Николай Байбаков. Последний сталинский нарком - Выжутович Валерий Викторович

1946–1948 — министр нефтяной промышленности южных и западных районов СССР.

1948–1955 — министр нефтяной промышленности СССР.

1952–1961, 1966-1989-член ЦК КПСС.

1955–1957 — председатель Государственной комиссии Совета министров СССР по перспективному планированию народного хозяйства.

1957–1958 — председатель Госплана РСФСР.

1958–1962 — председатель Краснодарского совнархоза.

1963 — председатель Северо-Кавказского совнархоза.

1963–1964 — председатель Государственного комитета химической и нефтяной промышленности при Госплане СССР.

1964–1965 — председатель Госкомитета по нефтяной промышленности при Госплане СССР.

1965–1985 — председатель Государственного планового комитета СССР.

1966- присвоена ученая степень доктора технических наук.

1983, 24 апреля — кончина жены, Клавдии Андреевны Байбаковой.

1985–1988 — государственный советник.

1988–2008 — главный научный сотрудник Института проблем нефти и газа РАН.

1993 — возглавил Общество российско-азербайджанской дружбы.

2008, 31 марта — умер.

Часть I.

«Вы мне не оставляете выбора, товарищ Сталин»

Два бакинца

Николай Байбаков родился в рабочем поселке Сабунчи (он позднее вошел в состав Баку) 6 марта 1911 года. А тремя годами ранее после восьмимесячной отсидки в Баиловской тюрьме эти места покинул член Бакинского комитета РСДРП Иосиф Джугашвили, сосланный в Сольвычегодск Вологодской губернии. Два этих бакинца чуть-чуть разминутся друг с другом во времени, но потом оно же их сведет.

Сказать, что появление на свет Коли Байбакова произошло под сенью вождя (тогда еще не народов, а революционной ячейки), не будет большой натяжкой, если иметь в виду, что с первых лет нового века и далее по нарастающей, вплоть до 1917-го, Баку сотрясали стачки, митинги, забастовки. И не последнюю роль в них играл «товарищ Коба». В сентябре 1901 года в бакинской типографии «Нина» начала печататься нелегальная газета «Брдзола» («Борьба»). Передовица первого номера принадлежала перу молодого Иосифа Джугашвили. Эта статья считается первой известной политической работой Сталина. В декабре 1904-го Сталин поднимает рабочих на грандиозную стачку, которая завершилась заключением коллективного договора между бастующими и промышленниками. «Это была действительно победа бедняков-пролетариев над богачами-капиталистами, победа, положившая начало “новым порядкам” в нефтяной промышленности», — напишет он впоследствии.

По официальным данным, первому заключению Сталина в Баиловскую тюрьму предшествовал арест 25 марта 1908 года. Сталин назвался тогда Гайозом Нижерадзе, но полиция сразу же установила его личность. При аресте у него были найдены записи и черновики статей, подготовленные для публикации в газете «Гудок». Уже в тюрьме Сталин ведет оживленные политические дискуссии с сидевшими там эсерами и меньшевиками, устанавливает и поддерживает связь с бакинской большевистской организацией, руководит Бакинским комитетом РСДРП и пишет статьи для бакинских газет. Потом были Баиловская тюрьма, ссылка в Сольвычегодск и побег оттуда.

В июне 1909 года Сталин вернулся в Баку. Из агентурного донесения Бакинского охранного отделения: «В Баку приехал “Коба”, известный на Кавказе деятель социал-демократической партии. Приехал он из Сибири, откуда, вероятно, бежал, т. к. был выслан в 1908 г. Он был в Областном комитете представителем от Бакинской организации и несколько раз ездил на съезды. Здесь, конечно, он займет центральное положение и сейчас же приступит к работе». В другом донесении охранного отделения от 8 сентября 1909 года, касающемся подпольной типографии Бакинского комитета РСДРП, отмечалось, что «новую квартиру для типографии подыскивает сейчас “Коба”».

Бакинский период Сталин считал важным в своей биографии. В 1926 году, уже будучи руководителем Советского государства, он, отвечая на приветствие рабочих главных железнодорожных мастерских в Тифлисе, писал: «Три года революционной работы среди рабочих нефтяной промышленности закалили меня… В общении с такими передовыми рабочими Баку, как Вацек, Саратовец, Фиолетов и др., с одной стороны, и в буре глубочайших конфликтов между рабочими и нефтепромышленниками, с другой стороны, я впервые узнал, что значит руководить большими массами рабочих… Там я стал подмастерьем от революции…»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

О том, что Сталин в каком-то смысле его земляк, Байбаков никогда не рассказывал, свое «бакинское» родство с вождем не выставлял напоказ. Не потому ли, что за узником Баи-ловской тюрьмы Иосифом Джугашвили числились не только организация стачек и революционная агитация, но и разбойное нападение на судно «Император Николай I» Пароходного общества «Кавказ и Меркурий», налеты на банки, почтовые поезда, нефтепромышленников? По различным данным, у Сталина было пять-шесть сроков тюремного заключения и лишь один из них — «за политику». Вот как описывает тогдашнюю ситуацию в Баку доктор исторических наук, профессор Бакинского госуниверситета Парвин Гулам-оглы Дарабади: «В Баку <…> отмечается усиление террора, развязанного различными террористическими группами анархистского толка, такими как “Анархисты-коммунисты”, “Красная сотня”, “Черный ворон”, “Террор” и другими. Лишь в течение двух лет — 1907–1908 гг. — в 300-тысячном Баку было совершено свыше одной тысячи убийств или покушений и столько же случаев разбойных нападений, часто сопровождавшихся метанием бомб — “македонок”, которые изготовлялись в подпольных мастерских». Другой азербайджанский историк, Ягуб Микаил-оглы Махмудов, пишет: «Денег от сочувствующих революционному движению не хватало. И тогда Ленин собрал вокруг себя самых верных соратников, в число которых входил Коба — Иосиф Джугашвили. Эта группа создала несколько отрядов, занимавшихся грабежом и рэкетом в пользу революции».

Когда эти страницы сталинской биографии вышли из-под цензурного спуда, мог ли Байбаков хотя бы слегка коснуться их в своих мемуарах (уместней всего это выглядело бы в книге «Моя родина — Азербайджан»)? Мы полагаем, нет, не мог. ТАКОГО Сталина даже спустя полвека он показать не решился бы. Впрочем, с гарантией можно предположить, что об участии Джугашвили в боевых дружинах (ими, согласно полицейским сводкам, за несколько лет было совершено ограблений на общую сумму 3 млн рублей) даже в позднесоветскую пору Байбаков ничего не знал. А узнал бы, не поверил. Когда журналисты спрашивали его о Сталине (после ухода из Госплана он редко кому отказывал в просьбе об интервью), отвечал одно и то же: Сталину нельзя простить репрессий, хотя «в них больше виноваты Берия и Каганович». Во всем остальном Сталин для него был и остался непогрешимым.

Байбаки

Отца звали Константин Васильевич. Он носил фамилию Байбак. Его жена, Марья Михайловна, родила двенадцать детей, из которых пятеро умерли в младенчестве. Это было характерно для тогдашней России: требовалось рожать много детей, чтобы хоть один ребенок выжил. Когда сегодня говорят о былой многодетности на Руси как об одной из «скреп», смешивают две вещи — высокую рождаемость и многодетность. Высокая рождаемость была. Но была и очень высокая смертность. Оттого и рождаемость требовалась высокая. Детей рожали «про запас». Откройте «Капитанскую дочку» на той странице, где Петруша Гринев говорит: «Нас было девять человек детей. Все мои братья и сестры умерли во младенчестве». Смерть на пятом-шестом месяце жизни была обычным делом. И относились к подобным утратам без излишней сентиментальности: Бог дал — Бог взял.

Так вот, у Николая было два старших брата: Антон и Александр — и четыре сестры: старшие Ольга, Наталья, Евгения и младшая Антонина. О своем детстве Байбаков практически не оставил воспоминаний. И в этом он тоже человек сталинской выделки: докладывать только о деле, ничего лишнего и ничего личного. Как жила семья, кто кем потом стал, счастливо ли сложились судьбы — все это вызнала у потомков Николая Байбакова его биограф, историк М. В. Славкина. Она рассказывает: