Луки и арбалеты в бою - Григорий Панченко

Эллины, случалось, умело использовали в пехоте сочетание тяжелых щитоносцев и легковооруженных метких стрелков. Но последние были из числа «варваров»: например, союзных скифских племен

Эллины, стрелки(ударение) менее чем средние, тетиву натягивали не к плечу или уху, а к груди! Даже осваивая (временами) сложные и мощные скифские луки, они по возможности сохраняли «традиционный» рисунок стрельбы. Из этого вытекало много практических следствий и минимум одно мифологическое: пресловутая «одногрудость» амазонок – это их, эллинская и мужская, историческая реконструкция. Аналог хоббитских игрищ по-древнегречески. Сначала – миф (в котором амазонки, похоже, выглядели не безупречными красавицами с дальнобойными луками, а… звероподобными демоницами с «оружием каменного века»!), потом – его реалистическое осмысление, подбор соответствующей (осмыслению, а не мифу!) тактики боя… попытка «примерить» ее на амазонскую стать… После чего античные ролевики тут же приходили к выводу: чтобы стрелять из лука доступным им способом, женщине придется пойти на очень существенные жертвы!

* * *

Римская статуэтка, изображающая легковооруженного конного лучника, сраженного стрелой (римская изобразительная традиция фактически не допускает показа гибели «своих», пускай даже только союзников – так что это, видимо, враг-варвар, а стрела выпущена с римской стороны). Такие изображения приходится буквально «под микроскопом» выискивать среди великого множества других, показывающих гибель от меча или копья.

«…Иногда местность, где стоит город, бывает очень сухая, если она защищена горами и скалами; тогда гарнизон, расположенный на холмах укреплений, находит источники вне своих стен, внизу и, прикрывая их со своих бойниц и башен стрелами, достигающими до этих источников, дает возможность водоносам свободно ходить к ним за водой. Если же источник находится вне полета стрелы, но все же расположен на том же склоне, как и город, между городом и источником следует возвести маленькое укрепленьице, которое называют „бургом“, поставить там баллисты и поместить стрелков, чтобы защитить воду от врагов»

Это уже подход не греческий, а римский. Римляне, как известно, – тоже лучники прескверные, но хотя бы «от ума» осознававшие необходимость иметь при армии некое количество умелых лучников. На поле боя легионеров крепко поддерживали стрелки из союзнических войск, для которых лук являлся «национальным оружием». Но во всех случаях это были легковооруженные отряды, вспомогательные по своему статусу и по реальному вкладу в победу (или поражение).

Тем более странно, что на гладиаторскую арену лучники (сигиттарии) выходили в ОЧЕНЬ тяжелом вооружении: в чешуйчатых «скафандрах» и закрытых шлемах! А ведь выступали они преимущественно утром, в «смену легковооруженных». Добро бы речь о всадниках шла (римляне еще до знакомства с парфянами имели представление о восточной кавалерии, сочетающей неплохую бронированность с искусством лучной стрельбы), так ведь нет – пехотинцы… Луки же у них, по восточному образцу, сложносоставные, потенциально очень мощные, но… почти игрушечного размера! И стрелы им под стать. Наверно, специально для того, чтобы доспех не пробить, даже на ближней дистанции, уступающей расстоянию броска дротиком. Или чтобы у сигиттария не возникло соблазна сделать снайперский выстрел в направлении трибун, а конкретно – «президентской» (шучу, но не совсем) ложи?

Может быть, перед нами «постановочные» перестрелки, где и определенные меры безопасности предусматриваются, и результат отчасти «договорной»? Как будто не похоже…

Но как, интересно, определялся победитель при стрельбе из этих мухобоек? Может быть, по количеству стрел, засевших во вражеской броне (отскочившие – не в счет)? По первой ране? По первой СЕРЬЕЗНОЙ ране, лишающей возможности сражаться? Но при подобном соотношении лука и доспеха, чего доброго, за все утро не управишься.

Или управишься? Лук, конечно, маленький – но очень гибкий, упругий, со «взрывным» распрямлением. На дистанции фактически рукопашного боя он может потягаться даже с полным доспехом.

Но это уже отдельная тема: лук и броня.

Звон тетивы

«Как ты полагаешь, почему благородные рыцари так ненавидят арбалет? Я бы сказал – в этой их ненависти просматривается что-то личное, нет?…» – «Как же, слыхивали: дистанционное оружие – оружие трусов». – «Э, нет – тут сложнее. Против луков – заметь! – никто особо не возражает. Фокус в том, что у лучшего лука усилие на тетиве – сто фунтов, а у арбалета – тысяча». – «Ну и что с того?» – «А то, что лучник может свалить латника, лишь попав тому в щель забрала, в спайку панциря и тэдэ – высокое искусство, надо учиться с трехлетнего возраста, тогда, глядишь, годам к двадцати будешь на что-то годен. Арбалетчик же стреляет по контуру – куда ни попади, все навылет: месяц подготовки – и пятнадцатилетний подмастерье, сроду не державший в руках оружия, утрет рукавом сопли, приложится с сотни ярдов, и крышка знаменитому барону N, победителю сорока двух турниров, и прочая, и прочая…»

К. Еськов «Последний Кольценосец»

Римские лучники-гладиаторы в полном вооружении: стрельба фактически на дистанции рукопашного боя!

Ну, об арбалете будет разговор особый, а так-то ударения расставлены очень верно. За одним, пожалуй, исключением: «сто фунтов» (килограмм сорок) для современного спортивного лука и лучника-спортсмена мощность вправду запредельная, избыточная – но для лучника-воина, действующего в русле высокоразвитой многовековой традиции, это совершенно «пацанячий», смехотворно низкий рубеж! Тут автор «Последнего Кольценосца», кажется, не удержался: попробовал, говоря словами нынешних ролевиков, «отыграть», сделать мало-мальски постижимой хотя бы одну из реалий лучного боя. И напрасно! Потому что ВСЕ реалии лучного боя средневековых (и ранее) времен на полигонах абсолютно не отыгрываются, да и к современному олимпийскому спорту тем более неприложимы. Если уж приводить спортивную аналогию, то Робин Гуд на теперешних чемпионов должен был смотреть столь же отстраненно, как хоккейный вратарь на мастеров фигурного катания. Т. е. меньше ли у них нагрузки – отдельный вопрос; в любом случае все это совсем другой вид состязаний, даром что тоже на коньках.

Вот так стреляли самураи: по дальним целям  и на дистанции прямого выстрела

Усилие на тетиве у мощнейших из боевых луков – не под 40, а за 80 кг. Кстати, и собственный их вес порой составляет этак пуд с гаком (изрядным) – особенно если мы говорим о крупных цельнодеревянных конструкциях, вроде знаменитых longbow английских йоменов. Это ведь не рейка, а настоящий брус очень плотного (только-только в воде не тонет!) дерева, пусть и зауженный к перехвату посередине и к концам, но зато у основания «рогов» столь объемный, что рукой его там не охватишь.

(Так я написал в свое время. Материалы эти – и статьи, и глава в одной из оружиеведческих книг – были опубликованы, широко разошлись, не вызвали возражений у известных оружиеведов, но… Беру свои слова обратно. Во всяком случае, относительно веса лука (насчет силы его все остается по-прежнему). Вот что значит – без проверки положиться на чужие расчеты! А расчеты мне эти сделали, внеся в формулу… максимальный диаметр лука у основания «рогов». То место, где «рукой не охватишь».

Но лук, как известно, сужается и истончается к концам. Потому реальный вес самых массивных луков – в два с лишним раза меньше. Килограмм cемь-восемь. Тоже, кстати, немало: полтора – причем вот тут именно «с гаком» – очень тяжелых двуручных меча. Или, если брать средние величины – пара таких двуручников!

Вообще же средний вес для большого деревянного лука еще меньше: иногда даже 2–3 кг…)

Однако если не вес, то сила боевого натяжения такова, что совершенно исключалось «спортивное» прицеливание – с долгим выбором цели, долгим же удерживанием лука на весу, тщательным оттягиванием тетивы с хвостовиком стрелы к углу глаза. Весь процесс осуществлялся в темпе удара в челюсть: вскинул лук, противоположнонаправленным рывком обеих рук («на разрыв») натянул, пустил стрелу. А пока вы читали эту фразу – «вот уже и вторая стрела полетела…»

Нагрузки, как видим, тяжелоатлетические. А требующаяся точность – на уровне именно искусства, художественного мастерства.

Так как же целиться? «Элементарно, Ватсон!»: процесс прицеливания происходит в мозгу, по тому самому принципу, что описан у Булычева в «Умении кидать мяч». Нелегко? А вот для этого и надо учиться с трехлетнего возраста, да еще и талант от природы желательно иметь, как необходим он для минимально приличного уровня, скажем, музыканту.

По меркам самого что ни на есть большого спорта все эти требования – из разряда фантастики. Но вот такими «фантастическими персонажами» и предстают лучники любой из великих традиций: британской, скифской, монгольской (тут, правда, луки сложносоставные, полегче – но все остальное без изменений)…