригласил Рэтника пройти к мадам Марсии.

...Они поженились через шесть месяцев после того, как познакомились. А еще ровно через месяц, за день до Рождества, Стив уже сидел в тюрьме по ложному обвинению в убийстве.

Марсия стояла посреди комнаты. Тоненькая, с коротко остриженными черными кудряшками. Некоторое время оба молчали.

«Теперь ей уже двадцать восемь, — подумал Рэтник, — годы берут свое». Черты ее лица стали более рэзкими, а взгляд уже не казался таким беззаботно веселым.

— Стив! — рванулась она навстречу мужу. — Почему ты не пришел домой? Ведь я все еще твоя жена, Рэтник! — Марсия сцепила руки так, что он заметил побелевшие костяшки пальцев.

— Это ты так решила, а не я. Я еще из тюрьмы писал, чтобы ты оформила развод. Ты ведь не была верной женой? Давай поговорим о другом. Когда ты в последний раз видела Фрэнка Рэгони?

— Он был здесь с женой около месяца назад. Они отмечали годовщину своей свадьбы.

— Месяц, говоришь? Он ничего не просил мне передать?

— Нет.

— Подумай хорошенько. Это имеет отношение к убийству Джо Вентра.

— Фрэнк постоянно твердил, что не ты убил его. Он говорил, тебя осудили без вины.

Рэтник резко повернулся и шагнул к двери.

— Стив, — рванулась за ним Марсия, — подожди!

— Я ждал пять лет. Ожидание кончилось. Пока!

* * *

Клинкэннон, председатель одного из отделений профсоюзов нью-йоркского порта, жил на пятом этаже меблированных комнат. Седая женщина, открывшая Рэтнику дверь, приветливо заулыбалась.

— Проходите. Я сестра Джека.

— Я насчет Фрэнка Рэгони.

— Сейчас я ему скажу, что вы здесь, — радушно отозвалась она, — только, пожалуйста, не долго. Ему сейчас очень скверно.

Рэтнику почудился за этими словами какой-то скрытый смысл.

Дверь отворилась. По выражению лица старой дамы Рэтник понял, что не все идет гладко.

— Джек просит извинить его, — она пыталась изобразить улыбку. — Но он себя плохо чувствует и не сможет принять вас. У него сильная головная боль.

— И началась она, как только вы сказали, что я по делу Рэгони?

— Я ничего не знаю.

— Что ж, передайте вашему брату мои соболезнования. Но учтите, что Амато его жалеть не будет.

Комната, которую снимал Рэтник у миссис Кейра, тонула в темноте. Не успел он зажечь свет, как раздался стук в дверь.

— Эй, Рэтник, открой! Это Коннорс из тридцать первого! Мне надо поговорить с тобой!

— Не шикарно здесь, — проворчал полицейский, входя и оглядываясь по сторонам.

Коннорс снял свое хорошо сшитое и, видимо, очень дорогое пальто и аккуратно положил его на край кровати.

— Я не считал тебя любителем животных, — кивнул он в сторону расположившегося в углу комнаты котенка.

— А кем ты меня считал?

Коннорс пожал плечами.

— Что ж, тебя неплохо знают в тридцать первом. Очень несговорчивый, очень упрямый, — в улыбке Коннорса мелькнула тень угрозы. — Мне кажется, сержант Клейберг тебя называл классным фараоном.

— А как поживает Клейберг? — поинтересовался Рэтник, намеренно не замечая иронии.

— А что ему сделается! Чудесно живет!

Коннорс сел, скрестив ноги, стараясь не помять острую складку на брюках.

— Послушай! Найдется в этом доме что-нибудь выпить? — улыбнулся он.

— К сожалению, у меня ничего нет.

Рэтника начинала раздражать навязчивость гостя, но он старался этого не показывать. Он толком ничего не знал о Коннорсе, но его шикарный костюм, дорогое пальто, которые трудно купить на полицейское жалованье, вызывали подозрения.

— Чем собираешься заняться? — как бы невзначай поинтересовался Коннорс, закуривая сигарету.

— Пока ничего определенного. А что такое?

— Не могу ли я оказаться полезным?

— Это было бы замечательно!

— За то время, что ты просидел в тюрьме, тут все изменилось. В особенности в районе порта. Ты запомни это, Стив, чтобы не терять время и не нажить неприятности. Теперь тут все тихо. Профсоюзы и хозяева-грузоотправители поладили между собой. Местные ячейки перестали цапаться из-за пустяков. Если и шумит кто, то только из-за внутренних дел.

— То есть?

— Ну, в смысле не выносить сор на улицу.

— Да, этого не было, когда меня отправили в «академию». Что дальше?

Коннорс кивнул, и легкая улыбка мелькнула на его смазливой физиономии.

— Так вот, я сказал, что в доках все тихо. И вряд ли тот человек, который начнет мутить воду, может рассчитывать на чью-либо поддержку. Ты меня хорошо понял, Рэтник?

— Думаю, что да.

— В таком случае перейдем к другому вопросу. Какие у тебя планы насчет работы? Я могу кое в чем помочь, — Коннорс затянулся сигаретой. — Ты прикончил Вентра и этим оказал большую, правда непреднамеренную, услугу Амато. А он умеет быть благодарным.

— Так ты считаешь, что Вентра убил я?

— Ты можешь говорить что угодно, но я своими глазами видел, как ты ударил Вентра. Он упал и отдал концы.

— Я действительно оттолкнул его, — возразил Рэтник, — но кто-то другой стукнул его дубинкой так, что он умер.

— Какое это имеет значение! Тебе сказано — я принимаю любую твою версию. Но у суда-то было другое мнение. Тебя ведь признали виновным в непредумышленном убийстве. Но ближе к делу. Вентр и Амато дрались тогда за контроль над профсоюзной ячейкой номер двести. Смерть Вентра принесла победу Амато. Кто бы ни убил Вентра, он оказал этим большую услугу Нику. Пусть даже случайно.

— Амато сам себе оказал эту услугу, — проговорил Рэтник.

Коннорс пристально взглянул на собеседника.

— Ты забыл, что я тебе только что сказал. Никто не хочет неприятностей. И подобные штуки могут обернуться плохо. Для тебя, приятель.

— Ты сам сказал — ближе к делу. Чего тебе от меня надо? — Рэтник начинал терять терпение.

— У Амато есть для тебя работа — шофер, личная охрана, что-нибудь в этом роде. Кусок — неплохой.

— Тебе, я вижу, он не становится поперек горла!

Щеки Коннорса порозовели.

— Глуп ты, парень. Забываешь одно — ты бывший. Бывший полицейский и бывший заключенный. Ты — человек конченый. А если начнешь воду мутить — не сносить тебе головы.

Рэтник сжал огромные кулаки, голос его был едва слышен от сдерживаемой ярости.

— Это вы, жалкие выскочки из полиции, служите мальчиками на побегушках у бандитов. Вот почему вы можете разодеться в пух и прах, а уик-энды проводить на побережье, во Флориде!..

— Послушай! Ты!..

— Заткнись! — гнев душил Рэтника. Сжимая кулаки, он вплотную придвинулся к Коннорсу. — Так кто же снимет мою голову с плеч? Уж не ты ли?

Коннорс вскочил на ноги и закусил губу, хотя инстинкт опытного полицейского подсказывал ему, что дело обойдется без стрельбы.

— Ну, ладно, — скривился он, — хватит валять дурака. Я только передал тебе, что просил Амато. Дело твое, как решать.

— Можешь сказать своему Амато, что у меня есть работа. Я собираюсь разыскать Фрэнка Рэгони и найти того, кто убил Вентра. И убийца пожалеет, что сам не застрелился в ту ночь.