Король-Предатель - Михнегер Егор

Его смерть ознаменовала конец всех чаяний и надежд. Оставшиеся в живых прекратили сопротивление. Одни убегали, другие бросали оружие и падали на колени. Кто-то просто застыл безучастно на месте, ожидая неминуемой смерти. То было уже совершенно не важно. Отродья Проявленного, так или иначе, доберутся до всех. Чуть раньше либо чуть позже. Спасения нет.

Эпоха, что не имела названия, ибо велась от самого сотворения мира, подошла к своему завершению. Разумные существа были уничтожены на корню.

Что стало с ликом планеты с тех пор неизвестно.

Ибо единственные, кто сумел уцелеть в страшной бойне, укрылись глубоко в недрах гор.

* * *

«Жизнь проходит мимо, время утекает сквозь пальцы и всё вокруг кажется лишенным всякого смысла.

Мы спасены, но какой в этом прок?

Во всём мире больше нет никого кроме нас… Лишь маленький городок, затерянный глубоко под землёй.

От былого величия гномов ничего не осталось.

Наши родные дома, идеально спроектированное подземное царство, величественные дворцы и непреступные крепости, сокровища, памятники, вся наша культура! — в одночасье были брошены на погибель. Спасая свои никчёмные жизни, мы потеряли саму нашу суть.

Отродья настигали нас. Подземные ходы и дороги рушились под ногами.

До Оплота добрались не все.

Мне больно, стыдно в этом признаться, но мы закрыли ворота в убежище, не дождавшись многих, очень и очень многих из беглецов. Страшно представить участь этих несчастных, прошедших столь долгий и опаснейший путь лишь затем, чтобы умереть перед закрытыми вратами последнего города. Но приказ Короля был исполнен беспрекословно. Возможно, только благодаря этому, нам и удалось уцелеть.

Отродья надеялись использовать отставших как приманку, вынудив нас распечатать врата. Мольбы беженцев были слышны несколько месяцев. Затем они сменились воплями ужаса. А потом наступила долгожданная тишина. Мёртвая тишина навсегда.

Наш великий народ вырождается. Новое поколение никогда не выходило за пределы подземного города. Они ничего не знают о мире. Ничего не знают о прошлом.

Им неведомо величие гномов, неведома былая слава, неведома честь!

Не осталось мудрых философов, дабы просветить молодежь. Нет никого, кто расскажет им правду. Никто не научит их чему-то по-настоящему важному…

Да и зачем их учить? Некому больше покупать произведения наших ремесленников, шедевры ювелиров и кузнецов не востребованы. Что станется от легендарных искусств гномов, когда умрёт последний из прежних, настоящих мастеров молота?

Всё что у нас есть теперь — бледное существование, да вечная борьба с голодом. Детей с каждым годом рождается всё меньше и меньше. Они слабые и болезненные. Их желания примитивны и сводятся лишь к доминированию над ближним своим. Прокормиться за счёт остальных — вот главная цель и самое главное достижение в жизни!

Отродья ни разу не пытались проникнуть в Оплот. В том нет нужды. Мы сами выродимся и погибнем. В мире, наконец, не останется никого…»

Мерхилек Стальной, из воспоминаний «О былой славе» * * *

Скалозуб плотнее укутался в плащ и попытался ещё глубже натянуть на голову капюшон.

Сказать по правде, в том не было особой необходимости. Хотя их тайные собрания проходили в строжайшей секретности, все участники прекрасно знали друг друга. Возможно то, что заговорщики скрывали лица, немного успокаивало их нервы, а может они просто льстили своему самолюбию, придавая происходящему оттенок этакой мистики. Так или иначе, в полутьме большой комнаты определить кто есть кто можно было только по голосу, осанке, да торчащим из под плащей бородам.

Поначалу собрания носили характер сугубо деловых встреч. На них оговаривались сферы влияния того или иного Дома, обсуждались крупные сделки, заключались браки. Обычное, в общем-то, перераспределение благ и ресурсов между элитами, о чём, конечно же, были прекрасно осведомлены все власть имущие, и не догадывалась основная часть населения. Простому народу не стоит знать лишнего. Бедняки могут решить, что всё устроено слишком несправедливо и… будут целиком и полностью правы. Затребуют прав, захотят реальные возможности чего-то в жизни достичь… Оно кому-нибудь из глав Домов надо?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В последнее время тематика встреч изменилась. Заместо прагматичных вопросов активно критиковались приказы Предателя, предлагались возможные контрмеры. К сожалению, а может, наоборот, к счастью, дальше громких возмущений и разговоров пока дело не шло. Как бы ни хорохорилась местная знать, страх перед властителем Оплота был слишком велик. Любое неподчинение или выраженное в открытую недовольство могло закончиться катастрофой.

Но Король, похоже, окончательно спятил. Его действия невозможно было ни предсказать, ни найти им логических объяснений или даже притянутых за бороду оправданий.

Уничтожить в один день весь Дом Жизнетворцев… И за что? Они якобы замышляли переворот? Это Жизнетворцы-то?! Да их кроме выращивания грибокартошки, съедобного мха и кротосвинок отродясь не интересовало ничего и никто!

Каков результат? Несколько погибших урожаев подряд, голод и всё нарастающее брожение среди черни.

А роспуск совета законнорожденных? «Король должен принимать все решения единолично, у вас нет достаточной осведомленности о ситуации в целом». Ха, у него самого есть хоть малейшее представление о том, что творится в Оплоте за пределами Королевской пещеры? Когда в последний раз он выходил из дворца? Десять лет назад? Пятнадцать? Двадцать?

Интересно, Маронон знает, что даже часть стражей, беспрекословно подчиняющихся каждому его слову, называет меж собой властителя гномов Предателем? Или он на полном серьёзе возомнил себя «Спасителем»? Предал Союз свободных рас, дабы «спасти свой народ»… Твою ж медь! Какой героический подвиг! Спасибо тебе, о великий! Только похоже, теперь ты решил извести свою любимую нацию собственноручно.

Обратив внимание на воцарившуюся внезапно полную тишину, Скалозуб прекратил мысленную тираду и оглядел всех присутствующих.

Во главе круглого стола как обычно сидел Кременькан. Вы только подумаете, как нелепо это звучит: «во главе круглого стола»! Однако ни у кого из собравшихся не было и тени сомнения в том, что именно Кременькан стал неформальным лидером встреч.

Нервно теребя пальцами, он явно о чём-то переживал. Седая борода была встопорщена и явно давно не расчесывалась, что придавало ему вид безумного старца. Глаза гнома скрывал капюшон, но Скалозуб готов был поспорить на бочонок хорошего пива — те лихорадочно шарят вокруг, пытаясь уловить настроение всех и каждого. Собравшиеся уже давно не питали иллюзий и оптимизма, но взвинченность главного зазывалы весьма настораживала.

Наконец Кремень, как называли его меж собой остальные, сжал кулаки и, оперев их на стол, медленно встал:

— Братья! Вы надежда рода гномьего! Молот и зубило народа нашего! Ваше присутствие, ваша близость греет мое старое сердце. Ибо вижу я опору и помощников пред собой!

«Понеслось… — проворчал про себя Скалозуб. — Сейчас опять начнёт призывать к какой-нибудь ерунде. Например, организовать сбор продовольствия для голодающей черни. Будто у нас самих склады от яств ломятся!»

После истребления Жизнетворцев погибло уже четыре урожая, когда удастся вырастить новый, никому не известно. Предатель, по крайней мере со слов приближённых, уверял, что Жизнетворцы лишь гнусные лицемеры, все их рассказы про секреты и науку фермерства — не более чем выдумки, дабы присвоить земли пригодные для хозяйства себе. Что ж, теперь все фермы принадлежат Королю. Вот только есть становится нечего уже не только беднякам, но и членам Домов. Даже Скалозубу пришлось урезать гастрономические пристрастия, а его семейство в Оплоте было одно из самых влиятельных и богатых. К тому же, именно он этим самым продовольствием, вернее его остатками, торговал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})