Как это было - Валерий Лаврусь

В ресторане я был впервые. Изнутри тот выглядел так, как, надо полагать, современные декораторы и дизайнеры представляют себе ресторан начала девятнадцатого века. Задрапированные бордовой тканью стены; столы и стулья с резными ножками; настольные лампы с ножкой в виде крылатых богинь победы; тяжёлые шторы; антикварный комод возле стены, на котором уютно расположился бюст Узурпатора1 в треуголке; над комодом на стене два пистолета, надо полагать, символизируют дуэльную пару, из которой стрелялся Поэт. И везде, везде – портреты, бюсты, барельефы Поэта, картины и фигуры героев его сказок и поэм. Всё здесь напоминало и напоминает о Великом.

Метрдотель отвёл меня к столику у окна, которое выходило на реку Мойку. Я присел и, пока не подошёл официант, взялся смотреть в окно – грустный вид, речка, покрытая белёсым мутным льдом и грязным снегом, вороны на снегу, беспризорные голуби… Пока я рассматривал ворон, официант принёс меню и винную карту. Минут пять я перебирал, что бы себе заказать этакого? Есть не хотелось. Хотелось праздника… и чего-нибудь вкусненького. И изо всего буйного разнообразия я в конце концов выбрал пирожное «Блан Манже» на миндальном молоке с малиновым кули и свежими ягодами, кофе эспрессо и пятьдесят грамм коньяка «Бисквит». Нравится мне этот коньяк, хорошо подходит к десертам, потому как и сам несколько сладковат, ароматен, но без той приторности «Хенесси». К коньяку взял пачку сигарил, вишнёвого «Капитана Блэка». Гулять – так гулять!

Дожидаясь заказа, рассматривал ресторан, больше уделяя внимание посетителям. Да, действительно, основными посетителями были иностранцы, причём было непонятно, откуда они знают наше культовое русское кафе, хотя… о чём я? В любом путеводителе написано: «Обязательно на Невском проспекте посетите знаменитое „Литературное кафе“. Памятное место для россиян, откуда Пушкин уехал на дуэль, на Чёрную речку, где его и убили. (Интересно, многие из них знают про Пушкина?) И где вы можете попробовать блюда настоящей русской кухни». Наверное, так и написано. Вот они и пришли пробовать…

Долго рассматривать мне не пришлось, принесли заказ, и я, бережно распаковав книгу, пригубил коньяка, отхлебнул кофе, закурил «Капитана Блэка» и, перевернув первые страницы, погрузился в мир «Французских Хроник»…

Что, собственно, знал я про «Большие Французские хроники»? Это летописный свод истории французской монархии, составленный монахами аббатств Флёри и Сен-Дени по заказам самих монархов и охватывающий период от… троянцев (французские короли считали себя потомками троянцев) до XV века включительно. Этакие «Повести Временных Лет» на французский манер. На свете сохранилось что-то около 700 различных копий «Хроник». Но наиболее известные из них – рукописные копии: «Экземпляр Карла VI»; «Экземпляр (предположительно) Карла VII», иллюстрированный миниатюрами великого Жана Фуке2; и «Экземпляр Филиппа Доброго, герцога Бургундского», иллюстрированный Мармионом. Первые два находятся в собрании Национальной библиотеки Франции, зато последний, тот, который Филиппа Доброго, хранится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге, (причём о том, как этот экземпляр туда попал, можно написать целую детективную повесть, а может быть даже роман. Скорее даже роман, потому как без женщин там не обошлось!)

Конечно, оригиналы хроник никогда не были доступны обычным смертным3. Но копии или вот такие работы, как у госпожи Черновой, всё-таки перепадали любителям.

Пока увлечённо рассматривал книгу, зажжённая сигарета в пепельнице, куда её сразу положил и забыл, истлела, и я, решив подкурить новую, стал шарить вслепую по столу, ища на ощупь пачку. Не найдя, поднял глаза и увидел напротив загадочно улыбающегося мужчину лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Сидел он в кресле, был горбонос, с седой волнистой шевелюрой, выпуклыми карими глазами, а одет был в какую-то мягкую старомодную одежду: халат – не халат, но при этом с шейным платком. Руки у незнакомца были скрещены на груди, ноги расслабленно вытянуты, обуви его я не видел, но возникало ощущение, что пришёл он прямо в тапочках.

– Месье интересуется французской историей? – с мягким грассированием полюбопытствовал горбоносый.

– Месье интересуется русской историей… – я взял сигаретную пачку и протянул её незнакомцу. Тот аккуратно кончиками пальцев подцепил сигарету, покрутил между пальцами и задумчиво понюхал, явно не собираясь курить.

– Но месье читает книгу по французской истории…

Я достал сигарету, щелкнув зажигалкой, подкурил, затянулся и выпустил струйку дыма к потолку:

– Эта книга куплена в подарок…

– А месье не интересно, что изображено на этой иллюминации? – он указал незажжённой сигаретой в миниатюру Мармиона4, на которой был изображён сюжет «Песни о Роланде».

– Месье интересно. Месье очень интересно! Позвольте, как мне вас…

– Профессор. Просто профессор…

– Профессор, а мог бы я вам что-нибудь предложить? А вы бы рассказали, что изображено на этой, как вы сказали?.. Иллюминации?.. Что это за голый человек, привязанный к четырём коням за руки – за ноги? Вот здесь, – показал я в правый верхний угол миниатюры.

– О, конечно, мон шер… – блаженно улыбнулся про-фессор, – с превеликим удовольствием.

Я поднял руку и подозвал официанта. Профессор, получив винную карту, нацепил очки на нос и принялся ее изучать, бормоча под нос: «Безусловно, Франция… безусловно, красное… и сухое, – он перелистывал карту туда-сюда, – красное… и сухое… Бордо… ого!.. а Бургундия… „Шабли Гран Крю Ле Кло“… Сколько?! Бога они не боятся!.. О! Вот это, пожалуй, подойдёт», – и наконец сделал заказ официанту:

– Гарсон, бокал «Мерло д’Ок».

– Сию секунду, профессор…

– Вас здесь знают? – я проводил взглядом официанта.

– Уи… – неопределённо наклонил голову профессор, – бываю…

Вино, которое принесли, он долго нянчил в руках, потом сделал глоток, покатал во рту, проглотил и причмокнул…

– Ну, что же, мон шер… начнём? – профессор поставил бокал, откинулся на стуле, сложил руки на животе и посмотрел на меня поверх очков. – Что знаете о Ронсевале?

– О чём?.. Ах, да… – я успел уже немного прочитать в книге о миниатюре, – «Песня о Роланде», битва при Ронсевале… – я глотнул коньяка из бокала, и запил уже остывшим кофе. – Очень мало, буквально в пределах школьного курса. А специально не интересовался… Что-то было написано у Гумилёва, но, честно говоря, тоже помню смутно… Помню со школы, дело было в Испании… кажется в… восьмом? – профессор кивнул головой, – в восьмом веке… Карл Великий, император франков с войском вторгся в Испанию… которая на тот момент была арабской. Что-то у франков не получилось, и они, отводя войско обратно за Пиренеи, оставили Роланда с отрядом прикрывать отход в Ронсевальском ущелье. Правильно? Где Роланд погиб со своим отрядом в битве с… сарацинами… маврами… в общем, с теми самыми арабами… По этому поводу потом была сочинена «Песня о Роланде».

– Ну-у-у-у-у… – затянул профессор, – всё не так плохо… не так плохо. А почему это приобрело, скажем так, всемирную известность?

– Ну-у-у-у… – я несколько раз постучал пальцем по сигарете, сбивая пепел в пепельницу, – наверное, потому что это касалось Карла Великого? Не зря же, даже само название «король» происходит от имени Карла… Хотя это у славян. Да и фут – это длина его ступни! Вообще, знаменитый король.

– Шарман… Шарман! Давайте, расскажу я вам, как это было, – он взял бокал, рассеянно понюхал вино, помолчал и начал:

– Представьте себе, восьмой век, арабы вот уже почти семьдесят лет ведут войны на Европейском континенте. Причём Халифат5 угрожает независимости молодой франкской империи Карла Великого. И тот, оставляя дела в Германии, с огромным войском вторгается в Испанию, чтобы упредить арабов. Помощь ему на Пиренейском полуострове обещает оказать наместник Сарагосы – кади мусульманин Марсилий, играющий в свою игру…

Откуда такое странное имя у мусульманина, мне не известно, но возможно, на самом деле его звали… скажем, э-э-э-э… Мурсий. Известен только французский пересказ… да… – профессор некоторое время молча смотрел в бокал, словно через века видел в нём события, о которых рассказывал. – Вот уже семь лет войско Карла Великого – Шарлеманя, как его называют французы, воевало с арабами в Испании:

Король наш Карл, великий император,Провоевал семь лет в стране испанской.Весь этот горный край до моря занял,Взял приступом все города и замки,Поверг их стены и разрушил башни,Не сдали только Сарагосу мавры.Марсилий – нехристь там царит всевластно.Чтит Магомета, Аполлона славит,Но не уйдёт он от господней кары.Аой!Однажды в зной Марсилий СарагосскийПошёл искать прохлады в сад плодовыйИ там прилёг на мраморное ложе.Вкруг – мавры: тысяч двадцать их и больше.Он герцогам своим и графам молвит…6

– Простите, профессор, что перебиваю… – не выдержал я (а вдруг он соберётся прочитать всю Песню?) – А причём тут Аполлон? Мавры же – мусульмане, а Аполлон, насколько я знаю, больше относится к язычникам…