Бог Динамо (пер. Азов) - Герберт Уэллс

Все это странно действовало на Азума-зи. Азума-зи не любил работать. Он сидел и наблюдал за богом Динамо, пока Холройд уходил, чтобы послать привратника за виски. Его место было не у динамо-машины, а около паровых машин, и если Холройд заставал его без дела, то колотил обрывком толстой медной проволоки. Но все же Азума-зи подходил близко к колоссу и смотрел на большой ремень. На ремне была черная заплата, и Азума-зи доставляло удовольствие снова и снова следить за ее возвращением среди всего этого грохота.

Странные мысли шевелились в его голове в те минуты. Ученые уверяют, что дикари наделяют душой скалы и деревья, а ведь в машине в тысячу раз больше жизни, чем в скале или в дереве. Азума-зи был все еще дикарем. Слой цивилизации на нем был не толще его грязного костюма и слоя сажи на лице и руках. Его отец обоготворял метеорит; родственная ему кровь, быть может, обагряла широкие колеса Джэггернаута. Он не упускал случая прикоснуться к большой динамо-машине, очаровавшей его. Он полировал и чистил ее, желая, чтобы металлические части не затмили своим блеском солнце. Таинственное чувство служения божеству охватывало его. Он подходил к машине и нежно прикасался к ней. Боги его родины были далеко. Жители Лондона скрывали своих богов.

В конце концов, смутные чувства стали определеннее, вылились в мысли, а впоследствии — и в поступки.

Однажды утром, войдя в машинное отделение, он поклонился богу Динамо, а затем, когда Холройд ушел, приблизился к громыхающей машине и шепнул ей, что он ее раб. Он взмолился ей, умоляя пожалеть и спасти от Холройда. В эту минуту солнечный луч скользнул сквозь открытую дверь гудящей мастерской, и бог Динамо загорелся бледным золотом. Тогда Азума-зи понял, что служение его угодно божеству. После этого он уже не чувствовал прежнего одиночества. Ведь на самом деле он был совершенно одинок в Лондоне. Даже в свободное время, которое случалось совсем не часто, Азума-зи бродил по машинному отделению.

Когда Холройд в следующий раз отколотил его, Азума-зи кинулся к богу Динамо и зашептал:

— Ты видишь это, о господи!

Злобное рокотание машины было ему ответом. Затем в шуме динамо-машины появилась другая нотка.

«Мой бог ждет своего часа, — говорил себе Азума-зи. — Час казни безумца еще не пришел».

И он ждал, ждал часа возмездия. Однажды появились признаки короткого замыкания, и Холройд, производя неосторожное исследование, (это было среди дня) получил довольно ощутимый толчок. Азума-зи из-за паровой машины видел, как он отскочил и послал к черту виновный провод.

«Он получил предостережение, — подумал Азума-зи. — Мой бог, правда, очень терпелив».

Холройд посвятил своего черного помощника в некоторые элементарные подробности работы динамо-машины; он хотел, чтобы тот мог взять на себя временное заведование отделением в случае отсутствия начальника. Но когда Холройд заметил, как Азума-зи вертится вокруг чудовища, то стал подозрительным. Он смутно догадывался, что его помощник «что-то затевает». Придравшись к неаккуратной смазке, от чего заржавела полировка, он издал, покрывая своим криком гул машин, следующий приказ:

— Не смей больше подходить к большой машине, «Футы», не то я с тебя три шкуры сдеру!

Раз Азума-зи доставляло удовольствие подходить к большой машине, здравый смысл и элементарные приличия требовали, по мнению Холройда, чтобы его от нее отстранили.

Азума-зи повиновался, но вскоре был застигнут отбивающим перед богом Динамо поклоны. Холройд дал ему пинка ногой.

В то время как Азума-зи, стоя за паровой машиной, смотрел на спину ненавистного Холройда, шум машин приобрел новый особенный ритм, напоминающий четыре слова его родного языка.

Трудно дать определение безумию. Вероятно, Азума-зи сошел с ума. Беспрестанный грохот в отделении, может быть, довел его, с его маленьким запасом познания и большим грузом суеверия, до чего-то близкого к умоисступлению. Во всяком случае, когда перед ним промелькнула идея принести Холройда в жертву Динамо-фетишу, он почувствовал прилив безумной радости.

В эту ночь они были единственными живыми существами в отделении. Помещение освещалось лишь большим дуговым фонарем, который мигал ярко-красным огнем. Черные тени ложились за динамо-машинами, сферические регуляторы паровых машин вращались, переходя из тьмы к свету, а их поршни громко и равномерно стучали.

Внешний мир, видимый сквозь открытую дверь мастерской, казался необычайно туманным и нереальным. Там царила абсолютная тишина: грохот машин заглушал все наружные звуки. Вдали тянулась черная ограда двора с серыми домами, поднимавшимися за ней, над всем этим простиралось глубокое синее небо с кроткими, бледными звездами. Азума-зи вдруг перешел через мастерскую, над которой бегали приводные ремни, и спрятался в тень большой динамо-машины. Холройд услышал звяканье, и машина зазвучала иначе.

— Что ты там делаешь со стрелкой? — крикнул он удивленно. — Разве я тебе не говорил…

Холройд заметил напряженное выражение в глазах Азума-зи; азиат вышел из тени и направился к нему. Еще минута, и они яростно боролись у огромной динамо-машины.

— Ты, дурацкая кофейная морда! — задыхался Холройд, горло которого сжимала коричневая рука, — держись в стороне от контактных узлов! Еще через минуту он был опрокинут назад, на бога Динамо. Азума-зи инстинктивно ослабил давление на противника, чтобы спастись самому от машины.

Рассыльный, спешно отправленный со станции, чтобы узнать, что произошло в машинном отделении, встретил Азума-зи у домика привратника около ворот. Азума-зи пытался что-то объяснить ему, но тот ничего не смог разобрать в бессвязном бормотании черного и поспешил в отделение. Машины шумно работали, по-видимому, все было в порядке. Чувствовался лишь странный запах спаленных волос. Какая-то странная раздавленная масса зацепилась за переднюю часть большой динамо-машины. Рассыльный узнал изуродованные останки Холройда.

Он уставился на них и минуту стоял в нерешительности. Затем увидел изувеченное лицо и судорожно закрыл глаза. Он открыл их лишь у выхода из отделения, настолько страшно было представившееся ему зрелище.

Когда Азума-зи увидел Холройда умирающим в тисках великого Динамо, он несколько испугался последствий своего поступка. Но давешний подъем духа не оставлял его, ибо он знал, что милость бога Динамо почиет на нем.

План дальнейших действий был уже готов, когда Азума-зи встретил человека со станции, а инженер, быстро прибывший на место происшествия, сразу подумал о самоубийстве. Инженер почти не обратил внимания на Азума-зи и только предложил ему несколько вопросов. Видел ли он, как Холройд покончил с собой? Азума-зи объяснил, что он был в стороне, у топки паровой машины, пока не обратил внимания, что динамо-машина как-то иначе гудит, другим голосом. Допрос был легкий, так как подозрений не было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});