Замуж за орка, или Эльфы тоже плачут - Ирина Успенская

Ммм... - простонал он, чуть прикрыв веки.

Элиза вздрогнула от прокатившейся по телу восхитительно-сладостной дрожи вожделения. Она точно знала, что видеть её эльф не может, а, значит, бессмысленно сопротивляться желанию, ведь тело неумолимо просит о наслаждении. Торопливым движением она сбросила с плеч ночную рубашку и, вновь прильнув к смотровому окошку, уставилась на грудь принца, мечтая попробовать на вкус его тёмные острые соски. Интересно, они такие же твёрдые, как и у нее сейчас?

По телу пробежала лёгкая дрожь, и Элизабет почувствовала между ног тягучую пульсацию, требующую ласкового внимания. Но было рано. Как прилежная ученица, она повторяла возбуждающе-пьянящие движения принца, представляя, что это его сильные пальцы касаются разгорячённой кожи, а её руки скользят по эльфийскому торсу. Она провела горячим влажным языком по нижней губе, не отрывая взгляда от нескромных рук принца. Нежно коснулась чуть дрожащими пальцами ключиц, поднимаясь вверх, чтобы погладить и обвести приоткрытые губы, медленно лизнуть и неторопливо пососать кончики пальцев. Эльф двинул ладонь вниз, и Элиза, повторив это движение, одновременно провела другой рукой по груди, сжала сосок, ощущая, как он напрягся и затвердел. От этих простых действий внизу живота разливалось тепло, трепещущее, как огонь на ветру. Принц застонал громче, и Элизабет тихо ему вторила. В голове было совершенно пусто: никаких мыслей, только первобытные инстинкты, только плоть, требующая ласк, только вожделение.

Это было необыкновенно, словно все непристойные ласки её возбуждённого тела принадлежали нежным рукам эльфа. Принц Зелёного Леса опустил ладонь на уверенно торчащий член, провёл от головки к основанию и, обхватив пальцами, сделал первое плавное движение вверх, второй рукой скользя по внутренней стороне бёдер.

Элиза забыла, как дышать, она не могла оторвать взгляд от ласкавшего себя эльфа, от его уверенной руки, совершающей то плавные, то резкие движения. Элизабет нерешительно коснулась себя там, где набухла и требовала ласк самая чувствительная точка тела. Она хотела бы закрыть глаза, чтобы удобнее представлять себе, что это не её пальцы сейчас погружаются во влажный пульсирующий жар, вызывая невольные сладостные судороги в животе, а настойчивые и умелые руки эльфийского принца вытворяют с её самыми нежными и чувствительными местами такое, о чем даже лучшей подруге не расскажешь, но не могла не смотреть на прекрасного желанного мужчину.

От ласк ее сердце уже билось о ребра с неистовой силой, делая дыхание поверхностным и частым, но Элиза, с трудом держась на обессилевших ногах, ускоряла темп, вторя быстрым резким движениям эльфа. Наслаждение поглотило мысли, пронзая тело яркими чувственными всполохами удовольствия. Экстаз грозил вот- вот взорваться и вырваться изо рта громким криком, чего нельзя было допустить. Элиза прикусила губу, сдерживая себя и прислушиваясь к тихим стонам принца, делающим ласки ещё более будоражащими. Когда эльф громко вскрикнул, добравшись до пика наслаждения, и излился белой вязкой жидкостью, она ощутила, как блаженная тягучая боль мгновенно разлилась в паху, концентрируясь в одной точке. Элиза прогнулась в пояснице, подаваясь навстречу собственным пальцам, по телу пробежала волна, и она больше не смогла сдерживаться. Девушка громко застонала, не думая о том, что её могут услышать.

Какая прилежная ученица, - раздался насмешливый голос. - И какой бурный оргазм.

Элиза вздрогнула, отшатнулась от окошка, запнулась о коробку и, уже падая,... проснулась.

Сердце все ещё колотилось, словно она пробежала вокруг замка, ночная рубашка задралась и прилипла к спине, ресницы промокли и слиплись от слез, а между бёдер пульсировал отголосок оргазма. Она скрестила ноги, пытаясь вызвать ещё одну волну наслаждения, полежала немного, восстанавливая дыханье, и медленно перевернулась на бок, все ещё переживая чудесный сон. Рядом на подушке лежала книга «Любовные похождения принца Эриндриэля». Элиза поднесла книгу к губам и поцеловала портрет надменного красавца эльфа.

Спокойной ночи, любовь моя.

1. О траве и спонтанных идеях

« Я столько не съем!» подумала самка богомола,

когда два самца предложили ей секс втроем.

-      Госпожа маркиза!

Мальчишка паж не успел затормозить на скользком мраморном полу и с разбегу врезался в белую ребристую колонну, уткнувшись носом в острый выпирающий крюк, на который вешали вазы с цветами. Элизабет вздрогнула, представив как ему больно, но ее с детства учили, что маркизе не пристало показывать свои чувства, иначе никто не станет с нею считаться.

- Господин герцог хочет вас видеть. Он в Золотой гостиной! - выпалил паж и зажал нос рукой, но несколько капель крови успели упасть на чистый пол. что вызвало на лице маркизы гримасу недовольства.

-      Грязнуля неблагодарный! - бросила она и, резким движением сложив розовый перьевой веер, ударила им пажа по спине. - Совсем обнаглел, приживала!

Ну и что, что паж - сын троюродного брата её матери, что его род древнее её собственного? Его предки обнищали ещё в прошлом поколении, а это в глазах общественности ставило их на один уровень со слугами. Нищие голодранцы должны знать своё место!

В коридоре недалеко от Золотой гостиной ей повстречалась виконтесса Лисан, подруга детства, вот уже месяц гостившая в замке. Когда-то их матери были очень дружны, и девочки часто виделись, но после смерти герцогини стали встречаться реже. Лисан обладала тихим и скромным нравом и всегда уступала более напористой Элизабет

Элиза окинула ее критическим взглядом. Ну, и отчего она сияет? Раздражающе мягкая и покладистая, этакая скромница с нежным голоском. Постоянно улыбается, словно клад нашла, да забыла сдать в казну. А мужчины вокруг нее так и вьются, чтобы исполнить любое желание! Что старые аристократы, что молодые повесы готовы на руках носить, оберегать и угождать. Даже папенька в её присутствии становится более сдержанным и нежным и все время улыбается. Раздражает! Быстрее бы уже укатила в свое поместье! Не зря шепчутся люди, что у неё в роду были нимфы.

-      Доброе утро, Бети, - радостно улыбнулась Лисан, не замечая недовольно поджатых губ подруги. - Прекрасно выглядишь.

-      Чего о тебе не скажешь, - вернула улыбку Элизабет. - Ты болеешь? У тебя синяки под глазами и на лбу вскочил отвратительный красный прыщ, А ведь до Выбора супругов всего несколько дней.

Ха, ну не думает же эта скромница, что женихи выстроятся в очередь за ее худым телом?

Лисан тихо рассмеялась и, подхватив подругу под руку, потащила по коридору в сторону Золотой гостиной.

-      Ты такая смешная. Разве не знаешь, что мне Выбор не грозит? Я уже нашла своё счастье.

-      Не может быть! - неприятным холодом кольнуло Элизабет под ложечкой. - И кто же это? Наверное, барон Сверхор? Он давно на тебя глазет.

-      Элиза! Ему же девяносто лет!

-      Ну и что? Зато быстро овдовеешь. Не он? Тогда барон Кустовир?

-      Он уморил трёх жён! Я бы за него ни за что не вышла!

-      Хм а мне кажется, для тебя это была бы идеальная партия. Барон ещё очень даже ничего. А ты меня не разыгрываешь? Больше у нас женихов нет. Не позарился же на твою плоскую фигуру кто-то из молодых аристократов!

Элизабет распахнула веер и прикрылась им, словно щитом, чтобы подруга не заметила презрительного взгляда, брошенного на её декольте. У самой Элизы там все было великолепно. И ниже тоже. Тонкая талия, округлые бедра, высокая грудь…0на гордилась своей фигурой и чувствовала себя особенно красивой рядом с невысокой и худощавой виконтессой.

-      Так уж и нет женихов? - подозрительно посмотрела на неё Лисан. - Ну, раз ты не знаешь, то я тебе не скажу, даже не пытай! О нашей помолвке будет объявлено официально в день Выбора, после того как холостые мужчины подберут себе невест. Это будет сюрприз!

- Да уж, представляю. Какой-нибудь отшельник, купившийся на рассказы о твоей неземной доброте и благочестии, - язвительно сообщила Элиза, ни секунды не сомневаясь в правильности своих выводов.

-      И в кого ты такая вредная? - вздохнула подруга, открывая дверь в Золотую гостиную.

Элиза окинула взглядом комнату, изобилующую золотом: лепнина, золотые канделябры и люстры, золочёные подлокотники кресел и ножки столов. Даже рама большой картины была покрыта золотом. Папенька сидел за старым массивным столом, заваленным документами, и что-то сосредоточенно вычерчивал на

большом листе желтоватой бумаги. Он поднял голову и улыбнулся девушкам пояснив:

-      Её прабабка была фурией. Но она моя дочь, и я её люблю даже такой вредной и несносной.

Герцог встал из-за стола. Лисан, опустив взгляд, присела в реверансе, а Элиза подставила отцу щёку.

-      Я не вредная! Я красивая, умная, знаю, что хочу, и могу себе это позволить.

-      За папины деньги, - мягко пожурил герцог, целуя дочь.