Одаренный - Алексей Чижовский

— Давай! — командует снайпер, меняя магазин. Мой АК-12 выплевывает пару коротких очередей — и еще одна фигурка корчится на земле. Я привычно переношу прицел на следующего, успевая срезать и его. Тем временем Бульбаш успевает выстрелить в последнего — тот валится на землю, судорожно дрыгая ногами. Для нас бой закончен — всю работу по зачистке от оставшихся проводят «вованы». Долгое ожидание и скоротечная перестрелка — обычное дело, когда удается застать противника врасплох.

— Странно, их должно быть больше… Неужели остальные прикрывали этих… — бормочу я.

— Была еще одна группа. Горыныч по-тихому снял всех четверых, — нехотя поясняет снайпер, прижав ладонь к наушнику.

После двух одиночных выстрелов наступает тишина. Мы остаемся на позиции, поскольку других приказов не поступает.

— Лучше скажи мне, что ты здесь забыл? — неожиданно спрашивает напарник.

— Не понял вопроса… — осторожно говорю я.

— Вот Кот — у него родню эти буратины покрошили. Лейтенант — вообще контуженный на голову. Я — просто уже не вижу для себя другой жизни… Ты ж не такой — не для тебя это…

— Ну надо же кому-то наводить порядок, — отвечаю я.

— К сожалению, мир гораздо сложней, сержант Антонов, — вздыхает снайпер. — У них свой порядок, у тебя — свой. И у тех, кто засел наверху и делает деньги на всем, тоже собственный порядок есть. Не выставляй себя дураком. Нет чтобы сказать, как все: мол, зарабатываю на квартиру, как твой старший товарищ…

— Угу, именно так, — послушно соглашаюсь я, не собираясь вступать в спор.

Среди домов мелькают «вованы» — фигурки в сине-сером милицейском камуфляже со старыми «веслами» АК-74 с деревянными прикладами. Дождавшись прибытия соседей, идем проверить тела бандитов.

Пять трупов выложены в ряд, на куске брезента — их оружие. Автоматы, пулемет ПК с примкнутым коробом, сильно потертый «Винторез» и пара РПО «Шмель». Бойцы деловито роются в имуществе покойников, а подоспевший лейтенант Смушко возится с раненым боевиком: у того измочалены ноги — пули из моего АК-12 попали в цель. Понятно, что он — уже не жилец, но лейтенант прямо через потемневший от крови камуфляж вкалывает ему шприц-тюбик промедола из аптечки. Боевик невнятно бормочет на своем языке, судорожно шаря по земле одной рукой.

— Бред какой-то. Что они тут делали — непонятно. Ладно, будем искать… — Лейтенант огорченно покачивает головой. «Контроль» — и тело шестого перемещается к остальным.

— Что там у наших? — спрашиваю я.

— Крупную банду накрыли, — поясняет лейтенант. — Они разделились. Их главный оставил заслон, а две группы попытались уйти. Этого Тасханова тоже нашли, так что все в порядке. У «вованов» — четыре «двухсотых»…

Мне на глаза попадается черный камешек в грубой проволочной обмотке — порванный кожаный шнурок намекает, что кто-то из боевиков носил этот нехитрый амулет на шее. Задумчиво верчу находку — камешек на ощупь слегка теплый. Лейтенант брезгливо отворачивается — для него трофей не представляет ценности. В имуществе бандитов много всего интересного — особенно три пухлые пачки зеленой бумаги с портретами американских президентов, исписанные мелкой вязью тетради и навороченная рация-сканер. Не говоря уже о черном бауле, который лейтенант сразу закрыл, однако я успел увидеть пакет с белым порошком — маловероятно, что со стиральным.

Инвентаризация трофеев и проверка аула растягиваются до полудня — откуда-то появляется небольшая толпа женщин и стариков, провожающая взглядами отходящую колонну. Мужчин нет — наверняка все они сейчас в рядах «незаконных вооруженных формирований» прячутся по горам или в составе «вованов» отстреливают последних. Я равнодушно смотрю на собравшихся местных из кузова КамАЗа, сжимая в руке находку — мне совсем не хочется расставаться с этим черным камешком…

Ничего не было. Абсолютная пустота и темнота. Казалось, что так будет всегда — мне потребовалась вечность, чтобы осознать себя. Времени не существовало — когда я ощутил себя одной из миллиардов песчинок, пришел импульс. Эту песчинку затянуло в туннель и куда-то потащило.

Не знаю, сколько это продолжалось, но потом до меня стало доходить, что чего-то не хватает. Я пытался вспомнить каждую клеточку своего тела — безуспешно: просто забыл, как это делается. Как оказалось — у меня не было тела. Где-то внутри нарастало напряжение, и вскоре пространство превратилось в сложный узор, который лопнул беззвучной вспышкой…

Сознание возвращалось рывками. Сначала появилось зрение — вокруг запрыгали расплывчатые образы. Затем в уши ввинтился раздражающий шепот. Затем эти звуки постепенно затихли и возникли голоса — люди спорили, но их язык оказался незнакомым. Внезапно ощутил, как кто-то снимает с моей головы холодный обруч.

Открыв глаза, я зажмурился — головная боль быстро исчезла, когда кто-то невидимый положил на лоб ладонь. Вторая попытка оказалась успешной — увидел лица склонившихся надо мной двух людей. Рефлекторно моргнул, и одно из лиц с иероглифом на лбу растянулось в улыбке — молодой мужчина уверенно кивнул, а второй недовольно прошептал фразу на непонятном языке.

— Процесс перемещения пошел неправильно, — слова старика внезапно обрели смысл. В голову плеснуло жарким огнем — я понял, что этот тип пытается залезть в мой разум. Через мгновение воздействие пропало, а старик холодно улыбнулся.

Я рывком сел и завертел головой — окружающая обстановка мне совсем не понравилась. Помещение с белыми стенами и мягко светящимся потолком походило на морг, а я находился на высоком ложе. Рядом стояло такое же — там лежал пожилой мужчина с замысловатыми цветными узорами на сморщенной лысине. Только теперь понял, что на мне надет обтягивающий комбинезон серебристого цвета, а в руке сжат холодный предмет. Им оказалась небольшая пирамидка, матовая поверхность которой быстро темнела и покрывалась трещинками. Через мгновение на ладони осталась только кучка пепла, и я брезгливо вытер руку о край ложа.

— Однократный заместитель, — пояснил молодой.

— Кто вы? — спросил я, пытаясь вспомнить последние события. К сожалению, это получалось плохо — в голове что-то зашевелилось, а перед глазами запрыгали цветные пятна.

— Я — Этан, — представился молодой и плавным движением руки указал на соседа, — а он — старший Дан.

— Что со мной сделали?

— Ничего, — быстро ответил старший, — ты просто занял чужое тело. Процесс перехода отработан, но сейчас возник сбой.

— Вместо тебя здесь должен был оказаться он, — уточнил Этан, кивнув на лежащего рядом старика. — Старший Хагай ушел… процесс необратим. Мы принимаем случившееся как данность.

— Ничего не помню. Даже своего имени… — пробормотал я, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в кучу.

— Это допустимо, — кивнул молодой. — Побочный эффект использования артефакта. Со временем все придет в норму…

— Где я?

— Кольцо, — ответил старший, а затем добавил, глядя на мое безразличное лицо: — Другие называют наш мир — Кольцо Ларуа.

— Мы поможем тебе вспомнить, — мягко улыбнулся Этан, а старик поспешил покинуть помещение.

— Хорошо бы, — пробурчал я, осторожно покидая ложе.

Одна из стен стала зеркальной — подойдя к ней, некоторое время разглядывал свое новое тело. Похоже, раньше оно принадлежало подростку лет пятнадцати на вид. Атлетом он явно не был, но, видимо, каким-то спортом занимался — сложение довольно пропорциональное. Правильные черты лица с прямым, аристократическим носом. Все портило полное отсутствие волос на голове и иероглиф на лбу — мне почему-то украшение не понравилось. Я потер пальцем сложную завитушку и огорченно вздохнул — татуировка сходить не желала. Покрутив головой, заметил на шее с левой стороны серую овальную пластинку размером с монету.

От прикосновения к этой штуковине перед глазами каскадом раскрылись два десятка маленьких окон размером с ладонь. Четкие картинки висели в воздухе, и я подумал, что это какие-то голограммы. Почти все заполнены непонятными узорами, а некоторые — линиями и двигающимися фигурками. Мой палец снова коснулся пластинки — и окна пропали. Я уже ничему не удивлялся — голова была абсолютно пустой.

— Коммуникатор, — пояснил молодой мужчина, с интересом наблюдавший за моими попытками. — Мы не используем нейросети — они снижают потенциал.

— Нейросети? — переспросил я.

— Симбионты, широко распространенные в Содружестве. У Гарта такого никогда не было. Он — слабый движущий.

— Ничего не понимаю…

— Тот, чье тело ты занял, — одаренный, — терпеливо пояснил Этан. — Жизненный цикл старшего подошел к концу — ему больше трех сотен стандартных лет…

— Получается, этот ваш старик решил снова стать молодым и залезть в тело Гарта? — наконец дошел до меня абсурд ситуации.