Мессия Дюны - Фрэнк Герберт

Они описывают заговор Квизарата, возглавляемый панегиристом Корбой, шаг за шагом исследуют план Корбы превратить Муад Диба в мученика, возложив всю вину на его возлюбленную Чани.

Как сообразуется все это с фактами истории? Никак! Только понимая губительную сущность способности к предвидению, можно объяснить природу этой колоссальной неудачи.

Надеемся, что другие историки сумеют это сделать.

Из «Истории Муад Диба» Вронсо Иксианского

Глава 2

"Нет четкой грани между богами и людьми: одни переходят в других.

Изречение Муад Диба

Скайтейл, лицевой танцор с Тлейлакса, старался не думать о том, какой зловещий характер носит их заговор. Однако он снова и снова возвращался к печальной мысли: «Я сожалею о том, что должен принести смерть Муад Дибу». Свою жалость он тщательно скрывал от соучастников. Сам же он находил, что ему легче понять жертву, чем преследователей — очень характерное для лицевого танцора свойство.

Скайтейл держался в стороне от остальных. Сначала они обсуждали вопрос о возможности применения яда. Энергичное и яростное по сути, это обсуждение внешне выглядело бесстрастно и чопорно и проходило в манере, свойственной представителям Великих Школ, когда затрагиваются их догмы.

— Тебе кажется, что он сражен, а он вновь невредим!

Это сказала старая Преподобная Мать Бене Джессерит Гаиус Хэлен облако, насыщенное запахом меланжа.

— Если так будет продолжаться, мы умрем от собственной глупости!

Это произнес четвертый из присутствующих, потенциальный участник заговора, принцесса Ирулэн, жена (но не настоящая, напомнил себе Скайтейл) их общего врага. Она стояла у контейнера Адрика, высокая, светловолосая красавица, в великолепном платье из голубой китовой шерсти и в такого же цвета плаще и шляпе. Золотые серьги блестели у нее в ушах. Она вела себя с аристократическим высокомерием, но что-то в выражении ее лица говорило, что усвоенный у Бене Джессерит самоконтроль дается ей с большим трудом. Мысли Скайтейла от тонкостей языка и лиц обратились к деталям окружающей их местности. Со всех сторон расстилались холмы, почерневшие от тающего снега, отражавшего грязноватую голубизну маленького бело-голубого солнца, повисшего над горизонтом.

«Почему выбрано именно это место? — подумал Скайтейл. — Бене Джессерит редко поступают беспричинно. Возьмем этот павильон: более просторное, но закрытое помещение могло вызвать у представителя Союза клаустрофобию. Адрик привык к просторам своей родной планеты. Но построить такой купол специально для него — значило прямо указать на его слабость». «А для меня лично что здесь приготовлено?» — вновь подумал Скайтейл. — А вам разве нечего сказать, Скайтейл? — в упор спросила его Преподобная Мать.

— Вы хотите втянуть меня в эту дурацкую борьбу? Мы имеем дело с потенциальным мессией. На него нельзя нападать открыто. Если мы превратим его в мученика, это будет нашим поражением.

Взоры всех присутствующих обратились на него.

— Вы думаете, в этом единственная опасность? — снова спросила Преподобная Мать своим пронзительным голосом.

Скайтейл пожал плечами. Для этой встречи он выбрал круглое открытое лицо, веселые глаза, полные губы — внешность обрюзгшего коротышки. Сейчас, глядя на соучастников заговора, он подумал, что сделал идеальный выбор, возможно, инстинктивный. Он единственный из них мог выбирать из большого набора внешностей. Он — человек-хамелеон, лицевой танцор, и внешность, которую он сейчас надел, заставляла остальных воспринимать его слишком легкомысленно.

— Ну, так как же? — настаивала Преподобная Мать.

— Я наслаждался тишиной, — сказал Скайтейл. — Лучше не выражать вслух нашу враждебность.

Преподобная Мать отпрянула от него, и Скайтейл увидел, как она меняет свою оценку. Все они прошли жесткую школу прана-бинду, все владели своими мышцами и нервами так, как мало кто из людей. Но Скайтейл, лицевой танцор, мог делать со своими мышцами и нервами то, что было недоступно другим, и вдобавок обладал особым даром проникновения — он мог надевать на себя не только внешность другого человека, но и вживаться в его душу.

Скайтейл дал ей возможность завершить переоценку, потом коротко сказал:

— Яд!

Он произнес это слово с такой интонацией, как будто только он один понимал его истинное значение.

Представитель Союза шевельнулся, и его голос полился из блестящего шара, укрепленного в углу контейнера:

— Мы говорим не о физической отраве, а о психологической.

Скайтейл рассмеялся. Смех на языке мирабхаза срывал маску с собеседника, и тому нечего было больше прятать.

Ирулэн одобрительно улыбнулась, но в глазах Преподобной Матери блеснул гнев. — Прекратите! — выдохнула Моахим.

Скайтейл замолчал, но теперь общее внимание было приковано к нему. Адрик разгневан, Моахим взбешена, Ирулэн удивлена, но забавляется.

— Наш друг Адрик предполагает, — сказал Скайтейл, — что две опытные Бене Джессерит не знают всех возможностей обмана.

Моахим отвернулась и посмотрела на холодные холмы родной планеты Бене Джессерит. Скайтейл понял, что она готова пойти на уступку. Это хорошо. Другое дело — Ирулэн.

— Вы с нами или нет? — спросил Адрик, глядя на Скайтейла своими круглыми глазами грызуна.

— Дело не во мне, — ответил Скайтейл. Он продолжал привлекать внимание Ирулэн. — Вы удивлены, принцесса, зачем мы с таким риском добирались сюда за много парсеков?

Она кивнула в знак согласия.

— Для того разве, чтобы обменяться банальностями с человеком-рыбой или спорить с толстым лицевым танцором с Тлейлакса? — спросил Скайтейл. Она отступила от бака Адрика, раздраженно отмахиваясь от густого запаха меланжа.

Адрик воспользовался этим моментом, чтобы бросить себе в рот таблетку меланжа. Он ел спайс и дышал им, он даже пил его, как заметил Скайтейл. Вполне понятно — спайс обостряет проницательность рулевого, дает ему возможность вести лайнеры Союза со сверхсветовой скоростью. Спайс помогает ему угадывать курс, на котором корабль не подстерегает опасность. Сейчас Адрик ощущал присутствие другой опасности, но на этот раз ему не мог помочь даже его меланжевый костыль.

— Я думаю, с моей стороны было ошибкой явиться сюда, — сказала Ирулэн.

Повернувшись к ней, Преподобная Мать раскрыла глаза, точно рептилия, затем снова закрыла их.

Скайтейл перевел взгляд с Ирулэн на контейнер, будто приглашая принцессу разделить его точку зрения. Он знал, что Адрик ей отвратителен: самоуверенный взгляд, безобразные руки и ноги, медленно двигающиеся в газе, клубы меланжевого запаха вокруг. Она задумывается над его сексуальными обычаями, подумывает, как странно было бы видеть себя парой такого существа. Даже генератор поля, который создавал для Адрика невесомость космоса, отдаляет его от нее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});