Наизнанку - Julia Bal

– Убирайся отсюда, – одарил я бывшего друга презрительным взглядом. – Тебя даже бить жаль. Ведь ниже падать уже некуда

Глава 2

И почему я до сих пор с этим терпеливо справляюсь? Почему я вообще заставляю себя сдерживаться? Наряду с ожиданием, с легкостью могу поставить еще одно ненавистное действие – скрывать свою ярость. Особенно когда терпение уже давно перескочило все мыслимые точки кипения. Так и порывает дать волю кулакам. Пребывание в школе или общаге всегда было пыткой, но теперь весь студгородок превратился в мой личный чертов ад. Повсюду на всех стенах зданий висели листовки о щедрой награде за список лиц, бессовестно преступивших закон. Речь шла о нас – ребятах – которые оборудовали подвал под клуб. Черт, а могли и оценить весь этот кропотливый труд… Вот так в современном мире оценивается культурный отдых. А потом удивляются, что подростки сплошь и рядом валяются обдолбанными с тянущейся слюнкой изо рта. Вот что они там нашли? Разве в подвале была наркота или трава? Или еще какие-нибудь запрещенные вещества? Там всего лишь был клуб, в котором мы снимали стресс от учебы. Это подвал, в котором мы вычистили всю грязь и сделали мини-ремонт! Некогда голые стены теперь украшены постерами и фотообоями. И за такие старания каждому из нас грозит отчисление! Приятная перспектива, вы не находите?

Меня стойко преследовал безумный гнев. Куда бы я ни пошел, у каждого такого объявления толпилась куча любопытных учеников.

Я был готов прямо сейчас разорвать эти объявления на мелкие кусочки. Пару раз даже был к этому близок, когда студенты громко обсуждали, что такие вот поступки портят весь престиж школы. Зеленые. Они еще ничего не понимают в этой жизни…

Вечно сонная зомбоподобная школота за пару дней заметно оживилась. У всех, кто так и не был приглашен на вечеринку, тут же появился другой интерес – отомстить за невнимание к их персоне, а заодно и наживиться. Я это предвидел. По моей личной инициативе о вечеринках знал ограниченный круг людей.

Дьявол, и долго это будет продолжаться? Так и психом стать можно с вечно дергающимся глазом. Каждого подозревать в предательстве – перспектива не из приятных. Я прекрасно понимал, что человек, который сдал нас, не откажется от дополнительной награды. А, возможно, этот кто-то уже сидит в кабинете директора и старательно диктует имя каждого, кто посмел апгрейдить подвал мужского общежития.

Масло в огонь подливала Ингрид – староста старших классов. Она, завидев меня, тут же начинала тараторить как ненормальная. Кажется, ультразвук, слетающий с ее уст, бьет рекорды. Как оказалось, есть что-то и похуже этих, мозолистых глаза, листовок.

Ее раздражающий голос начал преследовать меня приблизительно месяц назад. Именно тогда девушка под влиянием алкоголя вдруг осмелела и выдала все то, что чувствует ко мне. Как оказалось, чувств у рыжей накопилось немало. До сих пор вспоминаю тот момент с каким-то омерзением. В ту ночь на вечеринке было много народу, и у этой дурочки хватило ума попросить приглушить музыку, чтобы сообщить важную новость. Ее тогда весь народ высмеял. Нет, ну как ей вообще могла прийти в голову мысль, что я смогу ответить взаимностью? Может, я и слишком придирчив к внешности, но скажем так, вечеринки посещают и более привлекательные особы. И уж если мне кто-то приглянулся, я привык действовать сам, без сопливых ожиданий, чтобы она дала мне знак на возможный зеленый свет. Или у меня большие проблемы с памятью и психикой, но не припомню с моей стороны каких-либо намеков.

А Ингрид… ну, она как была, так и останется нашей старостой, которую мы приняли в нашу тусу только для прикрытия. Надо сказать, с этой задачей справлялась рыжая отменно. Но с того самого случая с идиотским признанием, девчонка больше не появлялась на пати. И начала преследовать меня с тупыми угрозами, что передаст список рьяных прогульщиков прямиком директору.

И все бы ничего… но, мать вашу, почему у всех активисток такие противные голоса? Будто ножом по стеклу. Такое чувство, что все они изначально были рождены именно для этого.

– Ван де Граф! Ты меня не слушаешь? – закричала девчонка еще громче, делая голос более противным.

– Подожди… я, кажется, что-то прослушал. Повтори с того момента, где ты сказала «привет». Хотя, подожди. Ты ведь не здоровалась со мной. Проблема решена. Я… пошел.

– Ты издеваешься надо мной? – прищурила она свои и без того маленькие глазки. Знаете, ее голова почему-то кажется такой огромной, что пара ее окуляров теряются во всем этом… сплошном лице.

– Тебе потребовался месяц, чтобы это понять? Поздравляю. Вот и первый прогресс налицо!

– Ван де Граф! – удивительно, но из ее уст моя фамилия звучала просто чудовищно. – Мое ангельское терпение на исходе! Если ты не предоставишь мне документ, официально подтверждающий твое отсутствие по уважительной причине, то на все твои прогулы начнет любоваться директор.

– Только мои? Какая честь. Можно подумать, один я люблю поспать подольше…

– Я получу колоссальное удовольствие, когда влетит именно тебе.

– С чего это такое пристальное внимание к моей персоне? Да, забыл, ты же втюрилась в меня… Знаешь, это не самое лучшее проявление чувств.

– Наоборот, Аарон. Я так тебя не переношу, что твое отчисление доставит мне такой экстаз, о котором ты и представить не можешь.

– Сомневаюсь… – даже не повернулся я к девчонке. – Ты понятия не имеешь о чем говоришь.

– Ты заслуживаешь наказания! И ты его получишь, будь уверен! И я даже скрывать не посмею, что буду к этому причастна. Хочется, чтобы ты знал, что я тогда чувствовала. Чтобы ты испытал такой позор на своей шкуре!

– Женская месть, – продолжал я путь, несмотря на то, что Ингрид резко остановилась. – Как это скверно. Но я не настолько глуп, чтобы вставать на твое место, Ингрид!

– Ладно… – проговорила она где-то за спиной. – Ты не боишься, ведь за прогулы тебе разве что светит выговор да лишение стипендии… и то, маловероятно.

– Та-ак… – повернулся я к ней. – Чувствуется здравомыслящая речь. Ну, продолжай… А все почему?

– Директор не отчислит студента, чьи родители щедро спонсируют все необходимые нужды…

– Именно! Вот видишь, ты умная девушка, хоть и прикидываешься полной дурой. Поэтому выкинь свой листок с моими пропусками и дай шанс моим предкам осчастливить дистрофика Рассела еще одним щедрым вложением. Последним, между прочим. Уж постарайся потерпеть меня еще один год, Ингрид. Даже меньше… Ты сильная, я в тебя верю, ты справишься, – насмешливо произнес я.

– Я не договорила. – лицо девушки хитро скривилось. – Тебе не влетит за прогулы…

– Дубль два? – засмеялся я. – Мне кажется или я это уже слышал?

– Как насчет вот этого? – кивнула она на одну из листовок, прикрепленных к стене.

Мои глаза мгновенно наполнились кровью. Я пытался уверить себя, что мне все это показалось, но Ингрид ясно указала на объявление, которое последние два дня у всех на слуху. Я подошел к девушке практически вплотную. Голова была готова разорваться от усиленной пульсации. Терпеть не могу, когда кто-то пытается мною манипулировать. Обычно это имеет не очень хороший конец. Правду говорила Таня – я еще узнаю истинную сущность этой рыжей ведьмы. И, насколько я могу предвидеть, она не самая приятная.

– Повтори… – почти зашипел я от злости, переполняющей меня.

– Не надо, Аарон. Ты не запугаешь меня. Мы ведь оба знаем, что этот список, за который положена награда, возглавляешь ты. Не думаю, что и на это директор закроет глаза. Вот ведь какой позор…

Я нервно усмехнулся.

– Эй, эй, Ингрид… не стоит так открыто об этом говорить. Не надо играть в плохую девочку. Тебе эта роль не особо подходит. Да и разговор у меня с ними приобретает немного иной характер. В твоих же интересах, чтобы это осталось между нами. Ты ведь понимаешь о чем я? – склонился я над ее лицом.

– Это слишком большая ноша, – сочувственно произнесла она. – Даже не знаю, как долго я смогу молчать.

– Ингрид, милая, – почти зашептал я. – Давай ты не будешь портить наши отношения… Или ты хочешь увидеть меня в гневе? Хочешь посмотреть на меня во всех амплуа? Знаешь, в гневе я не так хорош, как ты надеешься.

– Думаешь, тебе все будет сходить с рук? – усмехнулась девчонка. – И знаешь, Ван де Граф, твои чары на меня больше не действуют.

– Ты этого не сделаешь, – уверенно произнес я. – Да, ты злишься на меня. Я сделал тебе больно, да? Но мы ведь оба знаем, что ты просто ищешь повод со мной пообщаться. И тут уже не важно на какую тему будет вестись разговор. Ты ведь не сможешь без меня, Ингрид. Готов поспорить, что ты даже думать не хочешь о том, что это наш последний учебный год. Ведь больше ты меня не увидишь, и не сможешь завести свой гребаный разговор…