Богиня в граните - Роберт Янг

Насколько Мартин знал, он был единственным из землян, которому когда-либо удалось отыскать этот уровень и который когда-либо видел Деву такой, какой она была на самом деле; видел ее, возникающую в целиком принадлежащей ей реальности, реальности незабываемой, равной которой он никогда еще не встречал.

Возможно, будучи лишь единственным, он должен был как-то противостоять тому воздействию, которое она оказывала на него; это обстоятельство, плюс тот факт, что тогда ему было всего лишь двадцать...

"Двадцать?" - с удивлением подумал он. Сейчас ему было тридцать два. Однако прошедшие годы были всего лишь тонким занавесом, тем самым занавесом, который он раздвигал тысячу раз.

И вот сейчас он в очередной раз раздвинул его.

После третьего замужества матери он решил стать астронавтом, покинул колледж и получил место юнги на космическом корабле "Улисс". Местом назначения корабля была Альфа Вирджиния 9; цель этого путешествия заключалась в том, чтобы составить карту залежей руд.

Разумеется, Мартин слышал о Деве. Она была одним из семисот чудес галактики. Но он никогда всерьез не задумывался о ней, пока не увидел ее из главного иллюминатора движущегося по планетарной орбите "Улисса". Позже он много думал о ней, и через семь дней после посадки на планету "позаимствовал" один из спасательных кораблей и отправился на разведку. Этот подвиг стоил ему, по возвращении, недели гауптвахты, но он воспринял такое наказание спокойно. Дева вполне стоила этого.

Высотомер спасательного корабля показывал 55 000 футов, когда он наконец увидел ее, и вот на таком уровне он к ней и приблизился. Вскоре он созерцал великолепные очертания икр и бедер, медленно проплывавших прямо под ним, белое пустынное пространство живота, изящную ложбину пупка. Он находился как раз над вершинами-близнецами ее грудей, в пределах видимости ее лица, когда сообразил, что, подняв корабль вверх, смог бы получить гораздо лучшую перспективу обзора.

Он остановил движение по горизонтали и начал набор высоты. Корабль быстро пошел вверх... 60 000 футов... 65 000... 70 000. Это напоминало отъезд телекамеры... 80 000... Теперь его сердце учащенно билось... 90 000... Приборы показывали нормальное давление кислорода, однако он едва мог дышать.

100 000, 101 000... И все еще недостаточно высоко. 102 300... Прекрасна ты, возлюбленная моя, как Фирца, любезна, как Иерусалим, грозна, как полки со знаменами... 103 211...Округление бедр твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника...103 288...

Он с силой надавил на кнопку, останавливающую набор высоты, блокируя фокус. Теперь у него вообще перехватило дыханье, по крайней мере в этот первый момент экстаза. Он никогда еще не видел никого, похожего на нее. Стояла ранняя весна, и ее волосы были черными, а глаза - по-весеннему голубыми. И ему казалось, что плоский холм, формирующий ее лицо, полон сочувствия, а красный срез скалы на месте рта изогнут в мягкой улыбке.

Она лежала там неподвижно, у самого моря, словно красавица из Бробдиньяга, вышедшая из воды, чтобы остаться навечно загорать здесь на солнце. Голые долины были отлогим пляжем; поблескивающие развалины близлежащего города напоминали упавшую с ее уха серьгу; море было летним озером, а спасательный корабль - железной чайкой, парящей высоко над побережьем.

А в прозрачном чреве чайки сидел крошечный человек, который уже никогда больше не будет самим собой...

Мартин задернул занавес, но прошло еще некоторое время, прежде чем потухла картина воспоминаний. Когда она окончательно исчезла, он заметил, что внимательно, и даже с пугающей сосредоточенностью, смотрит на отдаленную скалу подбородка Девы.

Он приблизительно оценил ее высоту. Заостренная часть скалы, или вершина, находилась приблизительно на одном уровне с верхней кромкой щеки. У него получалось около 11 000 футов. Чтобы получить расстояние, на которое он должен подняться, чтобы достичь поверхности холма-лица, ему надо всего лишь вычесть высоту гребня шеи. Приблизительно он уже определил высоту этого гребня как 8 000 футов; вычитание 8 000 из 11 000 давало ему 3 000... Три тысячи футов!

Это было невозможно. Это было невозможно даже с использованием скального пистолета для забивания крюков. Склон был вертикальным до самого конца, и с того места, где он сидел, ему не удавалось различить хоть слабый намек на трещину или уступ на ровной поверхности гранита.

Он никогда не сможет сделать это, сказал он сам себе. Никогда. Было бы полным абсурдом для него даже совершить попытку. Это может стоить ему жизни. И даже если он и смог бы сделать это, даже если он сможет преодолеть весь этот гладкий обрыв, до самого лица, то сможет ли он спуститься назад? Несомненно, его скальный пистолет значительно облегчит спуск, но останется ли у него достаточно сил? Атмосфера на Альфе Вирджинии 9 очень быстро разряжалась после 10 000 футов, и хотя кислородные таблетки помогали в такой ситуации, они могли поддерживать движение только в течение ограниченного времени. А после этого...

Но это были старые аргументы. Он уже рассуждал так сотни, может быть, тысячи раз... Мартин покорно встал. Водрузил на спину рюкзак. Бросил последний взгляд вдоль девятимильного склона руки туда, где из моря выступали пальцы великанши, затем повернулся и направился по плоскогорью грудной клетки к началу шейного гребня.

Солнце уже давно миновало зенит, когда он оказался напротив пологой ложбины между двумя вершинами. Холодный ветер дул вдоль склонов, проносясь через плоскогорье. Ветер был свежим и душистым, и Мартин понял, что на вершинах должны быть цветы... возможно, крокусы или их подобие, растущие высоко, у самых снежных пиков.

Он удивился, почему не захотел взбираться на вершины, почему это должно быть плоскогорье. Ведь вершины представляли большие трудности и, следовательно, большее испытание. Почему же тогда он пренебрег ими в пользу этого плоского холма?

И ему показалось, что он понял. Красота вершин была ограниченной и поверхностной, ей не хватало более глубокой выразительности и многозначности плоскогорья. Они никогда бы не смогли дать ему то, что он хотел, даже если бы взбирался на них тысячу раз. Итак, именно плоскогорье, с его голубыми и восхитительными озерами, и ничего другого.

Он отвернулся от горных пиков и сосредоточил внимание на длинном склоне, который вел к шейному гребню. Его наклон был достаточно пологим, но коварным. Поэтому Мартин двигался медленно. Любой ошибочный шаг, и он мог бы поскользнуться и скатиться по склону, на котором не было ровным счетом ничего, за что можно было бы ухватиться и предотвратить падение. Тут он заметил, что его дыханье становится чаще, и удивился этому, но затем вспомнил про высоту. Однако он не стал прибегать к кислородным таблеткам: позже у него появится в них более острая нужда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});