Дети земли - Денис Кулиш

Вы там найдёте уединение и покой.

Посетитель

Покой? Опять вы мимо цели.

Я непоседа и ловкач.

Мы, может быть, сыграем в карты

Или другой завяжем матч?

Библиотекарь

(Обращаясь к читателю).

Терпение присуще просветлённым,

Усидчивость одно из средств.

Кто мыслью кропит и чтит её в законе,

Тому известно будущее наперёд.

(Уже к посетителю).

И с кем играть, когда бывают торопыги

Грубы, глупы и каждый из них горд?

И кто, скажите мне, штурмует небосвод,

Когда о небе знают прощелыги,

Что синее оно, иль что бывает дождь?

Им в руки б взять познания мотыги,

Провозглашая, знание – вождь.

Тогда лишь люди могут взяться делом,

За сотворение в решении смелом.

А с вами бы не сел за один стол,

Хоть голоден я б был и гол.

Посетитель

Тогда я знаю, что выбрать за игру,

Дуэль, я по-другому не могу!

Библиотекарь

(К читателю).

От чего, скажите же на милость,

Мне принимать, что в глупости явилось?

Но трусом я не назовусь.

(К посетителю).

Уже чуть раньше говорил

Вы торопыга и сатир.

Таких как вы я вовсе не боюсь.

Посетитель

Тогда за дело, вот саквояж,

В нём всё для купли и продаж.

Давай же, выбирай любой,

Какой понравился пистоль.

Библиотекарь

Вы подготовлены к дуэли

И как войти с таким посмели

В обитель тишины усердной.

Как бы смотрел на это Ной,

Когда те звери, что он взял с собой

Друг другу рвали горло, грудь,

Забыв про выживание путь?

Ну что ж, прошу проследовать за мной.

Выходят на задний двор.

Посетитель

(Рассматривая пистолет)

Как восхитительно блестит металл

Я бы весь мир в него объял

И под безликий выстрел громовой

Ликует одержимый бой.

Библиотекарь

Убийца. Товар своё показывает лицо,

Когда дают ему на действие добро.

Таких как вы, гнилую рать,

Всенепременно нужно убивать.

И выбрав меньшее из зол,

Пред большим одесную

Я на себя беру обязанность такую.

Люди расходятся на почтительное расстояние. Поднимают пистолеты. Раздаётся бой часов.

Библиотекарь

Когда двенадцатый махнёт удар,

Тогда и выстрелим.

О, как же мир бывает мал.

Посетитель

Согласен. Я пятый слышу бой.

Все умерли, кто так стоял передо мной.

Библиотекарь

Нет места страху, когда атакой быстрою,

Бросаешься в орду с размаху. Я выстою.

Посетитель

Седьмой удар, за ним восьмой

И смерть близка, она у нас над головой.

Библиотекарь

Девятый. И в такт часам я время берегу,

Ну что ж молчу.

После мига затишья раздаётся двенадцатый удар часов. Громыхают вы

стрелы. Библиотекарь падает раненым, посетитель в спешке удаляется.

Спускается серафим.

Серафим

И как такое представление,

Когда глупцы ликуют в вожделении?

Библиотекарь

Всего обидней, что вышел победитель

И мнит себя, как будто небожитель,

И по плечу ему любая кладь,

А я могу лишь полагать,

Что на него стрелок найдётся быстрый.

Серафим

Не думай о таком, то дух не чистый.

Его я вызвал из преисподней дна,

Чтобы развить природу зла.

Библиотекарь

Зачем? Иль ты хотел меня убить

Чужой рукою,

Чтобы сидеть над головою

И язвить.

Серафим

О нет, мой выход состоит не в том.

Когда ветшает старый дом,

Его разумно подновить,

Затем гостей в обнову пригласить.

Библиотекарь

Не понимаю, объясни,

Недолго мне осталось жить,

В глазах витают белые огни.

Серафим

Что видно взору не понять,

Его проверить нужно и доказать.

Я за тобою наблюдал с высот небесных,

Следил как мысль твоя течёт,

Там в вышине нет помыслов чудесных.

Спустился я сюда и вот

Подвергся человек моему действу.

Чтоб дань отдать небесному семейству,

Ты испытание прошёл на страх.

Библиотекарь

Пади семейство то во прах.

Серафим

Не горячись, ты жив, здоров,

Смерть далека, здесь нет её шагов.

Серафим проводит ладонь вдоль раны, и она исчезает. Действие сопровождается свечением.

Серафим

Тебе в признание за годы трудовые

Я подарю, не горы золотые,

Они не нужны это хлам,

А вот, держи, великую из книг.

Тебя она, как в море бриг,

По временным взметнёт волнам.

Когда прочтёшь строку одну,

Тогда в эпоху точно ту

Перенесёт власть книги этой.

Серафим отдаёт толстую книгу и взлетает вверх.

Библиотекарь

Не улетай, постой!

Мне расскажи её устой,

Инструкцию подай,

Не улетай!

Но нет, он наверху мозаикою покрыт,

А предо мною книжный том оправою завит.

Когда не это светопреставление

Я б не поверил этому решению.

Ну что ж, проверим книгу, отданную под охрану,

Но здесь я открывать её не стану.

Проходит в тесную комнату и запирается на замок. Кладёт перед собой книгу.

Библиотекарь

Как мне воспринимать сей дар?

Как хлам ненужный или пар,

Как радость, что ищем мы всегда,

Как камень философского труда?

Но если не прочесть труд до конца,

Кто б мог судить о тяжести венца?

К познанию следы жестоки,

Мне надлежит расширить кругозор,

Понять витков чарующий узор

И изучить все дремлющие строки.

Почему же я объят тревогой,

Как будто бы теряюсь в первый раз?

Словесность девственно ручается подмогой,

Когда весь смысл потерял приказ.

Слова без смысла, что бывает хуже?

Лишь помыслы за ними, скрываемы потуже.

Так вот в чём кроется тревога,

Мне назначение слов понять необходимо строго,

А не теряться мыслей легковесной

Средь темноты во клетке тесной.

Чтоб не сбиться с верного пути

В корень пристально смотри.

Мне кажется готов

И я её открою.

Библиотекарь тяжело открывает книгу на первой странице.

Я так и знал, здесь нету слов,

Лишь желтизна страниц.

Обман? Загадка? Иль насмешка без границ?

Загадки нет сложнее той,

Когда не знаешь, есть ли тут загадка

И не спросить совета за спиной

Один я на один с самим с собой,

То горько мне, то сладко.

Что делать?

Выход должен быть.

Когда вокруг терзает пустота,

Тогда ты должен сотворить

Частицу мелкого следа.

Затем его расширить и развить,

Ведь только так рождается среда.

Из духа в мысль, из мысли в дело,

Из дела в пар,

Лишь бы был материал.

Эврика!

Впопыхах библиотекарь срывается со стула и роется в окружном хламе здешней комнаты. Находит перо и пустую чернильницу. Кладёт их на стол.

Здесь нет продуктов от прогресса:

Ни ручки, ни карандаша,

Но я не мот и не повеса,

Пером управлюсь. Во мне старая живёт душа.

Ан, нет чернила, что ж не горе

Я обойдусь и каплей крови.

Из кармана достаёт нож для резки бумаг и режет руку чуть ниже локтя. Стачивает кровь в чернильницу.

Я заведён как сто колоколов,

Во мне бушуют громы и раскаты

И даже если б бог в наш мир пришёл

Не возбудил меня как надо.

Но вот вопрос, что первое я должен написать,

Чтоб гладь страниц не замарать?

Что думаю, чего желаю, чем живу!

Я букву первую витками наношу

И слово мудрость мудростью пишу.

Библиотекарь пишет слово "мудрость" и читает его. Внезапно человека охватывает морской ветер и пол под ногами начинает покачиваться. Он оказывается на корабле под палящим солнцем. Вокруг бегают матросы, обеспокоенные своими делами. Незваный гость попадает на глаза почтенному человеку, стоящему у кормы. Человек машет рукой, чтобы гость подошёл.

Библиотекарь

(Обращаясь к читателю)

Чудны дела я был в теснине стен,

Но вот пропал унылый плен,

Теперь же море бьёт волною

И небо синее над головою

Плетёт испариною прядь.

Я мог бы восторгаться бесконечно

И не снимать иллюзии печать.

Но кто-то машет мне рукою,

К нему иду, как будто под пятою.

Тот человек внушает ропот,

Я перед ним железка, робот,

Которым можно управлять.

Чем ближе, тем яснее силуэт,

И в недрах памяти встаёт момент:

Из мрамора лицо и тот же взгляд

Заставит всякого свернуть назад,

Горбинкой нос хребтом высоких гор,

Копна волос завитые в узор.

Сомнений нет, я видел его ранее

В извечной позе, в изваянии.

Сомнений нет! Да, это Пифагор.

Пифагор

Я разучился удивляться

Путём познания труда,

Но ты пришёл из не откуда,

Не промысел ли эта чуда?

Какой же бог прислал тебя сюда?

Библиотекарь