Жёсткая рекогносцировка - Лев Пучков

— Совсем сдурела?! Чего это на тебя нашло?!

— Спокойно, Маня, спокойно... На полтона ниже, пожалуйста... «Если у вас проблемы с родителями-ретроградами, мы дадим вам приют, обогреем и накормим...» Ага?

Оксана опять испепелила папу взглядом и растерянно прикусила губу. Чёрт, а не папа! Есть ли в мире информация, которой он не владеет?! Везёт же некоторым: папы у них простые олигархи или тупоголовые губернаторы, которые и со своими делами разгрестись не успевают, не то что отслеживать какие-то левые телодвижения отпрысков...

— Папа — гад. — Папа ловко утянул из-под носа расстроенного чада диктофон и нажал запись. — Испортил, гад, всю малину. А так было бы всё славно... Вопрос: на что вообще рассчитывала?

— В смысле?

— Все табельные маршруты утверждены на неделю вперёд, по любому изменению — немедленный доклад. Никого из этой шатии в те места, где ты бываешь, даже на пушечный выстрел не подпустят. Ну, допустим, в ту же «Позёмку». Никак, начальника охраны охмурять собралась?

— Да больно надо! — Оксана забрала диктофон, отложила в сторону, подальше от папы, и, непримиримо выровняв спину, скрестила руки на груди. — И вообще, можешь не волноваться: никакой малины ты не испортил.

— То есть?

— Куда хочу, туда и пойду. И без всякой охраны. Они ведь мне руки вязать не будут?

— Не будут, радость моя. И ноги — тоже. Они к тебе пальцем не смеют прикоснуться, и ты прекрасно это знаешь.

— Господи, Оксанка, да что с тобой сегодня...

— Хватит, мама! Попили моей кровушки, и будет. Иду куда хочу — и всё тут! Что вы мне сделаете — из дому выгоните? Да на здоровье! Уйду с большим удовольствием!

— А куда уйдёшь, если не секрет? — деловито уточнил папа.

— Не ваше дело! Куда хочу, туда и уйду.

— Очень приятно, — папа поманил пальчиком притаившуюся в углу горничную Дусю. — Притащи из кабинета мобильник.

— Который?

— В коричневом чехле из крокодиловой кожи.

— Сию секунду...

— Значит, так, — папа, непримиримо выровняв спину (это, вообще, его манера — а дочка просто невольно подражает) и скрестив руки на груди, глянул исподлобья. — Идти тебе некуда. Все, с кем ты общаешься, в курсе, что почём и каким концом потом им достанется. Остаётся один вариант: вот это идиотское «Народное ополчение».

— Оно не идиотское...

— А я сказал — идиотское! Дебильное — тупоголовое — дегенеративное!! Пока ты с ними общалась по сети и телефону, я терпел. Можешь продолжать и далее в таком же духе, это не возбраняется.

— Вот спасибо!

— Пожалуйста. Но я не допущу, чтобы ты общалась с ними непосредственно, «вживую».

— Да ну! И что ты сделаешь?

— Я их уничтожу...

Тут как раз явилась горничная и притащила телефон.

— Погоди... Что ты имеешь в виду? В смысле — морально?

— А вот это понимай как хочешь, — папа дважды пикнул кнопками и задержал палец на «вводе». — Сейчас ты дашь мне слово, что никогда не будешь с ними встречаться. Ты ведь мой ребёнок и слово держать умеешь.

— А если не дам?

— Тогда я дам.

— Что ты дашь?

— Команду. Прямо сейчас, при тебе. И до исхода сегодняшнего дня от этих ублюдков останутся одни воспоминания.

— Погоди-погоди... Ты чего так сразу — с места в карьер? — не на шутку разволновалась Оксана. — Давай поговорим об этом, обсудим...

— Не собираюсь я это обсуждать! У тебя есть двадцать секунд, чтобы принять решение.

— Нет, ты мне скажи: что значит — «уничтожу»? В каком плане — «уничтожу»?!

— Я сказал — понимай как хочешь. Всё, засекаю время...

Так... Ну и что теперь делать? С ходу, не задумываясь, дать слово — потом ведь держать придётся. Это значит, все грандиозные замыслы и прекрасные идеи отодвигаются на неопределённый срок. По телефону и сети — это, конечно, здорово... Но главное ведь — это личное общение! Чтобы понять, что стоит за безликими никами и стандартными телефонными голосами, надо смотреть людям в глаза, видеть их рефлексии, дать своей интуиции поработать на живом материале: правильные ли это люди, стоят ли они того или ну их к чёрту...

— Десять секунд...

А если дать и не держать? Нет, понятно, что всю жизнь держала, чего бы это ни стоило — воспитывали так, с самого детства, всегда ставили личную надёжность и внутриклановую честь во главу угла... Но ситуация-то какова?! Ведь это из ряда вон, никогда ранее ничего подобного не было!

Не держать — опасно. Во всех отношениях. Оступишься, словчишь раз, другой — всё равно рано или поздно отследят и доложат. Вот ведь позор будет!

Но позор — это всего лишь её личное дело, траченное реноме, моральные минусы...

А реальная опасность в том, что её папа, без всяких скидок и условностей, может ВСЁ. Думаете, от нечего делать прицепилась: "...что значит — «уничтожу»? В каком плане — «уничтожу»? Да как бы не так! Если в двух словах, то речь в данном случае идёт не о том, чтобы «разогнать и осложнить жизнь» (папа на такие мелочи просто не будет размениваться), а устроить неприятности в диапазоне от «состряпать уголовное дело и надолго усадить в тюрьму» до убийственно простого «устранить физически». Всё понятно, нет?

Ну и как теперь выкрутиться из ситуации?

— Время вышло. Решение?

— Слово.

— Конкретнее?

— Я не буду пытаться с ними встречаться. Достаточно?

— Так... Ага, понял. Думаешь, хитрее всех?

— А что тебе не нравится?

— То есть ты, конечно, пытаться не будешь... Но если вдруг тебя застукают с кем-нибудь из этой шатии, всегда можно будет сослаться на форс-мажор. Они подошли сами, заговорили со мной, а я даже без понятия — кто такие...

— Погоди...

— Не пойдёт!

— Ну а что ты хочешь?

— Смени формулировку.

— Хорошо. — Оксана тяжело вздохнула и выдала требуемое: — Я не буду с ними встречаться. Ни при каких обстоятельствах.

— Слово?

— Слово.

— Ну вот и славно, — папа поманил пальчиком горничную и сдал опасный телефон. — Умница!

И принялся как ни в чём не бывало помешивать остывший чай. Хотя заметно было — украдкой облегчённо вздохнул и слегка расслабился.

Хорошо, когда дочь — умница. Не надо лишний раз давать команду, чтобы кого-то неправедно упекали за решётку или вовсе уничтожали физически. Зачем без надобности грех на душу брать?

Плохо, что умница чересчур впечатлительна и склонна к самокопаниям. Сидит сейчас с потухшим взором, бездумно смотрит в окно и тихо ненавидит всех подряд...

— Ты пойми, я ведь это не из вредности. Да я за тебя умереть готов, горе ты моё! Просто есть вещи, которые тебе в твоём возрасте пока что не понять...

— Прекрати, папа! Оставь это для своих тупоголовых дуболомов, ладно?

— Ну хорошо, хорошо...

— Так ты едешь с нами на бал, или как? — осторожно поинтересовалась мама, совсем потерявшаяся в этой внезапно налетевшей буре страстей.

— МА-МА!!!

— О боже... Да чего я такого сказала-то?!

— Не трогай её, Маня, — мягко посоветовал мудрый папа. — Какой, на фиг, бал? У нас траур, надо ждать, пока рассосётся.

— Ну и что теперь, будешь в праздник дома сидеть?

— Маня...

— Чего — «Маня»? Сорок пять лет уже Маня! Съездила бы хоть в «Позёмку» эту вашу, развеялась...

— А что — хорошая идея, — в потухшем было взоре Оксаны появился какой-то нездоровый проблеск. — Поеду, развеюсь... Нажрусь там, как свинья, перебью всю посуду, драку устрою, опозорю вас на весь свет!

— Господи, да какая муха тебя сегодня укусила?! — У мамы от огорчения даже губы затряслись — сейчас заплачет.

— Да на здоровье, — папа хладнокровно пожал плечами. — Это ты себя опозоришь. Мы в твою «Позёмку» не ходим, мнения её завсегдатаев нам глубоко безразличны, ты человек взрослый, отвечаешь за себя сама...

— Ага! Насчёт этого, значит — «взрослый»?

— Угу, взрослый. Так что — приятного вечера, радость моя...

* * *

Интересно, почему эти дебилы всегда врубают музыку на полную мощность?

Децибел тут — чересчур. Как зайдёшь, с непривычки на уши давит — жуть! Хочется тут же выскочить обратно. Светоэффектов тоже через край. В глазах рябит, двоится и троится. Нужно долго привыкать, чтобы хоть как-то ориентироваться во всех этих сполохах, вспышках, заревах и протуберанцах. Пока отыщешь взглядом знакомые лица, глаза сломаешь: людей тут полно, они не просто сидят, а активно перемещаются, и от этого кажется, что их в два раза больше!

И вообще, всего тут много, и всё тут почему-то очень бестолково.

«Позёмка» — «элитный» ночной клуб. Тусуются тут дети первых людей страны и разные именитые знаменитости. Могли бы, наверное, как-то всё организовать поприличнее, на более достойном уровне. Или, может, это некий отголосок «социальной справедливости»? В смысле, в стране бардак — и у элиты на вечеринках то же самое?!

Так, а вот и сокурсники — почти половина группы собралась, несколько столиков сдвинули вместе.