Андрей - Иван Тургенев

И помыслов, которым иногда

Предаться совестно, без подозрений, –

Безо всего, чем дерзостную власть

Свою не раз обозначала страсть.

XXIX

Но не была зато знакома ей

Восторгов нескончаемых отрада.

Тоска блаженства… правда; но страстей

Бояться должно: самая награда

Не стоит жертвы, как игра – свечей…

Свирепый, буйный грохот водопада

Нас оглушает… Вообще всегда

Приятнее стоячая вода.

XXX

И если грусть ей в душу как-нибудь

Закрадывалась – это мы бедою

Не назовем… ведь ей же хуже, будь

Она всегда, всегда своей судьбою

Довольна… Грустно ей, заноет грудь,

И взор заблещет томною слезою –

Она к окошку подойдет, слегка

Вздохнет да поглядит на облака,

XXXI

На церковь старую, на низкий дом

Соседа, на высокие заборы –

За фортепьяно сядет… всё кругом

Как будто дремлет… слышны разговоры

Служанок; на стене под потолком

Играет солнце; голубые шторы

Сквозят; надувшись весь, ручной

Снегирь свистит – и пахнет резедой

XXXII

Вся комната… Поет она – сперва

Какой-нибудь романс сантиментальный.

Звучат уныло страстные слова;

Потом она сыграет погребальный

Известный марш Бетховена… но два

Часа пробило; ждет патриархальный

Обед ее; супруг, жену любя,

Кричит: «Уха простынет без тебя».

XXXIII

Так жизнь ее текла; в чужих домах

Она бывала редко; со слезами

Езжала в гости, чувствовала страх,

Когда с высокопарными речами

Уездный франт в нафабренных усах

К ней подходил бочком, кося глазами…

Свой дом она любила, как сурок

Свою нору – свой «home»{Домашний очаг (англ.).}, свой уголок.

XXXIV

Андрей понравился соседям. Он

Сидел у них довольно долго; в споры

Пускался; словом, в духе был, умен,

Любезен, весел… и хотя в узоры

Канвы совсем, казалось, погружен

Был ум хозяйки, – медленные взоры

Ее больших и любопытных глаз

На нем остановились – и не раз.

XXXV

Меж тем настала ночь. Пришел Андрей

Ильич домой в большом недоуменье.

Сквозь зубы напевал он: «Соловей

Мой, соловей!» – и целый час в волненье

Ходил один по комнате своей…

Не много было складу в этом пенье –

И пес его, весьма разумный скот,

Глядел на барина, разиня рот.

XXXVI

Увы! всем людям, видно, суждено

Узнать, как говорится, «жизни бремя».

Мы ничего пока не скажем… Но

Посмотрим, что-то нам откроет время?

Когда на свет выходит лист – давно

В земле нагретой созревало семя…

Тоскливая, мечтательная лень

Андреем овладела в этот день.

XXXVII

С начала самого любовь должна

Расти неслышно, как во сне глубоком

Дитя растет… огласка ей вредна:

Как юный гриб, открытый зорким оком,

Замрет, завянет, пропадет она…

Конец ознакомительного фрагмента.