Король-Лебедь - Юлия Андреева

Птицы были замечены слугами и придворными, которые выглядывали из окон, подзывали детей, показывая в сторону лебедя и голубей, что нисколько не смущало птиц, которые вспархивали, заметив излишне резкое движение, в их сторону и тут же садились поблизости, на первое свободное местечко. Словно их первейший долг был находиться тут, свидетельствуя о произошедшем чуде.

Мессия красоты

В это время возле замка послышался стук копыт, и вошедший камергер доложил о прибытии в Берг нарочного из Хохеншвангау с письмом. Магистр велел немедленно принять его и вскоре уже читал запечатанный по всем правилам королевского дома конверт, в котором управляющий сообщал ему о рождении внука. Мальчик появился на две недели раньше срока, но тем не менее его мать и невестка Людвига Первого Мария Прусская[2] пребывала в прекрасном состоянии.

Едва успев дочитать письмо, магистр упал на колени перед распятием и вознес жаркую, но краткую молитву Богу–Отцу и своему небесному покровителю – Святому Георгию. После чего чиркнул записку своему заместителю в ордене, требуя немедленно отправить в Хохеншвангау охрану для новорожденного, и, вскочив в седло, помчался в сторону родового замка, в котором, возможно, дожидался его не просто внук, а новорожденный мессия.

Вместе с королем на не менее резвых конях неслись два его телохранителя и четверо посвященных в тайну Грегорианского ордена рыцарей, находившихся постоянно при персоне магистра.

О том, что новорожденный действительно мессия, говорили, нет, кричали стаи белых птиц, которых становилось все больше и больше, по мере того как конники приближались к лесному замку.

Проезжая мимо Шванзее[3], что расположено под горой, на которой стоял Хохеншвангау, король и его спутники невольно остановились, пораженные до глубины души чудесным зрелищем – все озеро было белым от стаи лебедей. Прекрасных белых птиц было семнадцать, а вожак – словно король среди своей многочисленной свиты.

Крыши и деревья вокруг среднего замка и замковых построек, так же как в Берге, занимали белые птицы. Издалека могло показаться, что крыши и крепостные стены были покрыты вдруг выпавшим снегом.

Вопреки традиции, король не спешился у ворот замка, а подлетел к лестнице, где быстро перебросил ногу через круп коня, на ходу спешиваясь. Бросив поводья подлетевшему мальчишке и не отвечая на приветствия и поклоны, Людвиг ворвался в замок. За ним следовали верные главе ордена рыцари Святого Георгия.

Каждая секунда была на счету. Проклятые шпионы могли оказаться в комнате роженицы, быть среди прислуги или охраны.

Король быстро поднялся по лестнице, ведущей в комнату невестки, где его встречали приседавшие в книксене служанки. Постучавшись в хрупкую, изукрашенную причудливыми стеклами дверь, король вошел в комнату.

Не было никаких сомнений: лежавший в розовой атласной постельке младенец был именно тем, кого он искал и которого невольно оплакивал в каждом невинно убиенном малютке. Господь услышал молитвы Великого магистра, позволив Марии разродиться раньше времени, и отвел таким образом удар проклятых иллюминатов, ожидавших появления наследника престола только через полмесяца.

Слава Господу! И его мудрости! Мессия красоты был рожден и до сих пор не убит.

Но опасность еще не миновала. Донесение о том, что у принца Максимилиана родился сын, а у короля и магистра ордена Святого Георгия – внук, могло уйти одновременно и во вражескую ставку.

Появление прекрасных птиц было знаком, который мог понять не только Людвиг Первый, но и всякий посвященный в тайну рождения чудо–ребенка или сколько–нибудь умеющий считывать знаки. А значит, в любой момент в Хохеншвангау могли нагрянуть воины иллюминатов.

Король окинул тревожным взглядом аккуратную розовую спальню, только сейчас обратив внимание на лежавшую на широкой постели и не сводившую с него глаз невестку.

– Что–нибудь не так, отец? Что–нибудь не так с моим Людвигом? – она попыталась приподняться, но скорчилась от боли.

– Все так, дорогое дитя! Ради всего святого, отдыхайте, – Людвиг проследовал к окну и задернул плотные шторы. Прекрасная, увитая с внешней стороны диким виноградом и иными ползучими цветами веранда, на которой родился его первый внук, была сделана лет пятьдесят назад и тогда казалась очень красивой, модной и изящной. Теперь король с ужасом глядел на соединенные тонкими деревянными полосками витражные стекла, на балкон, на который в любой момент могли как подняться со двора, так и спуститься с крыши. Стекло, стекло и еще раз стекло.

Ужасная веранда не могла послужить надежным форпостом, в случае если королю и его немногочисленной свите пришлось бы отражать атаки.

Людвиг бережно взял в руки ребенка и, выглянув в коридор, подозвал к себе своего адъютанта.

– Мою невестку следует немедленно перенести в главную башню замка, ребенка я заберу сам. Вы быстро делаете носилки и доставьте принцессу туда. В башне мы сидим столько времени, сколько понадобится для того, чтобы в Хохеншвангау добрались наши воины. Я хочу, чтобы в замке была полностью сменена прислуга до последнего кухонного мальчишки. Все должны быть проверенными слугами и друзьями ордена. Ни одного случайного человека. Даю сутки для тайного размещения гарнизона и замены персонала. Тайного, мой друг, я не хочу, чтобы мой сын узнал что–нибудь о происходящем здесь, – он весело подмигнул сэру Стефану Дюрану и, прижимая к себе драгоценный сверток, последовал с ним в главную башню замка.

Через час в Хохеншвангау прибыл боевой отряд ордена, к вечеру в замке была произведена полная замена прислуги. Так что прибывший сын короля, принц Максимилиан Йозеф[4] не заметил ни малейших перемен и даже не признал в новом кучере замка первого министра своего отца и рыцаря ордена Святого Георгия Стефана Дюрана, чем очень обрадовал своего отца.

В считанные часы рыцари ордена Святого Георгия создали тайную многоярусную защиту замка, через которую не мог пробраться шпион иллюминатов, да и вообще никто не мог пробраться, не будучи обнаруженным рыцарями, переодетыми по такому случаю в одежды простых сельских жителей, лесников, рыбаков, охотников и псарей. Руководил ими всеми верный королю и рыцарской клятве сэр Дюран, которому и предстояло теперь заботиться о жизни наследника.

За считанные часы в округе замка Хохеншвангау не осталось ни одного почтальона, молочницы, пекаря или сельского учителя, не получивших посвящение в ордене, магистром которого был король Баварии Людвиг Первый.

Замок Хохеншвангау

Когда маленькому Людвигу исполнилось три года, его дед – король Людвиг Первый отрекся от престола в пользу своего сына взбалмошного и помешанного на устройстве собственного войска принца Максимилиана. На такой шаг короля толкнул сделавшийся достоянием общественности его роман с танцовщицей Лолой Монтез[5].

Пресса заклевала короля, позоря его на каждом шагу и обсуждая, сколько денег он истратил на любимую женщину. Когда семейный совет вкупе с советом министров предложили королю выбрать между короной и любовью, Людвиг Первый, прозванный в Баварии романтиком, избрал любовь. После чего бывший король отправился в Италию, где пополнил собой ряды художников, поэтов и мистиков. Пропутешествовав год и вернувшись в Баварию без Лолы, которая бросила незадачливого любовника, едва только он утратил власть, бывший король обосновался в одном из своих малых дворцов в Мюнхене, откуда и руководил орденом.

Это была основная версия, о которой знали все. Но была и другая: в день перед решающим советом король молился в орденской церкви, прося своего небесного патрона помочь ему принять правильное решение. По словам дежуривших возле дверей церкви слуг, проведя ночь в священном месте, наутро король вышел оттуда веселым и просветленным. Так что те, кто близко знал короля, поняли, что он получил благоприятный ответ…

Вернувшись из своего путешествия, Людвиг Первый направил все силы на достойное воспитание своего внука, которому были нужны не только защита, но и помощь в духовном развитии.

Однако дед не смог поселиться в Хохеншвангау вместе с вновь беременной невесткой, малышом и несколькими преданными им слугами, на то не было воли нынешнего короля. Тем не менее каждый день он получал подробнейшие сведения относительно того, что делал кронпринц и какие в нем произошли перемены. Время от времени бывший король наведывался в Хохеншвангау, для того чтобы встретиться с малышом лично. Там, устроившись в зеленой беседке парка или гуляя возле прекрасного лесного озера, старый Людвиг рассказывал своему крошечному внуку истории и легенды, которые так любил мальчик.

Шли годы. У маленького Людвига подрастал брат Отто[6]. Время от времени в Хохеншвангау наведывался король Максимилиан. Нервный и вечно чем–то недовольный он не собирался перевозить семью в столицу, предпочитая компании офицеров и казарму тихой семейной жизни. Он не любил свою жену Марию, считая ее глупой и ничего не понимающей в военной подготовке женщиной, чей удел – рожать солдат и помалкивать.