Козье молоко. Сказка для взрослых - Ордуни

Однако Карман ничего понимать не хотел и упорно молчал.

– А ты, Ширинка, что скажешь?

– Несъедобны, ваша сытость, никак не съедобны…

– Да я не об этом!

– И я не об этом, – лепетал Ширинка. – Я… я… ничего, ваша сытость…

– Оставь человека без еды пару дней… – Чрево вновь захохотало, – и всё, Ширинка, пиши пропало!

– Куда пиши? Что пропало? – растерялся Ширинка.

– Ты пропал! – закатывалось от смеха Чрево.

– Не смею возражать, ваша сытость… Вы правы… Пропал… Голод не тетка… – пропищал Ширинка, понуро свесив голову, не понимая, каким образом это связано с ним.

– Я это к тому, что вы без меня никуда! Пропадете, как пить дать! И намотайте это себе на ус! Только на сытый желудок думает человек и о тебе, Карман, и тем более о тебе, Ширинка… Понятно? В театре жизни главное – буфет…

Не успело Чрево закончить свою мысль, а Карман подумать о том, что в буфете без денег делать нечего, как всё вокруг потемнело, словно кто-то закрыл собою солнце. Откуда ни возьмись свинцовой тучей над ними нависла огромная тень. Воцарилась зловещая тишина, точно на кладбище в безлунную ночь. Ощущение чьего-то присутствия и предчувствие надвигающейся беды усугублялись осознанием собственного бессилия перед неизбежным.

– Что это, ва-а-а-ша сытость? – едва слышно зашелестел Карман, как вдруг страшный душераздирающий вопль, доносящийся откуда-то сверху, словно иглой, пронзил гробовую тишину, повергая и без того перепуганных монархов в тихий ужас. Карман, Ширинка и Чрево моментально умолкли и затряслись от страха. Где-то наверху, над ними, в кромешной темноте парил ужасный призрак…

– Мы пропали… – застонал Ширинка.

Громовыми раскатами с небес прокатилось:

– На колени!

Карман, Ширинка и Чрево грохнулись на землю и замерли в ожидании. Всё стихло. Выждав минуту, но, всё еще не смея поднять голову, Чрево оглянулось и едва слышно проурчало:

– Не вздумайте поднять головы, и главное не вздумайте посмотреть ему в глаза! Ни при каких обстоятельствах… Большего оскорбления ему нанести нельзя!

– Кому? О ком вы говорите? – едва дыша, спросил Карман.

– Я, кажется, знаю, кто это… – булькнуло Чрево.

– К-к-то-о-о же? – жалобно пропищал Ширинка.

– Не лезь, – шикнул на него Карман.

– Когда я был маленьким, – начало тихо Чрево, – мой дед рассказывал мне, а ему рассказывал его дед, а его деду его, и так далее в глубину веков… – Чрево важно проурчало. – Дед говорил, что где-то очень, очень высоко живет… божество.

– Ишь ты! А как же вы? Оно что, важнее вас, ваша сытость? – не удержался Ширинка.

– Не встревай, – пихнул его Карман, – продолжайте, ваша сытость.

– Да, важнее, куда важнее… – Чрево тяжело вздохнуло и показало пальцем куда-то вверх. – Дед говорил, что даже имя его произносить нельзя…

– Даже имя! – подпрыгнул Ширинка, позабыл об угрозе.

– Уйми его, – обратилось Чрево к Карману, закатывая глаза к небу.

– Не сидится ему на месте, ваша сытость… Натура! – вздохнул Карман, показывая Ширинке кулак. – Просим вас, продолжайте.

– Дед говорил, что прежде чем произнести имя этого божества, необходимо трижды прополоскать рот молоком… – многозначительно заключило Чрево.

– Эх, молочко бы сейчас не помешало, – залепетал Ширинка, играя молнией. – Парного бы, пропустить стаканчик, другой… да еще в хорошей компании, с девочками… Эх, за милую б душу!

– Ах ты бесстыжий! Застегнулся бы… А то нашел место, – шикнул на него Карман и обратился к Чреву:

– А зачем полоскать-то? Не лучше ли выпить!

– Это такой ритуал, дурень, – забурчало Чрево. – Ритуал очищения!..

– А! Простите нас, необразованных, простите… – с умным видом отвечал Карман.

– За себя говори, дурень! – довольно пискнул на него Ширинка. – Надо же! Ритуал… В нашем королевстве тоже есть ритуал, когда все придворные дамы и…

– Опять он за свое! Ширинка, ты свои дворцовые оргии с ритуалами не путай, это не одно и то же… Ваша сытость, а что за ритуал такой? Зачем рот полоскать?

– Говорят же для очищения! – отрыгнуло Чрево. – Чего тут непонятного?

– А-а-а! – потянул Карман, делая вид, что понимает.

– Ну, нельзя грязным своим ртом осквернять имя этого божества… Нельзя, понимаешь? А молоко, говорят, оно особенное… козье… мигом очищает…

– Надо же! Особенное…

– Да, особенное, поэтому для этого ритуала подходит не любая коза…

– Не любая?

– Не любая… нужны только те, что пасутся высоко в горах на одной сакральной поляне…

– Саксуальной поляне? – напрягся Ширинка.

– Отстань, Ширинка… у тебя только одно на уме, – тщетно силился Карман вспомнить значение слова «сакральный».

– Карман, я хочу туда, это так романтично!

– Замолчишь ты когда-нибудь? Будет тебе сейчас и романтика, и…

– А что я? Он сам сказал саксуаль…

– А почему, ваша сытость, поляна непременно должна быть… ну, это… сакральной? – тактично пытался скрыть свое невежество Карман.

– Об этом дед умолчал…

– Почему?

– Сказал, что детям такие вещи знать не следует и что расскажет, когда я подрасту…

– И?

– Вскоре дед умер…

– Какая жалость! А поляна с козами очень высоко, ваша сытость? – спросил Карман, открыв варежку.

– Выше облаков! Там высоко в горах, когда сходит снег и травы наливаются зеленью, на пастбищах пасутся козы…

– Для ритуала?

– Да, но дед говорил, что и этого недостаточно, и там строгий отбор. Не каждая коза годится для ритуала…

– Как не каждая? – Ширинка в недоумении уставился на Чрево. – Почему не каждая? Все они на одно лицо…

– Это у тебя все на одно лицо, дуралей, а если поглядеть выше, так все разные… Застегнись! – важно осек Ширинку Карман.

– Да, не каждая… не каждая коза годится для ритуала… – поучало Чрево. – Дед говорил, что для ритуала очищения требуется самая молоденькая, белоснежная, как первый снег, козочка с черным пятном на лбу.

– Ух ты! Я люблю белоснежных и молоденьких… – Ширинка засиял от удовольствия.

– Не обращайте внимания, ваша сытость… он не в себе… – виновато брякнул Карман.

– Но и это не всё!..

– Не всё? Что еще, ваша сытость?

– Подоить эту козу должна самая красивая девушка во всей округе… и она непременно должна быть девственницей…

– Ого! Губа не дура, – подпрыгнул Ширинка от радости, – этот товар даже в моем царстве дефицит! Была, правда, одна да не уберег: сгубил! По недоразумению… как так вышло даже ума не приложу.

– Всё у тебя по недоразумению…

– И только после этого… – продолжало, осторожно оглядываясь, Чрево, – только после того, как этим молоком трижды прополощешь рот – непременно тщательно! – только тогда и можно произносить имя божества и желать ему здравия и всяческих благ.

– Так кто же это, ваша сытость, как его зовут? – Карман трясло то от страха, то от любопытства.

– Увы, не могу сказать…

– Почему же?

– Молока-то нет, дурень! – икнуло Чрево.

– Мда-а-а, Карман, ни коз, ни девственниц, и на рынке таких, поверь, не найти, – хихикнул Ширинка и, забывшись, приподнял голову.

– Уймешься ты или нет? – не на шутку возмутился оскорбленный до глубины нутра Карман. – Да за деньги можно… – однако договорить он не успел.

Их возня не осталась незамеченной, тень дрогнула, шевельнула своими крыльями и стала медленно опускаться сквозь сумрак, словно одно из созданий преисподней. Она медленно опускалась, темнела и в итоге превратилась во что-то похожее на огромную черную мантию, которая окутала собою всё, что было поблизости.

– Молчать, несчастные! Уничтожу!! Всех уничтожу!!! – гаркнул властный и спесивый голос вверху.

– Чрево, спаси нас! Нам конец… – взмолился Ширинка.

– Никто вам не поможет! Вы все в моей власти! Вам конец! – продолжал мычать призрак.

– Мамочка, оно читает мои мысли… – не мог совладать с собой Ширинка.

– Мысли?! Заткнись, червяк! Ты себе льстишь, – призрак самодовольно усмехнулся и, не глядя в сторону трясущегося Ширинки, обратился к Чреву:

– Ты, глупое брюхо, как ты, пустоголов, мог позволить себе такие дерзкие речи? Как посмел? Ты знаешь, кто я? Отвечай!

– О мой господин… в общем… ну, словом… то есть, я хотел сказать… – мысли у Чрева путались, а его язык, – ближайший друг и соратник, – теперь отказывался ему подчиняться. Тихий ужас объял его. Чрево почувствовало, что судороги голода начали сводить его внутренности, несмотря на обильную недавнюю трапезу.

– Что ты несешь, бурдюк? Отвечай! Знаешь мое имя?

– Да… то есть, нет… Простите… но я не могу говорить… не имею права…

– Какого такого права? – удивился призрак, – только я даю и лишаю прав.

– Ваше превосходи…

– Короче! – взревел голос.

– Молоко… без молока… дедушка…

– Какое еще молоко, прорва! Отвечай, когда я тебя спрашиваю.