Эдгар Аллан По. Причины тьмы ночной - Джон Треш

никто другой из его современников, мог говорить о космологии. Тема происхождения и устройства Вселенной волновала великие умы того времени – Пьера-Симона Лапласа, Джона Гершеля, Александра фон Гумбольдта – и привлекала внимание американской публики. Шотландский священник и астроном Томас Дик опубликовал популярные книги по астрономии, где гармонично сочетались естественные науки и протестантская теология, а восемь томов «Бриджуотерских трактатов» пересмотрели «естественную теологию», чтобы идти в ногу с научными достижениями.

Бестселлер под названием «Следы естественной истории творения», опубликованный в Эдинбурге в 1844 году, все еще вызывал ожесточенные споры по обе стороны Атлантики. Скандально известная книга рассказывала о происхождении и развитии Солнечной системы, Солнца, Земли и человечества как о результате единого природного закона – без божественного вмешательства. Являлся ли анонимный автор радикалом, чудаком или респектабельным ученым? Никто сказать не мог. Опираясь на дурную славу «Следов», за несколько дней до того, как По должен был выступать в Библиотеке Нью-Йоркского общества в начале 1848 года, Джон Прингл Никол, профессор астрономии из Глазго – один из главных подозреваемых в написании «Следов» – выступил в Нью-Йорке с серией хорошо посещаемых лекций.

Никол сконцентрировал внимание общественности на туманностях – отдаленных, мерцающих пятнах света, которые внимательно изучались с помощью новых мощных телескопов. Согласно выдвинутой им «туманной гипотезе», наше Солнце когда-то являлось вращающимся светящимся облаком газа, а затем сконденсировалось, оставив после себя вращающиеся планеты.

Теологические последствия оказались суровыми: если гипотеза верна, значит, небеса эволюционировали до нынешнего состояния, и история Вселенной заметно отличается от той, что описана в Бытие. Если подобные процессы эволюции происходят в результате действия естественных законов, без вмешательства Творца, то, возможно, они все еще работают за пределами нашей крошечной планеты или даже здесь, на Земле, в процессе образования новых видов.

В коттедже в Фордхэме Эдгара По поддерживала его тетя и бдительная защитница Мария Клемм. «Я сидела с ним, иногда даже до четырех утра. Он писал за своим столом, а я дремала в кресле, – вспоминала она. – Когда он сочинял «Эврику», мы бродили по саду, обнявшись, пока я не уставала настолько, что не могла идти. Он останавливался каждые несколько минут, объяснял мне идеи и спрашивал, понимаю ли я. Я всегда сидела с ним, пока он писал, и приносила ему чашку горячего кофе каждый час или два». Гуляя до поздней ночи, По смотрел на немеркнущие звезды, высившиеся над сельской местностью, и думал, откуда они взялись и какие подсказки они могут содержать для тех, кто живет внизу.

По с детства любил смотреть на звезды: разглядывал их в британский телескоп с балкона особняка своего приемного отца в Ричмонде; полировал линзы, работая артиллерийским инженером в армии США; посвятил одно из самых ранних стихотворений, «Аль-Аарааф», новой звезде, открытой астрономом Тихо Браге. Подобно К. Огюсту Дюпену, джентльмену-следователю, которого По представил в «Убийстве на улице Морг» – первом современном детективном рассказе, – По подозревал, что созвездия, наблюдаемые им во время ночных прогулок, содержат подсказки к ранней истории Вселенной и законам, управляющим ее жизнью и смертью.

Январь 1848 года По провел за пересмотром своей лекции, подобно ученому из «Ворона», «удивляясь, боясь, сомневаясь, мечтая о том, о чем никто из смертных не смел мечтать прежде». Он обратился в Библиотеку Нью-Йоркского общества и пригласил друзей и прессу, чтобы объявить об этом событии. Однако погода оказалась ему неподвластна. В выбранную ночь, 3 февраля, через год и четыре дня после смерти его жены, на город обрушилась буря.

Когда По вышел на трибуну, одетый с простой элегантностью в черный костюм с безупречно чистым, хотя и поношенным, воротничком и шейным платком, и положил перед собой стопку страниц, исписанных мелким ровным почерком, на присутствие отважились всего шестьдесят с лишним человек. И это была «избранная, но весьма благодарная аудитория».

Неустрашимый По разгадал тайну мироздания. «Я еще не видел ни одного портрета По, – заметил один слушатель, – который передавал бы его бледное, нежное, интеллектуальное лицо и великолепные глаза. Его лекция – это рапсодия истинного великолепия. Он выглядел вдохновленным, и его вдохновение почти болезненно отразилось на скудной аудитории». В основе лекции По лежала новая история творения, отмеченная необычными и поэтическими симметриями: теория образования звезд, распространяющая небулярную гипотезу на Вселенную в целом.

Все, по его словам, началось с единой, унитарной частицы, которая взорвалась до пределов «Вселенной звезд» и образовала туманные облака. Затем эти облака сгустились, образовав солнца и планеты. Однако внутренней силе гравитации противостояла конкурирующая, отталкивающая сила, которую По назвал электричеством – причиной всех «феноменов жизненной силы, сознания и Мысли». На протяжении веков эти две силы боролись между собой, порождая разнообразные существа, наполнявшие Землю и другие планеты. В конце концов гравитация взяла верх, и «с электрической скоростью в миллион раз большей» вся материя устремилась к «первозданному Единству» первой сферы.

Репортер газеты Morning Express описал лекцию как «самую продуманную и глубокую» из всех, что он когда-либо слышал. Аудитория, которая слушала с напряженным вниманием, «встретила ее горячими аплодисментами». По считал «Эврику» кульминацией своих трудов, мечтаний и злополучной жизни. Он говорил друзьям, что книге суждено «произвести революцию в мире физической и метафизической науки».

Когда книга была опубликована, он написал свекрови: «Я не желаю жить. С тех пор, как я написал «Эврику», я больше ничего не смогу создать». Эдгар По умер на следующий же год.

Эффект По

Многие преданные поклонники Эдгара По – будь то мастера ужасов, изобретатели детективного рассказа, пионеры научной фантастики, первосвященники символистского искусства или задумчивые принцы готов – никогда не читали «Эврику», космологическую теорию, которую он выдвинул тем вечером 1848 года. Помимо своей длины, сложности формы и аргументации, «Эврика» кажется лишней среди самых известных произведений По, будь то его возмутительные рассказы об ужасе и безумии или гимны неземной красоте.

Эта книга рассказывает полную историю жизни Эдгара Аллана По, но делает это под новым углом зрения. Она ставит космологию на вершину его жизни и мысли и показывает творчество как единственное выражение бурных идей и страстей его эпохи, тесно связанное с зарождением современной науки.

Эдгар По исследовал захватывающие перспективы и коварные слепые пятна новых способов зарождения мира. Понимание его жизни и творчества требует пристального внимания к его связям с научной мыслью и открытиями, потому что этот решающий факт ярко раскрывает современную науку. Историк Томас Кун назвал первую половину девятнадцатого века «второй научной революцией». С помощью методов точных измерений и расчетов исследователи укрепляли программы семнадцатого века – первой «научной революции», отождествляемой с Бэконом, Кеплером,