Хроники Сестёр. Хроника Вторая. Часть I - Матвей Рахвалов

И как в любом манифесте, нельзя обойтись без отдельного описания уже человеческим, понятным, НАШИМ языком задачи, которую перед собой поставил автор. Хотя такое (предисловие? не знаю, как это могло бы быть названо), с другой стороны, разрушило бы самую суть текста. С другой стороны, ведь Толстой написал же эпилог к «Войне и миру», хотя его философия истории более-менее грамотному читателю понятна и без этого длинного аппендикса к великой эпопее. Поэтому автор принял волевое решение – такое предисловие должны написать читатели. Автор в своём произведении – Бог, так что вот мы и пишем. А вы – читайте! Тем более, что это явно только начало Большого текста. Хочется вместе с героями пройти мучительный путь и в конце его обрести новый – ясный и отчётливый – новый мир новой литературы.

М. Немойкин, научный сотрудник

Новокузнецк, ноябрь 2016 г.

Хроники Сестёр

«у нас был выбор: отдать им наш мир добровольно или… превратиться в новый мир. без памяти, без продолжения рода, с одной способностью – убивать. или сохранять жизнь. и никто не знал тогда, что это – одно и то же.

и так было.»

Хроника Сестры Последней.

Запись 22.

«книги – это единственный наш источник знания. самый бессмысленный источник. ибо мы можем читать, но не имеем понимания о прочитанном. и только Словарь… (неразборчиво) описание происходящего, а не прошлого.»

Хроника Сестры Третьей.

Запись последняя.

«каждой Сестре после любого Написанного надобно составлять Словарь, ибо мы не в силах сохранить и передать слово. только смысл. да пребудет он с нами.»

Правило №8 Сестры первой

Хроника Вторая

Часть I

Страх Праха

несмотря на то, что Его сильно ждали, встав всем оселением у кривого края степи, только завидев размытое облако пыли, бредущее к ним, все разбежались по своим урытиям. последние метры Он преодолевал долго, потому как устал и был измучен голодом, однако сел, как всегда, у края оселения, спиной – чтобы увидели, что Он пришёл без вреда. пришлось подождать, пока существа осмелеют и стекутся гурьбой на безопасном расстоянии от Него – за большой валун над покинутым урытием. мы молчали – он по привычке, а я по необходимости – надо всегда успеть приготовить бумагу для записей ещё Ненаписанного. после некоторых переговоров внутри гурьбы, выдвинулся один и задал мне вопрос с холодной учтивостью:

– как нам Его называть?

– Прах.

существо немного поёжилось от услышанного слова, но обратилось уже к Нему:

– Прах, мы знаем, что ты…

– подожди!…

мне пришлось его перебить – я знала, что Прах не любит когда с ним пытаются говорить и хотела объясниться, однако даже не успела открыть рот, как тут же пожалела об этом, увидев как резко Прах глянул на меня сквозь пелену пыли – даже сквозь неё слепанул меня синий огонь. да, Он опасался объяснений, а я всё время это забывала, хотя и сама не знала причин. пришлось произнести заученную фразу:

– Он будет говорить с вами, но не оборачиваясь. и постарайтесь излагать свои вопросы максимально коротко.

– да, госпожа…

тут уже я не сдержалась, резко развернула свою инвалидную коляску, подтащила себя к нему, и почти в упор прошипела:

– Сестра. просто Сестра.

меня он не боялся, но, видимо, был достаточно умён, чтобы понимать возможные последствия своей учтивости.

– хорошо, Сестра, простите нас.

Зритель – а это был Зритель, так как вблизи я заметила глаза без зрачков – отодвинулся от меня, сделал шаг к Праху и немного нервно, но так же отвратительно учтиво повёл речь:

– Прах… позволь обратиться к тебе, несмотря на завидную твою усталость, с просьбой, или, как бы это точнее сказать, предложением, ввиду которого мы хотели бы…

– да Йорр тебя побери! – не выдержала я, наслаждаясь возможностью выплеснуть злость на отвратительное существо, к тому же не поимевшему – опять же! – учтивости хотя бы сообщить, что он – Зритель:

– короче!

– простите ещё раз, гос… Сестра… сейчас я соберусь и…

он собрался. почему-то это слово всегда звучит как страдательный залог.

– у нас есть проблема…

– Едок? – тут уже перебил сам Прах. устало.

– нет, – ответил, казалось бы обрадовавшийся ответу Зритель, – нет. проблема как раз в том, что мы не знаем, что это за Несущий.

Прах насторожился – я научилась уже это различать. он не любит неизвестных Сущих и ещё более – Несущих. что это означает для Него, мне ещё пока не совсем ясно, но для меня это означало, что мы вероятнее всего опять останемся без пищи и воды. а учитывая, что мы находились на почти неизвестной территории, и даже не знали, как она называется и куда дальше идти, если вообще есть куда, – это была несколько грустная информация. но… мне надо всё записывать. тем временем Зритель продолжил, уже более уверенно:

– Едока мы не боимся, я ведь…

– Зритель – перебив, ответила я за него.

– … Зритель, как угодно… и мы всегда успеваем урыться.

он повернулся ко мне и, уставившись страшными беззрачковыми глазами в упор на меня, процедил:

– я знал, что вы идёте сюда, знаю откуда, вот только куда – не знаю. и там, откуда вы пришли, вы наделали много неприятностей…

улыбнувшись, он повернулся к Праху, и уже не учтиво сказал:

– и нам это на руку. потому что вам нужна еда, а нам нужны ваши… неприятности.

***

нам дали место в покинутом урытии под бывшим валуном. я долго не могла туда въехать своей коляской, Прах, по понятным причинам помочь мне не мог, а существа просто стояли и смотрели. без страха, насмешки, без чувств вообще. не в первый раз мне захотелось, чтобы они все умерли, прямо сейчас. несмотря на то, что пища и вода, которые они нам дали, были у меня на коленях. желание смерти – это единственное, что меня спасает всё это время. ободрав затылок, я всё-таки вкатилась задним ходом в сырую нору и только тут осознала, что выбраться назад будет почти невозможно. но от усталости мне было все равно – к тому же надо было поесть и накормить Праха. разложив наши вещи на камнях, я записала последний диалог.

– что вам нужно? – спросил Он.

– наши существа пропадают.

– многие пропадают. смерть.

– это не смерть. я ведь Зритель. я чувствую, когда существо уходит и когда не возвращается. неподалёку есть Несущий, очень сильный Несущий. и это не Едок. это то, что ещё Ненаписано. так ведь, Сестра?

– да. то, что не имеет слов, Ненаписано. но у вас нет всех слов, чтобы знать, Написано это или нет. – сдерживая злость, ответила я.

– потому вы нам и нужны.

мне показалось, что Зритель всё больше теряет страх – от его учтивости не осталось и следа, осталась только плотоядная уверенность, что он получит желаемое. глубоко вздохнув, Прах задал вопрос тоном, исключающим возможность положительного ответа:

– ты хочешь уничтожить Несущего?

– мне всё равно. мы хотим, чтобы перестали пропадать наши существа. к тому же информация о новом…

я его опять перебила, опять под недовольным взглядом Праха:

– ты не получишь информацию!!!

от моего крика возникло замешательство. существа немного попятились, но смотрели не на меня, а на Праха. Зритель смотрел на меня. так смотрят в пустоту. Прах произнёс глухо, тоже смотря на меня, но уже с тёплой грустью:

– ваши существа перестанут пропадать. нам нужна пища и вода. и что-то, что скроет меня и Сестру от ваших и других глаз на ночь. информация – удел Сестры. решайте вопрос с ней. но если вы её обидите…

Он не стал договаривать. Он не любит говорить. Он привстал, дотянулся рукой до валуна размером с маленький холм, и каменный гигант с шипением развеялся в прах, тут же окутавший седым туманом всех смотрящих на это Существ. пища и вода появились у меня на коленях сразу, как будто были у них в руках всё это время. без «как будто».

***

судя по темнеющей дыре входа в наше урытие, начинался вечер. Прах зашёл внутрь не сразу – я не знала, что Он там делал, но мне кажется, Он ждал, когда я освоюсь и понимал, что мне тоже нужно закрытое пространство и одиночество для разных целей. Он всегда всё знает. я всегда всё записываю… Он вошёл как всегда, не заботясь об узком входе – вход тут же стал не только более просторным, но и объясняющим мне, как я выкачусь со своей коляской наружу впоследствии. кормила я Его как всегда с ложки – Он запрокидывал голову, а я вливала содержимое котелка в открытый рот.

– ты помнишь ту книгу, в которой было изображено существо, закрывающее свой рот, глаза и уши?

– да. хорошо, что Йорр успел съесть её…

всегда, когда я Его кормила, я расспрашивала. помощь это насилие. всегда. насилие, которым можно – и лучше всего – не пользоваться. а я пользовалась, потому что Написанное – прежде всего.