Джентльмены-мошенники (сборник) - Эрнест Хорнунг

Путь Гая Бутби к литературной славе тоже пролегал через Австралию. Он родился там в 1876 году, в состоятельной семье – его отец, три дяди и дедушка были высокопоставленными колониальными чиновниками. Когда Гаю Бутби было семь лет, его родители расстались, и мать увезла мальчика в Англию, где он получил традиционное школьное образование.

Доктор Николя

Но уже в 16 лет Гай Бутби возвращается в Австралию и начинает работать клерком в администрации мэра Аделаиды, чтобы впоследствии пойти по стопам отца. Однако чиновничья карьера показалась молодому человеку чрезвычайно скучной; он попробовал писать комические оперы (которые не имели особого успеха) и в 1890 году решил вернуться в Англию. На пути у него кончились деньги, и некоторое время Бутби скитался по Юго-Восточной Азии, берясь за любую черную работу и приобретая весьма разнообразный опыт – то он был ловцом жемчуга на острове Терсди, то копал рубиновые копи в Бирме, то прислуживал курителям опиума в притонах Сингапура. Возможно, Бутби впоследствии несколько преувеличил свои романтические мытарства, но именно этот экзотический опыт дал толчок его писательской карьере, и он не упускал случая напомнить об этом читателям. Давая интервью журналу “Виндзор” в 1896 году, Бутби торжественно показывает журналисту старый походный котелок, который, как он уверяет, не раз спасал ему жизнь.

Гай Бутби

Добравшись наконец до Лондона, Бутби стал публиковать книги о своих странствиях, которые имели успех у публики; позже он передал страсть к путешествиям и своим персонажам. С Саймоном Карном, например, мы знакомимся в Индии, в весьма необычной обстановке, где он явно чувствует себя как дома.

Литературная плодовитость Бутби была совершенно невероятной – он писал порой по шесть романов в год, не считая журнальных публикаций, на все модные темы (оккультизм, египетские мумии, неведомые острова, демонические преступники). Злые языки утверждали, что Гай Бутби изобрел машину, которая сама, без его участия, производит литературную продукцию. Он ежедневно работал по восемь часов, зачастую вставая в пять утра (и требуя того же от стенографистки), а заканчивая один роман, немедленно начинал другой. Поэтому и наследие его очень внушительно (53 романа, рассказы, пьесы, очерки), хотя умер он совсем молодым, в 37 лет, от инфлюэнцы. Сегодня его помнят главным образом благодаря двум его героям – доктору Николя и Саймону Карну, королю мошенников.

За океаном

Формула плутовского детектива оказалась чрезвычайно удачной – английские писатели создавали все новых и новых великосветских мошенников. Этому жанру отдали должное Макс Пембертон, Арнольд Беннет, Уильям Ле Кё и многие другие. Джентльмены-мошенники были очень похожи друг на друга, но совсем не похожи на прежних “ньюгейтских” страдальцев – это сплошь были люди образованные, родовитые, блестящие, наделенные недюжинным интеллектом и артистизмом. Образцом всем им служил все тот же Шерлок Холмс, о чем сами авторы не устают нам напоминать. Уже в самом начале рассказа “Бриллианты герцогини Уилтширской” Гай Бутби пишет: “Для примера позвольте мне рассказать историю Климо – ныне прославленного частного сыщика, который завоевал себе право стоять в одном ряду с Лекоком и даже с недавно покинувшим нас Шерлоком Холмсом”. Французский писатель Морис Леблан пошел еще дальше – его знаменитый мошенник Арсен Люпен встречается с Холмсом лично[1]. Конан Дойл решительно возражал против такого использования своего героя, и Леблан изменил имя с Шерлока Холмса на Херлока Шолмса, что, по-видимому, всех удовлетворило. Конечно, во всех этих упоминаниях и появлениях Великого сыщика была некоторая доля иронии и пародирования, но было и признание первенства.

Фредерик Ирвинг Андерсон (1877–1947)

В Америке плутовской детектив оказался востребован меньше – возможно, потому, что одним из важных элементов этого поджанра стала классовая принадлежность героя, менее актуальная для американцев, чем для европейцев. Однако один продолжатель английского извода плутовского детектива в Америке все-таки нашелся. Писатель и журналист Фредерик Ирвинг Андерсон создал двух дерзких и эксцентричных героев-мошенников – мужчину и женщину, Несравненного Годаля и Незабываемую Софи Лэнг.

Об Андерсоне известно очень мало – мы знаем, что он родился и жил в штате Иллинойс, был женат, после смерти жены в 1937 году удалился от дел и уехал жить в Вермонт. Он написал огромное количество рассказов для разных журналов, но книг у него вышло немного – три сборника детективных рассказов и две книги по фермерству, в одной из которых он объясняет, как использовать электричество в сельском хозяйстве. Андерсона всегда очень интересовали научные открытия и технический прогресс, и этот интерес отразился в его детективном творчестве. Здесь он тоже идет за викторианской традицией: интерес к технической стороне преступления (и расследования) – один из краеугольных камней жанра.

Незабываемая Софи Лэнг

Что до его героев, то красавица Софи Лэнг крадет исключительно драгоценности и достигает невероятной изобретательности в этом занятии. Об этой героине было снято три фильма (в 1934, 1936 и 1937 гг.), все с разными режиссерами, но с одной и той же актрисой, Гертрудой Майкл.

Годаль же впервые появился в 1913 году на страницах “Сэтерди ивнинг пост”; всего о нем было написано шесть рассказов, которые в 1914 году вышли отдельной книгой под названием “Приключения несравненного Годаля”. Годаль ловко обводит вокруг пальца американскую полицию, охотно использует технические инновации, и у него есть свой Ватсон – писатель Оливер Армистон.

Джордж Оруэлл посвятил разнице между английской и американской моделью плутовского детектива целое эссе[2], где он утверждает, что английский детектив сохраняет моральный вектор, необходимость победы добра над злом, в то время как американцы “оказались во власти концепции, которую теперь модно называть реализмом и которая утверждает, что прав тот, кто сильней”. Годаль в этом смысле совершенно английский персонаж, ему так же далеко до реализма в любом смысле, как Раффлсу и Карну. Так же как и два этих героя, он легко входит в доверие к людям, умеет до неузнаваемости изменить свой облик, любит ставить себе невыполнимые задачи и терзать своего “Ватсона”. Он тоже космополит и путешественник; может быть, именно поэтому его Нью-Йорк обрисован особенно подробно и ярко, так же как Лондон у Хорнунга и Бутби. Это взгляд одновременно со стороны и изнутри, который вообще характерен для джентльмена-мошенника, человека двух миров.

Оруэлл пишет, что у Раффлса нет ни религиозных убеждений, ни моральных устоев, ни социальной сознательности – все, что у него есть, это рефлексы джентльмена. То же можно сказать и о Карне, и о Годале. Казалось бы, вполне беспринципные грабители, они все же следуют некоему кодексу чести; их жертвы не вызывают жалости (как Робин Гуд, они не грабят вдов и сирот); ими движет не вульгарная жажда наживы, а страсть к игре. Оруэлл отмечает, что Раффлс не случайно играет именно в крикет: “…эта игра выражает яркую черту английского характера – тенденцию ценить “форму” и “стиль” более высоко, чем успех”. Именно в этом – главное отличие плутовского детектива рубежа XIX и XX веков от литературных предшественников: мошеннику в них достается интеллект, эксцентричность и “джентльменство”, введенное в моду Великим сыщиком. Читатель же может с легкой душой восхищаться ловкостью рук и изобретательностью замысла, не беспокоясь о нравственности – сам сэр Артур Конан Дойл, джентльмен и любитель крикета, в ответе за этих игроков, хотя он решительно их не одобрял.

Александра Борисенко

Гай Бутби

Друг вице-короля, или Король мошенников

Художник Э. Ф. Скиннер

Предисловие,

написанное достопочтенным графом Эмберли, многие годы губернатором Нового Южного Уэльса, а также бывшим вице-королем Индии

После продолжительных раздумий я пришел к выводу, что мне надлежит объяснить, как я стал невольным пособником знаменитых преступлений 18** года. Хотя открыто меня никогда не обвиняли в соучастии в этих злополучных аферах, но тем не менее меня не отпускает мысль, что именно я ввел в лондонское общество человека, который их провернул, и что не раз – видит Бог, не ведая, что творю! – я действовал как Deus ex machina, с теми именно результатами, каких ему желательно было достичь. Сначала я в нескольких словах напомню, чем был славен год, в который совершились эти преступления, а затем опишу события, вследствие коих в моем распоряжении странным и неожиданным образом оказалась рукопись преступника.