Загадка ночного стука - Иванов Антон Давидович

Женька бросился прямо по коридору. Вульф, решив, что мальчик затеял какую-то игру, с лаем побежал ему наперерез. Женька совершенно забыл о наличии пса. Его внезапное появление явилось для мальчика совершеннейшей неожиданностью. Женька споткнулся и, вместо комнаты Олега, влетел головой вперед в дверь спальни его родителей. Дальше события развивались стихийно. В спальне между кроватью и дверью стоял прямоугольный пуфик. Сперва Женька упал на него, сметая в падении какие-то баночки и флакончики с туалетного столика. И, наконец, спланировал прямо на широкую кровать, где спали родители Олега. Вульф тоже прибыл на место событий и, не переставая, лаял.

Олеговы предки разом сели на кровати.

– Ты откуда? – не поняв спросонья, уставился Борис Олегович на Женьку.

– Я вон из той комнаты, – серьезно ответил тот.

– Знаю, что из той, – уже начал несколько четче воспринимать действительность отец Олега. – На кой черт ты нас разбудил?

– Да я, понимаете… В туалет… – принялся на ходу врать Женька. Ему было ясно: ставить предков Олега в известность о странном стуке пока нельзя.

– Туалет в другом конце коридора, – проворчал Борис Олегович. – Мог бы уже и запомнить. С детства тут целыми днями тусуетесь.

Это было совершеннейшей правдой. Олег с Женькой дружили почти с тех пор, как помнили себя.

– Ну, я как-то спросонья заблудился. И еще темно. Я же ночью у вас никогда не был, – стал неуклюже оправдываться мальчик.

– А мне, между прочим, в семь на работу вставать, – обиженно произнес Борис Олегович. – Ладно. Шуруй себе в свой туалет. Спать хочется.

Он накрылся с головой одеялом.

– Что? Что там у вас? – в это время из своей комнаты с криком вылетел Олег.

В следующую секунду он на полном ходу врезался в тот же пуфик, в свою очередь зацепив еще несколько скляночек, которые с грохотом полетели с туалетного столика на пол, и, наконец, плашмя приземлился на живот Беляева-старшего.

– Вы что, оба сегодня чокнулись? – взревел тот.

– Я лично – нет, – обиженно отозвался сын. – Это же вы меня разбудили.

– Не мы, а он, – воззрился свирепо Борис Олегович на Женьку.

Мама Олега, Нина Ивановна, встав с постели, расставляла на столике опрокинутые флаконы.

– Хорошо, хоть ничего не разбили, – сонно пробормотала она.

Вульф, пользуясь замешательством, прыгнул на кровать и с самым невинным видом улегся в ногах у Бориса Олеговича рядышком с Женькой.

– И ты тоже спятил? – пронзительно возопил папа Олега.

Пес, наградив его укоряющим взглядом, лениво спрыгнул на пол. Он считал величайшей несправедливостью, что ему не разрешали спать на постелях, диванах и креслах. «Почему Женьке можно, а мне нельзя?» – словно бы спрашивал сейчас пес.

Тем временем долговязый Женька, догадавшись, наконец, встать с постели чужих родителей, прошептал Олегу:

– Пошли в гостиную. Там такое творится!

Олег как-то странно на него глянул и покрутил пальцем у виска.

– Я тебя умоляю, – с тоской произнес Борис Олегович. – Проводи его в туалет. И чтобы духу вашего в этой комнате не было.

– Вот, вот! Именно в туалет! – очень обрадовался такой постановке вопроса Женька.

– Сам, что ли, дойти не можешь? – буркнул Олег. – Спать хочется. Ночь еще, между прочим.

– Вот именно, не могу, – уперся Женька. – Я в вашей квартире сегодня совсем запутался.

– Слушайте! – возмутилась Нина Ивановна. – Вы не могли бы свои отношения выяснить где-нибудь за пределами нашей комнаты? Нам, между прочим, завтра с отцом действительно на работу.

– Вернее, уже сегодня, – любил во всем точность Борис Олегович. – У нас, в отличие от некоторых, каникул не существует. А ну! Вон отсюда! – повысил он голос.

Мальчики в темпе ретировались. Вульф вылетел следом за ними.

– Говорил же тебе, – прикрывая дверь родительской спальни, услыхал Олег недовольное бормотание отца. – С этим Женькой у нас две недели не будет покоя.

Мама что-то тихо ему ответила, но Олег предпочел продолжения разговора не слышать.

– У тебя что, крыша поехала? – осведомился он у Женьки, когда они оказались на другом конце коридора. – Шуруй в туалет, – гостеприимно распахнул он соответствующую дверь.

– Нужно мне очень, – замахал длинными руками Женька. – А если было бы нужно, сам бы дошел.

– Чего же всех на ноги поднял? – уже охватывало раздражение Олега. – Мне и так с трудом удалось уговорить предков, чтобы они тебя взяли. Ладно. Я спать пойду.

– Погоди! – решительно преградил ему путь к отступлению старый друг. – Я же к тебе шел. Там, в гостиной, кто-то сигналы бедствия подает.

– Чего? – ошалело посмотрел на него Олег.

– Что слышал, – отозвался Женька. – Прямо над моей головой.

– Над чьей головой? – поправил съехавшие очки Олег. – По-моему, ты от жары совсем…

– А вот ни фига! – выкрикнул возмущенно Женька.

– Тихо ты! – прошипел Олег. – Предки и так на взводе.

– Ой, – спохватился Женька.

– Что там еще такое? – тут же донесся из спальни далекий голос отца.

– Ничего, ничего, папа, спи! – крикнул заботливый сын. – Тут вода очень горячая потекла из крана. Женька немного обжегся.

На том конце коридора послышался шум. Дверь родительской спальни с треском распахнулась. Мгновение спустя перед ребятами предстал разъяренный Борис Олегович в длинных цветастых трусах и с всклокоченной темной шевелюрой.

– Слушайте, вы! – заорал он так, что голос его эхом разнесся по квартире. – Если еще этот Женька хотя бы один только раз чем-нибудь там обожжется или пойдет ко мне в комнату искать туалет, пеняйте на себя! Обоих на улицу выгоню!

– Мы больше не будем, папа, – смущенно промямлил Олег.

– И в туалет никакой мне не надо, – подхватил Женька.

– Ах, значит, тебе не надо! – пуще прежнего разъярился Беляев-старший. – Это ты, значит, меня нарочно поднял, чтобы я завтра работать весь день не смог!

– Да я не хотел, – оправдывался долговязый мальчик.

Но на Беляева-старшего уже никакие аргументы не действовали. Он разразился громкой тирадой. Суть ее, если убрать множество восклицаний и бурных эмоций, сводилась к тому, что он, Борис Олегович, целыми днями ломается в своей фирме и даже не отдыхал этим летом, в отличие от своей жены и лоботряса-сына, которые целый месяц прохлаждались на берегу моря, и вот, в благодарность за все труды, ему подкидывают в квартиру малолетнего психа, который принимает его спальню за сортир и будит среди ночи. И в связи с этим он, Борис Олегович, считает своим долгом предупредить, что столь хамского обращения с собой в собственном доме он не допустит.

– Или все вылетите отсюда вон! – завершил мощным аккордом свое выступление папа Олега.

Сцена разворачивалась в передней, где на стене висела массивная вешалка с зеркалом. Борис Олегович все это время картинно держался левой рукой за один из крючков для шапок. Произнося последнюю реплику, он от избытка чувств с силой рванул крючок на себя.

– И вообще… – хотел еще что-то добавить он.

Тут где-то щелкнуло, зашуршало, и вешалка всей своей мощью обрушилась на Беляева-старшего. Мальчики в ужасе завопили.

– Боря! – вылетела стремглав в коридор Нина Ивановна. – Не смей бить детей!

– Он нас не бьет, – справедливости ради заметил Женька.

– Папа! – склонился Олег над поверженной вешалкой.

– Где он? – уже зажгла свет в передней мама.

– Там, – пробормотал Женька.

В свете лампы размер бедствия предстал совершенно явственно. Проход перегораживала вешалка, на ней валялись куски штукатурки.

– Говорила же, что на таких тонких дюбелях не удержится, – вспомнила давний спор с мужем Нина Ивановна. – Где отец?

– Там и есть, – услужливо пояснил Женька. – На него как раз все и упало.

– Боренька! – дошла суть происходящего до Нины Ивановны.

Олег в это время пытался поднять тяжелую вешалку.

– Помогите же кто-нибудь! – крикнул он.

– Поскорее нельзя? – раздалось из-под вешалки. – Мне тут больно.