Издателям и их сотрудникам, а так же всем заинтересованным лицам - Андрей Легостаев

Да, понимаю, поток плохих переводов. Рынок. За перевод дело взялись студенты и учителя, может и великолепно знающие английский, но совершенно не владеющие русским. По-моему, редактура переводов и редактура авторских произведений - вещи абсолютно разные. Но все ж коснусь и переводов.

Да, редактура нужна, практически всегда нужна. А уж в переводе - тем более. Автор не экстра-класса (а таких в стране единицы) запросто пропускает в тексте подобные перлы:

"Не опускай руки, шеф, - сказала она, - вцепись в них зубами и держи мертвой хваткой".

(Под словом "них" подразумевались противники). Появление этого ляпа совершенно понятно - калька с английского, глаз замылен, а, как известно, в отличие от русского, местоимения в английском языке по отношению к одушевленным и неодушевленным предметам разные. По-английски фраза звучит нормально, а по-русски...

Бывает так, что ляп очень трудно увидеть в тексте. Например, знаменитый ляп, который я заметил уже после последней вычитки: "Комната имела яйцеобразную форму. В углу стояло яйцо поменьше". А ведь до меня текст шерстили несколько редакторов. Но этот ляп очень незаметен был в тяжелом и чрезвычайно длинном абзаце.

А вот ляпы выловленные мною после редактуры (где было почиркано в КАЖДОМ предложении):

"Кроме нее на остановке ждали автобуса еще двое: старик с удочками в чехле и брезентовым мешком, в котором трепыхалась еще живая рыба, и пожилая женщина с Библией, которая все время бормотала что-то себе под нос."

"Потом она обняла его и очень медленно, очень нежно, очень аккуратно взяла в свою теплую ладонь его пенис.

- Эй там! - бодро откликнулся он."

Я заметил, что редко когда после исправлений редактора фраза становится лучше, но вот злую шутку подобная практика играет: зачастую, изменив часть предложения, "редактор" не смотрит как он согласуется с оставшейся и получается совсем уж смех.

Хватит о грустном. Переводы - отдельная песня, и не будем их касаться.

Будем говорить о редактуре авторских, современных текстов.

Я мог бы многое рассказать о Святославе Логинове, блестящем стилисте, трепетно относящемся к каждому слову, и вечно терпящему надругательства полуграмотных редакторов. О его недавней "войне" с "Северо-Западом": умудрившись написать роман, ни разу не употребив слово "сказал" (зачем он это сделал, вопрос никого не касающийся), он тут же наткнулся на это слово в книге...

Или вот случай из его же практики: В киевском издательстве в начале девяностого года решили издавать сборник рассказов Логинова "Страж перевала". Логинов отправил рукопись и получил письмо от главного редактора, что текст принят и никаких исправлений не будет, к сборнику сделаны великолепные иллюстрации. По гримасам судьбы, которые стали столь обыденными, что никого и не удивляют, книга киевского издательства должна была печататься в питерской типографии. Узнав об этом, Святослав Владимирович не утерпел и побежал смотреть макет. Рисунки действительно оказались очень достойными. Но текст! Слава вдруг обнаружил, что его герои ходят исключительно своими ногами, глядят только своими глазами и прочее. Для крайней наглядности приведу две цитаты. Оригинальный текст Логинова из рассказа "Ганс-крысолов":

"Палач города Гамельна кнутом убивает быка, но может, ударив с плеча, едва коснуться кожи".

Текст, который он увидел в макете, гласил:

"Палач города Гамельна может кнутом убить быка, но может как бы даже вроде ударив с плеча, едва коснуться их кожи".

Почувствовали разницу?

На Интерпрессконе-92 Слава встретил горе-редактора и прилюдно залепил ему пощечину. Когда Борис Натанович Стругацкий спросил с обыкновенным неудовольствием, что там опять произошло, а я подробно разъяснил ситуацию, мэтр не смог сдержать довольную улыбку: "Дать по морде редактору - святое дело..."

У Стругацких, наверное, тоже есть, что сказать по этому поводу.

Михаил Веллер посвятил общению с дураком-редактором целую главу в своей знаменитой "Технологии рассказа".

Каждый автор обо этом наверняка может порассказать, не только я.

Но я начал и продолжу. И буду говорить только о своем опыте.

Я подробно остановлюсь на издании моего романа "Наследник Алвисида". Для "Лани" его готовил Андрей Дмитриевич Балабуха, хотя его фамилия как редактора не указана в выходных данных. Перечирканная рукопись, где на каждой странице от десяти (не менее) до пятидесяти (!) правок, до сих пор хранится, как реликвия, в моем архиве. Но Андрей Дмитриевич искренне считал, что делает мне как лучше. Каждую (!) правку мы согласовывали, потратив море времени. И я многому научился. Тогда я с ним практически не спорил, не имея почти никакого опыта.

У меня главный герой носит имя Уррий - реальное кельтское имя. Мир вымышленный. И для единства я вынужден был писать имена, лучше звучащие через "ю", с буквой "у". Андрей Дмитриевич пытался убедить меня, что Луцифер, должен быть с буквой "ю". Здесь я стоял на своем твердо. Он поднял словари (у него в кабинете их столько, что я искренне завидую) - "Луцифер", согласно источникам, писался так на Руси до 17 века, устаревшее произношение. Но я настоял. К чему я об этом вспомнил, ясно станет чуть позже.

Я, как автор, не люблю слово "однако" - мое право. И у меня оно не использовалось. Андрей Дмитриевич вставил их более полутора сотен... Бог с этим...

Роман вышел. На очередном Интерпрессконе ко мне подошел один из самых уважаемых мною людей - писатель Алан Кубатиев. "Андрюша, - сказал он, прочитал твой роман. Понравился. Но вот умилила фраза..." И выдал фразу. Мне стало не по себе - я не помню, чтобы писал такое! Добравшись до дома, схватил рукопись - она вписана рукой редактора!

Ладно. Проглотим. Когда я писал последнюю часть трилогии, то залез в мифологический словарь и с ужасом увидел, что упоминавшийся у меня верховный бог корейского пантеона - вообще невесть что: первый слог от имени одного божества, а второй - от совершенно иного. Как такое произошло я совершенно не помню. Ошибившись раз, я повторил эту ошибку везде. Вот где заключалась настоящая работа редактора - проверить в словаре.

Отвлекусь и скажу о своем золотом правиле, как редактора. Я не пропускаю в редактируемом тексте ни одного слова в точном значении которого не убежден, не сверившись со словарем. Я не пропускаю ни единого упоминающегося в тексте факта, который имею возможность проверить, не проверив. Я считаю это нормой.

Автор допускает ошибки, это естественно. И, как правило, ошибки эти не стилистические.

По-моему, редактор - это вратарь, который должен не пропустить мяч, когда бессильны оказались защита и полузащита. Вратарь, но никак не судья со свистком.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});