Витамин любви - Анна Данилова

Вот. Вот откуда паника: страх за близкого человека. За Милу.

Нарастающий ужас был так велик, что Ирина, забыв, как только что думала о праве мужа отдохнуть, принялась безжалостно расталкивать его.

– Паша, Паша! Да проснись же ты! Так тревожно на душе… Как там Мила? У меня какое-то нехорошее предчувствие…

Павел что-то эмоционально, громко, но не просыпаясь, ответил, перевернулся на другой бок и захрапел снова.

– Паша… – зашипела на него жена. – Паша, проснись!!! Давай позвоним Миле!!!

И потом вдруг, на мгновение придя в себя, поняла, что может и сама позвонить дочери. Ничего, что звонок ночной. Лучше уж разбудить Милу и успокоиться, услышав ее голос, чем сходить с ума от неведения.

Успокаивая себя, Ирина отошла к окну, набрала номер.

Мила долго не отвечала, и Ирина, глядя на застывшие в февральском ночном оцепенении многоэтажки с редкими леденцово-слезящимися оранжевыми и желтыми окнами, представляла себе пустую девичью постель, распахнутое в ночь, в зимнюю пургу, окно…

Когда вдруг в телефоне щелкнуло и она услышала сонный и недовольный голос дочери, сердце ее бухнуло, замерло, а потом, придя в норму, вернулось к своему прежнему ровному ритму.

– Ма, ты чего? – простонала Мила, и Ирина представила ее себе – с распущенными волосами, в пижаме, с закрытыми глазами и сморщенным в капризной гримаске носиком. Такую хорошенькую, родную…

– Да так… Милочка… Сон нехороший приснился, – сказала она первое, что пришло в голову.

– Ты на часы смотрела? Почти два ночи!

– Ну извини… Вот когда будешь мамой, вспомнишь меня… Понимаешь, я соскучилась… Как-то непривычно, что мы уже два дня в гостях… Одно дело, у наших знакомых, и совсем другое – здесь, я же здесь никого не знаю… Так скучно… Хотя люди, конечно, хорошие…

– Ты хочешь поделиться со мной впечатлениями? – оборвала ее Мила. – Я спать хочу… У меня даже глаза закрыты! Не открываются…

– Все-все, извини… Спокойной ночи…

– Вы когда приедете-то? – снизошла Мила до родственного тона.

– Не знаю… Но завтра, вернее, уже сегодня у них какая-то встреча… Кажется, поедут к своему общему другу, он здесь большая шишка… В ресторане будут сидеть. А вот чем я займусь – ума не приложу…

– По магазинам, ма, по магазинам… А вечером составишь компанию жене именинника… Как бишь его?

– Валерий.

– Вот! Все, ма, спокойной ночи… Ложись. И постарайся расслабиться.

Ирина закрыла телефон. Вот теперь она точно не уснет. Мила. Она – и как будто не она. Голос вроде ее, но тон словно чужой… Она всегда была такой ласковой, нежной. Идеальная дочь. И вдруг это «ма»… Капризная, раздраженная… Какая-то искусственная.

Конечно, глупо предполагать, что это на самом деле не она. Но Ирина с ее живым воображением быстро представила себе, что квартира разграблена, что там вповалку спят какие-то посторонние люди, и среди них та самая девушка, которая разговаривала с ней вместо дочери…

А что? Она запросто могла спутать голоса. Телефон ведь искажает. И почему только она не догадалась расспросить ее о чем-нибудь таком, известном только двоим…

Она снова набрала номер. На этот раз Мила ответила сразу.

– Мам, ну ты чего? На самом деле так плохо?

– Да нет… Мила, скажи, мне никто не звонил?

– О боже! Мама, а ты не могла подождать до утра?

– Дочка, ну почему ты так разговариваешь? Грубишь?

– Я? Ты что? Просто я сплю…

– Так мне звонил кто или нет?

– Тетя Галя звонила, говорит, что перенесла свой день рождения, не хочет отмечать без тебя. И все с ней согласились…

– Ладно, извини… Больше сегодня звонить не буду.

– Так когда вы вернетесь?

– Я не знаю. А ты… ты что, соскучилась?

– Конечно…

– Целую тебя, милая…

– «Милая Милочка!» – передразнила ее Мила, и это был их пароль, знак, что они друг друга прощают, все в порядке. – И я тебя тоже целую. Успокойся. Все хорошо.

Теперь все было на самом деле хорошо: Ирина убедилась, что это действительно Мила. Закрыла телефон, выключила лампу и легла. Обняла мужа, прижалась к нему, и ей показалось, будто бы его сладкий сон накрыл и ее с головой…

3

14 февраля 2010 г.

Лиза Травина, адвокат, вернувшись из суда, где участвовала в двух заседаниях, расположилась на диванчике в своем офисе. Она страшно устала, но предстояло еще подготовиться к завтрашнему, очень сложному процессу. Вместо того чтобы отправиться домой, к мужу, она решила передохнуть немного здесь, почитать завтрашнее дело и только потом позволить себе расслабиться.

Ее помощница, Глафира Кифер, заваривала чай в кухне, чтобы успеть напоить Лизу до того, как та уснет.

– Послушай, Лиза, разве можно так много работать? Посмотри, на кого ты стала похожа! Кожа и кости! Да тебя скоро твой Дима бросит. Вот вспомнишь потом меня… Вы оба столько зарабатываете, что могли бы позволить себе несколько лет вообще не работать! Жизнь прекрасна и удивительна, а вы с ним, вместо того чтобы радоваться, грузите себя одной работой…

Глафира, энергичная пухленькая молодая особа с большой грудью, внесла в приемную поднос с чаем и булочками.

– Вот, поешь, потом, так и быть, разрешаю тебе немного отдохнуть, даже поспать…

Лиза открыла глаза, вздохнула и нехотя поднялась с дивана. Это была худенькая русоволосая молодая женщина редкой красоты – лицо не портили даже признаки явного переутомления.

– Глашенька, я все понимаю… Но что поделать – работа у меня такая. Суды, суды, а это целые тома уголовных дел, и изучать их надо очень внимательно…

– Знаю-знаю, за ними стоят человеческие судьбы… Но у тебя-то тоже есть своя судьба, своя жизнь, свое здоровье, наконец. Мне так тебя жалко…

– Ты не жалей меня, у меня все в порядке. И спасибо за чай. Ты не представляешь себе, как же я рада, что ты у меня есть. Идеальная помощница.

Лиза приняла из ее рук чай и сделала несколько глотков.

– Замечательно! Просто замечательно. За окном ветер, холод, словом, февраль, а ты приносишь мне чашку крепкого свежезаваренного чая! Всегда знаешь, что я хочу…

Замурлыкал телефон, Лиза встрепенулась. Она знала, кто это.

– Дима? Привет, родной. Да, все закончилось. Можешь нас с Глашей поздравить… Все в нашу пользу. Домой? Пока не могу. Сейчас вот в офисе чай пью – мне надо еще немного поработать… Нет, я просто не дотащу все эти папки… К тому же, согласись, ну совсем нерабочая обстановка. Так и хочется завалиться под одеяло, закрыть глаза… А у меня завтра с утра процесс по делу Терентьева. Да-да. Того самого. Знаю, что это он убил, но я же адвокат, надо будет как-то вытаскивать его… Он же в душе не преступник. Ну, был в состоянии аффекта… Я всегда стараюсь представить себе, что чувствовал человек, когда убивал другого… Что? Ах, да… Конечно, страшно. И мне страшно, и Глаше тоже. Но мы любим свою работу, как и ты – свою. Ладно, потерпи немножко, поспи… Приду – обязательно разбужу. Поесть найдешь в холодильнике. Да-да, Глашины котлеты. Что делать, если я нигде не успеваю, а домашнего хочется? Ладно, дорогой, целую… Что?

Она посмотрела на Глашу.

– Я забыла… Совершенно забыла… Нет, я понимаю, конечно, что это не наш, не российский праздник, но все равно… Надо было, конечно, отметить. Дима, ты прости меня… Но мне действительно надо еще немного поработать, иначе я буду завтра бледно выглядеть в суде. Хорошо, целую еще раз…

Лиза положила трубку.

– Вот так, Глафира. Сегодня, оказывается, День святого Валентина, Дима ждал меня, накрыл стол… Жаль, что все так получилось… Скоро бросят нас наши мужья. Твой Адам тоже, наверное, заждался. Ты иди… Может, Адам тоже тебя ждет?

– Это несерьезный праздник, – попробовала утешить Глафира. – И больше для молодежи.

– А мы с тобой кто?

– Взрослые деловые люди. А мужья подождут. Я тебя одну не оставлю.

– Глупости, Глаша. Я стану тупо изучать дело, а ты иди домой, я серьезно. Не бойся, премиальных все равно не лишу.

Она устало улыбнулась. И в эту самую минуту раздался звонок в дверь. Глаша, пожав плечами – мол, и кого это принесло, как-никак восьмой час, – пошла открывать, взглянула в дверной глазок. В свете фонаря, подвешенного над крыльцом офиса, увидела женщину, съежившуюся от холода. Открыла.

– Добрый вечер. Смотрю – свет горит, думаю, Лиза здесь… – сказала женщина, стуча зубами от холода. – Моя фамилия Семенова. Надя Семенова. А вы, вероятно, Глафира. Мне Лиза рассказывала.

– Проходите, пожалуйста. – Глаша впустила посетительницу. Понимая, что она является, скорее всего, знакомой Лизы, не стала ее представлять, а отошла в сторону, продолжая внимательно наблюдать за происходящим. Вот только что она отправляла Лизу домой, твердила ей о здоровье и о том, что нельзя так себя гробить, и вдруг – посетительница. Глаза испуганные, голос дрожит. Что-то произошло. Иначе бы не пришла в такую погоду и так поздно.

– Надя? – Лиза поднялась ей навстречу. На лице ее появилась слабая улыбка, как у человека, который мгновенно оценил ситуацию и понимает, что сейчас не до улыбок, хотя он и рад видеть гостя. – Что случилось?