Unknown - Гленна Синклер

Черт, почему он всегда так на меня действует?

– Что ты здесь делаешь?

– Еду в круиз. Разве ты не делаешь то же самое?

– Нет, я имею в виду что ты делаешь здесь? В моей каюте?

– Нашей каюте, дорогая.

Я качаю головой.

– Нет, тетушки купили мне билет. Это подарок…

– Который я устроил.

Больше меня не заботили пунцовые щеки. Кровь отлила от моего лица, унося с собой румянец, жар и все остальное. Даже мою способность формулировать мысли. Я как рыба несколько секунд просто открывала и закрывала рот. А затем пришел гнев.

Я развернулась и ударила по двери, распахивая ее рукой и влетая в комнату. Подхватив с пола свои трусики и джинсы, начала их быстро натягивать под халатом.

– Что ты делаешь?

– Ухожу.

Я повернулась к нему спиной и попыталась надеть лифчик, не снимая полностью халат. Это оказалось не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Я повела плечами и слегка наклонилась вперед, не переставая ворчать себе под нос, пока пыталась нормально его надеть. Бывают времена, когда тот факт, что природа тебя не обделила, скорее проклятье, чем благословение. Это как раз был один из тех случаев.

– Ты не можешь уйти. Судно отходит от причала.

Я резко развернулась, забыв на секунду, что не до конца застегнула лифчик. Его глаза в очередной раз загорелись, когда он взглянул на мою обнаженную грудь.

Я демонстративно запахнула халат и прошла мимо него через гостиную к балконной двери. Ну разумеется судно медленно отходило от дока. Толпа провожающих, среди которых также были и мои тети, махали на прощание людям на палубе. Мой мозг яростно соображал в каком порту следующая остановка. И тут я вспомнила. Испания. Через три дня.

Я судорожно ухватилась ладонями за балконную дверь, с моих губ сорвался раздраженный стон.

– Зачем?

– А с какой целью обычно отправляются в круиз? Нельзя посетить такие места как Барселона или Рим, если мы будем просто сидеть на месте.

– Нет! – я развернулась, вновь забыв придержать халат. Опять же не уверена, что меня это действительно волновало в тот момент. – Зачем ты это сделал? Почему ты здесь?

– Потому что хотел тебя увидеть, а ты не отвечала на мои телефонные звонки.

– Мы разведены.

Он уставился в пол, а его лицо выражало робость. Я знала… что-то внутри меня знало, что означает это его выражение лица. Но я не хотела спрашивать. Я не хотела знать.

– Я покину корабль в Испании. Вернусь домой самолетом.

– И разобьешь своим тетушкам сердце. Они были так взволнованы идеей побыть сводницами.

– Ты втянул их в это?

– Да. А когда они узнали, что ты не отвечаешь на мои звонки, и почему я хочу с тобой поговорить, то пообещали сделать все, что в их силах, чтобы помочь нам снова быть вместе.

– Снова вместе?

Мое сердце непроизвольно забилось с надеждой. Но воспоминания о том, как он вытолкнул меня из своей жизни, были слишком сильными, чтобы справиться с ними. Я попятилась назад, хотя он и не пытался ко мне приблизиться, прижалась спиной к прохладному стеклу балконных дверей и обхватила себя руками в защитном жесте.

– Не знаю чего ты пытаешься добиться, но я не заинтересована в этом. Я уже сыграла свою роль в твоей небольшой драме. Все закончилось.

– Не совсем.

Я недовольно уставилась на него.

– Что ты имеешь в виду, говоря «не совсем»?

– Я имею в виду, что технически мы все еще женаты.

Я боялась, что он скажет именно это.

 

ГЛАВА 2

Восемь месяцев назад...

Майлз нежно обнял меня и повел в танце, медленно двигаясь под незнакомую для меня песню, мелодию которой, тем не менее, я никогда не забуду. Это была мелодия, под которую мой муж впервые по-настоящему держал меня в объятиях.

Мы были женаты уже четыре месяца, но были похожи на соседей, разговаривающих лишь тогда, когда кому-то из нас было что-то нужно от другого. Я сопровождала Майлза на вечеринки, деловые ужины и приемы, а он погасил ссуду за дом моих тетушек, предоставил мне крышу над головой и обеспечил материальными благами, которые по утверждению его личного ассистента у меня должны были быть. Мы были чужими друг другу.

Но затем его вызвали домой, и ему было нужно – по непонятным мне причинам – убедить свою семью в том, что наш брак был настоящим, а не как сейчас принято браком по расчету. Прошлой ночью, впервые за весь период нашего супружества, мы спали в одной комнате, хотя он и разместился на диване, а я – на кровати. А сегодня я познакомилась с его матерью – красивой доброй женщиной, страдающей от рака. В беседе она слегка приоткрыла для меня внутренний мир незнакомца, за которого я вышла замуж. Я уже встречалась с его сестрой, но сегодня впервые увиделась с ее мужем. А затем и с его братом, Робертом. Он, в свою очередь, позволил узнать Майлза с другой стороны: на этот раз в виде ревности и злости, которыми полыхало лицо моего мужа, когда Роберт с опозданием явился на вечеринку, устроенную родителями Майлза в честь нашей свадьбы. Рядом с ним стояла его жена – женщина, которая раньше была невестой Майлза. У меня уже сложилось впечатление, что это непростая семья, а ведь я еще даже не познакомилась с ее главой.

Но вот мы на танцполе.

Мы плавно танцевали, практически не двигаясь с места, скорее просто покачивались, как часто это делают молодожены. Я чувствовала, как его сердце стучит напротив моей груди, как его пульс бьется под моими пальцами, когда я коснулась рукой его шеи. Меня окутывал его аромат, заполняя каждую частичку моей кожи, становясь частью той, кем я была в этот момент. Это был первый раз, когда я по-настоящему почувствовала себя невестой, словно я принадлежу кому-то, что являюсь частью чего-то большего, чем я сама.

Было естественным продолжением этого мгновения, когда он приподнял пальцем мой подбородок, а его губы соприкоснулись с моими. Вкус был таким знакомым, ни с чем несравнимый, когда он прижался губами к моим губам. Я вздохнула – не смогла сдержаться – и придвинулась к нему, желая стать ближе. Я не знала, как он мог так быстро перейти от злости к подобному, но это казалось сном, менее причудливым, чем момент наших клятв, но таким же сюрреалистичным. Я парила, словно танцуя на облаке, не обращая более внимания на кучу людей, слоняющихся вокруг. Все это уже не имело значения.

Я была так поглощена поцелуем, что окружающий мир исчез, и мне казалось, что мы единственные люди на земле. Но в этом было что-то еще. Что-то намного большее. Может быть, мне так казалось в силу моей неопытности. А может, дело было в том, что с момента как я впервые увидела Майлза, мне хотелось прикоснуться к нему и ощутить его прикосновение на себе. Не знаю почему, но в тот миг я почувствовала, словно именно этого момента ждала всю свою жизнь.

Он отстранился, его веки отяжелели, чего я никогда раньше не видела. Я хотела улыбнуться, подбодрить его как-нибудь, но мои мышцы сковало, а внутри меня все растаяло, и осталась одна оболочка. Он приблизился, прижавшись лбом к моему, и меня окутало его дыхание.

– Райли… – начал он хриплым голосом. Мое сердце пропустило удар. Но я никогда не узнаю, что он собирался мне сказать, ведь именно в этот момент вокруг нас поднялся шум, а затем кто-то выкрикнул: «Вызовите 911!»

Майлз схватил мою руку и потянул к группе, столпившейся у другого конца веранды. Он решительно и бесцеремонно расталкивал людей и тащил меня за собой. Добравшись до центра круга из обеспокоенных гостей, мы обнаружили его мать, лежащей без сознания у подножия кресла, в котором она отдыхала весь вечер.

– Мама!

Майлз бросился на колени, одновременно с этим отпустив мою руку, и убрал волосы с ее лица. Елена была бледная, на лице не было ни кровинки. Даже ее губы посерели, словно покрылись ужасным серым налетом. Лила, сестра Майлза, опустилась на колени рядом с ним и с остервенением пыталась нащупать пульс. Она подняла голову и поймала мой взгляд. В ее глазах был настоящий дикий страх.

Я сразу же развернулась и стала оттеснять людей назад.

– Расступитесь. Дайте доступ воздуху.

Я повторяла это снова и снова, и мне удалось отогнать большую часть толпы как раз к приезду парамедиков. Я слышала, как Лила спокойно объясняла им, что у ее матери терминальная стадия рака. Эти слова поразили меня как удар под дых. Когда за день до этого Елена сказала мне, что у нее рак яичников, в голове промелькнуло много мыслей, но я и представить себе не могла, что у нее терминальная стадия. Но Майлз знал об этом. Я видела это по положению его плеч, когда он наблюдал, как парамедики ставили его матери капельницу.

Я подошла и встала рядом с ним, не уверенная знал ли он, что я стою там или хотел ли этого вообще. Но он потянулся к моей руке и сжал ее так крепко, что вскоре я перестала ощущать кончики пальцев.

Он знал, что я рядом

– Моя машина на улице, – сообщил Роберт, приблизившись к нам сзади, когда спустя пару минут мы последовали за носилками к парадной двери. – Нам следует поехать всем вместе.