Выбраковка - Олег Дивов

Неподготовленному читателю может показаться, что текст, который я имею честь комментировать, по ряду внешних признаков вполне соответствует нынешнему «главному потоку». В действительности это не совсем так. Безусловно, «Выбраковка» правдива в моделировании ряда узкоспецифических ситуаций и эмоционального ответа персонажей на эти ситуации. Более того, от основной массы произведений, описывающих период, когда в Славянском Союзе установился тоталитарный режим, провозгласивший так называемое «двухступенчатое правосудие», эта книга отличается кардинально, поскольку рисует события, так сказать, «изнутри». Фантазия автора позволяет читателю оказаться буквально в двух шагах от действующего сотрудника Агентства социальной безопасности (далее – АСБ), рассмотреть его вблизи, а в некоторых случаях и заглянуть внутрь.

Но задумайтесь – чем вы обогатите себя, пройдя этот путь? Какая именно правда «войдет в ваше сознание как часть собственного опыта»?

Если вы не испытываете обостренного желания понаблюдать вблизи за работой палача, никакой такой особой «правды» вы не ощутите и никаким полезным опытом не овладеете. Впрочем, называя героя «Выбраковки» палачом, я клевещу на представителей этой профессии (кстати, полностью вымершей в России за ненадобностью после установления моратория на смертную казнь в 90-х гг. ХХ века и последовавшего отказа от смертной казни как инструмента социальной защиты). Обычно так называемый «приводящий», т.е. должностное лицо, приводящее в исполнение смертный приговор, заранее получал дело смертника и тщательно с ним знакомился, дабы уберечь себя от нервной перегрузки. Однако героям «Выбраковки», испытывающим глубокое моральное удовлетворение от своей «работы», специально готовиться к убийству не требуется. Они сами себе прокуроры и сами себе палачи, как легендарные шерифы на Диком Западе.

Только нужно учитывать, что в отличие от выбраковщика шериф – не разновидность тяжкого нервного заболевания, а выборная (!) должность.

Какое место отводит таким героям шкала ценностей современной беллетристики, сказать трудно. Но если предположить, что у них были реальные прототипы, и использовать общечеловеческие мерки, это величина, стремящаяся к минус бесконечности. А на взгляд неспециалиста и описанное в книге время, и его «яркие» представители заслуживают только одного – скорейшего забвения, как очередное наше позорище.

Впрочем, и те, кому по долгу службы положено копаться в деталях, находят там много отвратительного, но мало достойного внимания.

Внутренний мир выбраковщиков абсолютно неинтересен психологу, так как подобные случаи хрестоматийны и детально описаны в учебных пособиях.

То же самое можно сказать и о затронутом в книге историческом периоде – на взгляд историка. Это все уже было в России, и не раз. В определенном смысле деятельность уполномоченных АСБ – та же опричнина, только гипертрофированная и имеющая мощную поддержку через информационное давление на массы. Сейчас мало кто знает, что первоначально АСБ задумывалось как абсолютно закрытая спецслужба, инструмент устрашения «бояр». К моменту «январского путча» костяк Агентства был уже сформирован и только неожиданные перестановки в верхах привели к тому, что АСБ была навязана совершенно новая роль. Что, впрочем, не отразилось на судьбе так называемых «олигархов» – за ними накопилось достаточно объективно доказанных грехов, чтобы возглавить списки врагов народа и отправиться в брак.

Кстати, расправа над «олигархами» – единственное более или менее позитивное деяние АСБ. Конечно, если слово «расправа» намеренно опустить.

Короче говоря, ситуация тех лет настолько прозрачна, что и говорить, собственно, не о чем. Косность государственного мышления, помноженная на бездарность и маниакальную жажду власти. Как следствие – тоталитарная идеология и жестокость, возведенная в закон, точнее, поставленная над ним в лице АСБ.

Неудивительно, что роман «Выбраковка» остался фактически не замечен крупными специалистами, хотя и вызвал бурные отклики в стане литературных критиков. Не к чести последних, они подняли даже излишний шум вокруг банального «ужастика» с претензией на психологизм. Что, впрочем, можно оправдать низкой степенью информированности окололитературных кругов. Фактически задача данного комментария – в самой популярной форме прояснить для непосвященных ряд вопросов, которые могут возникнуть в процессе чтения романа.

Лично мне как исследователю, молодость которого пришлась на описываемый в книге период, к тому же пристально ознакомившемуся с некоторыми сохранившимися документами, трудно удержаться от саркастических замечаний по поводу многочисленных неточностей в деталях и концептуальных ошибок, допущенных автором. Но гораздо более важным мне представляется разбор самой авторской позиции, которая в «Выбраковке» просматривается весьма и весьма явно.

Характеризуя эту позицию, я мог бы ограничиться только одним словом – «трусливая». Посудите сами. Живописуя насилие, автор подробно рисует механизм его воспроизводства и того разрушительного воздействия, которое оказывает насилие на человека, его творящего. Раскрывая внутренний мир героя во всей его мерзости, автор тем не менее упорно пытается защитить этого человека, подбрасывая читателю недвусмысленные (хотя и сомнительные по правдоподобию) доказательства того, что герой якобы не так уж плох. Наконец, описывая идиллические картины повседневного безоблачно счастливого бытия москвичей (обеспеченного, разумеется, действиями АСБ), автор создает фон, который заставляет читателя волей-неволей признать, что «доброму гражданину» в этом жестоком мире совершенно нечего бояться.

Но позвольте спросить – чью все-таки сторону занимает писатель? Взявшись обличать чудовищную систему, он ее всячески защищает. Рисуя положительные (?!) стороны «теории Сверхнасилия», воплощенной в жизнь, он будто нарочно открывает перед читателем галерею отвратительных типов, которые упомянутую теорию проводили на практике. Он, видите ли, предлагает нам самим решать, что такое хорошо и что такое плохо.

Немаловажную роль в запудривании мозгов читателя играют и эпиграфы к главам. Конечно, это чистой воды лапша на уши, но фактологически к эпиграфам не придерешься, отчего лапша вешается особенно эффективно.

Создается впечатление, что автору просто не хватило духа раскрыть свое истинное лицо, обозначить четко ту позицию, которую он занимает на самом деле. Думаю, вы без труда поймете, какую именно позицию я имею в виду.

Что это, как не трусость?

Разумеется, автор совершенно намеренно выбрал для книги относительно благополучный период в жизни страны. Напомним – в последние годы владычества так называемого Правительства народного доверия Союз действительно испытывал определенный экономический подъем, а преступность была подавлена едва ли не стопроцентно. Повсеместное восстановление института карательной психиатрии фактически купировало мало-мальские внешние проявления отклонений от условной нормы (это если не брать в расчет сотрудников АСБ, разгуливавших по улицам свободно и наводящих ужас одним своим видом). Жесткое (до откровенной жестокости) исполнение экологических требований значительно оздоровило воздух больших городов. Плюс резкое снижение подоходного налога, внушительное повышение заработной платы госслужащим и пенсионных выплат, а также совершенно нереальный, но с точки зрения оболваненных масс весьма убедительный курс внутренней конвертации рубля (вот она, нынешняя гиперинфляция). Все это создавало у большей части населения состояние легкой эйфории и, соответственно, крайне снисходительное отношение к частичному ограничению гражданских свобод. Вкупе с жесткой фильтрацией информационных потоков такая политика не могла не создавать у людей иллюзии, что все идет как надо. Особенно подействовало на массовое сознание открытие границ и публикация объективной (!) статистики по эмиграции, которая оказалась аномально низкой для тоталитарного государства. Принимая во внимание все вышеперечисленные факторы, нельзя не признать, что Правительство народного доверия могло бы продержаться у власти еще года три-четыре, пока его не раздавили бы подспудно набиравшие силу деструктивные экономические процессы. С другой стороны, эта власть в людоедском запале попросту не могла не пожрать самое себя.

Выбор такого временного промежутка как бы снимает с автора часть ответственности. Он вроде бы не обязан напрямую рассказывать о массовых расправах, чинимых его героями, поскольку в описываемый период времени таковых не наблюдалось. Как вполне резонно говорит в книге главный герой напарнику-неофиту: «Чего пришел, мы всех уже поубивали». Более того, автор награждает своих выбраковщиков легким комплексом вины, опять-таки небезосновательно, поскольку давно пора. Да и внешние признаки комплекса описаны правдоподобно – они именно такие, какие и должны быть у патологических личностей, размытые и нечеткие. Выбраковщики элементарно не понимают, отчего и за что им так стыдно. Даже анекдотический перенос, выразившийся в яростном нежелании отстреливать бродячих собак, которые «ни в чем не виноваты», по слухам, имел место на самом деле.