Неверное движение - Марина Дробкова

Не стоит гадать о размере, Вилли.

Лучше поищи себе менее блудливую жену, надеюсь, тебе повезет.

Я резко разворачиваюсь и ухожу. Если задержаться еще ненамного, то он придет в себя и начнёт канючить, выпытывая детали: «А что говорить полиции? А у нее шея сломана, да? Или она задушена? О, наверное, новый яд, который нельзя идентифицировать через полчаса после приема внутрь? Они точно ничего не заподозрят?».

Не стоит волноваться. Я хорошо выполняю заказы, и мой рекламодатель, вдовец твоей мачехи, может подтвердить: дело закроют быстро. Если вообще откроют.

Да, посиди с папой в баре, Вилли. А потом махните вдвоем в круиз или на старую ферму. Где-нибудь да найдете хороших женщин.

Я немного зазевался, мысленно устраивая судьбу моих клиентов, и не заметил, что выход из переулка перегородили несколько бродячих псов.

Выругавшись, быстро натянул плащ. Кейс шлепнулся в вонючую лужу глянцевым боком. Спасибо, Вилли, за кодовый замок. Хоть не придется собирать бумажки из грязи.

Застегнулся почти мгновенно. Что смотришь, рыжая тварь? Ничего не углядишь. И можешь не водить носом. Неинтересно. Иди дальше.

Плащ прикрывает меня до колен. Все закрыто. Главное, не нагибаться.

Собаки не уходят. Вожак в недоумении, остальные смотрят с любопытством.

Ненавижу.

Я осторожно приседаю, не сводя с них глаз. Нашариваю кейс.

Есть.

— Пропустите!

Собаки проходят вперед. Вожак еще раз оборачивается, пытаясь разобраться. Хитрая тварь.

Но я быстро выхожу на оживленную улицу и удаляюсь.

Со спины ты точно ничего не разберешь, животное.

* * *

Посетителей в баре не много. Кейс заброшен под стул. Кто позарится на его скучные внутренности?

Пью коктейль за коктейлем. Не берет. Ничего не берет. Еще немного, и бармен будет поглядывать на меня с подозрением. Второй час без видимых признаков опьянения.

Знал бы он, почему сегодня я выбрал именно их заведение!

Выцветшая тряпичная роза над дверью, аляповатые розы на стенах, светильники в виде этих же цветов и одинокие красные розы в высоких стеклянных вазах.

Дурацкое и пошлое украшение. Вон та наивная девица полагает, что предложение потрахаться, сделанное в подобном интерьере, свидетельствует о глубоком и вечном чувстве.

Престарелая красотка напротив, бросающая на меня томные взгляды, ощущает себя на тридцать лет моложе, сидя вся в цветах.

Мне же розы напоминают о далёкой планете, шестизначный индекс которой я и сейчас могу произнести по памяти.

Гигантские поля, полные похожих на розы растений. Подстриженные ряды природного яда. Очень полезного в медицине и незаменимого в промышленности.

Привели меня туда погоня за лёгким заработком и желание побыстрее накопить на нашу с Мэри свадьбу.

Величайшая моя ошибка.

Билет и налоги, неурожай и моя первоначальная нерасторопность, местные интриги и недоброжелательность со стороны начальника колонии отдаляли желанный миг возвращения.

И когда почта с Земли доставила розовую открытку с бантиками и лебедями, я почти не удивился, обнаружив внутри сообщение о свадьбе Мэри со скромным киноактёром.

Милая, добрая Мэри с её мягкими руками, светлым взглядом и нежным телом. Не красавица, не роковая женщина, обычная домашняя девочка, всегда преданно смотрящая мне в глаза.

Ребята на станции налили мне выпить и рассказали свои истории: время тянется, бабы не ждут, вся жизнь — обман.

Самые верные девушки только и дожидаются случая, чтобы отказаться от слова.

Самые наивные верят первому же сообщению, что после работы с розами люди становятся инвалидами.

Самые страшненькие понимают, что шансы на замужество падают с каждым часом, потому и не щёлкают клювом.

Мэри не давала мне клятву на крови, не была ни наивной, ни страшной. Наверное, ей просто надоело ждать.

Тогда я глушил рюмку за рюмкой, уже не осознавая, что со мной и где я нахожусь. Месяцы без женщины.

Без единой.

Ядовитые розовые испарения так своеобразно действуют на женскую функцию, что ни одна дамская особь не может там выжить.

Мне рассказывали, что первые проститутки, привезённые в бордель с суперзащитой, умерли в страшных муках. Они катались по полу, раздирая одежду, царапая себя в кровь и умоляя «потушить внутри огонь».

Ни одной девки, ни парикмахерши, ни горничной. Лишь роботы — холодная издёвка — и магазин с секс-игрушками, столь же слабое утешение, как и розовая жвачка вместо сигарет.

И домой возвращаться не к кому — в мире закончились честные женщины.

Более того, меня убедили, что их никогда и не существовало.

Рюмка за бокалом и стопка за стопкой.

В голове — туман и невнятное предложение «проводить до номера, а то спецзащиту на сегодня уже сдали, вдруг зазеваешься…».

Что ж я — не мужик? Сам не дойду?

От бара до спального комплекса всего три корпуса, соединённых туннелями.

Можно сократить и пробежать напрямик.

В обеденный перерыв, если надо было что-то захватить из номера, мы так и поступали. В защитном скафандре с пластинами проход через розовый кустарник совершенно безопасен.

Можно и без скафандра — только не попадать под шипы, особенно одним местом.

Так как работать в постоянном напряжении невозможно — техникой безопасности никто не пренебрегает, своё здоровье дороже.

В тот вечер мне было очень тошно. Три корпуса с лестницами вверх и вниз, коридоры и переходы, узкие двери и лифт перед спальней… Проще вывалиться на свежий воздух, пройти поверх колумбария, все ячейки покрыты плитами — роз можно не бояться, по тропинке перед оранжереей — и сразу на пожарную лестницу моего пятого спального корпуса. Дежурил тогда Стив, я знал, что он — свой парень, циник, как и все медики, откроет и нотацию читать не будет.

Но путь я не помню.

Шёл по миниатюрному станционному кладбищу, пытаясь прочитать имена и фамилии, смеялся над какой-то бородатой рожей на фотографии, пару раз споткнулся, упал…

…Пьянящий, дурманящий запах роз, колючки, впившиеся в самое болезненное место, чей-то громкий крик, наверное, мой…

Много боли. Бред. Забытьё.

Стив со шприцем в руках и его озабоченное лицо.

— Жить будешь, но с тобой происходит что-то странное, я даже никак не могу разобраться, что именно. Тут тебе больше оставаться нельзя. И… извини, я должен сообщить начальству, что ты не годен для дальнейшей работы.

— А для опытов годен? — спросил я, скривившись от очередного приступа.

Стив посмотрел в монитор, покачал головой и отцепил от меня последний датчик.

— Ты мой друг, мы провели вместе много времени. Я хочу, чтобы ты нормально жил, а не посвятил весь остаток дней лечению подорванного здоровья. И эксперименты я над тобой не дам ставить. Лучше просто покинь планету. Ну и…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});