Доктор Дулитл и его звери - Хью Лофтинг

Так они и беседовали, пока не пришло время обедать. А Кошачий Кормилец обедал всегда только дома. Если бы у вас была такая жена, как его Кошелиза, несравненная стряпуха, думаю, вы тоже нигде бы не задерживались в обеденный час.

Ушел Коко, а доктор Дулитл задумался. Долго бы, наверное, он думал, потому что любил это занятие. Но его раздумья прервала попугаиха Полли.

— Дорогой Дэдэ, — прохрипела она. — Кошачий Кормилец дело говорил. Из вас получится отличный звериный доктор.

— Нет, — покачал головой доктор Дулитл, — ты ошибаешься, Полли. У человека я всегда могу спросить: «На что жалуетесь?» Он поймет и даст понятный мне ответ. А как я стану разговаривать с больными зверями?

— Больные звери говорят на том же языке, что и здоровые, — захихикала попугаи — ха. — А этому языку, как и любому другому, можно обучиться.

— Кто же меня научит? — спросил доктор. — Не слышал я что-то про человека, знающего язык зверей. Разве что сказочный волшебник?

— Зачем зам человек или волшебник, если есть такая птица, которая умеет говорить и по-человечьи и по-звериному? Это я!

И Полли гордо встопорщила свой кокетливый хохолок.

— Так скорей начинай меня учить! — воскликнул в нетерпении доктор Дулитл.

— Берите тетрадку и карандаш, — сказала Полли, перелетая с гири настенных часов на стол.

И начался у них урок языка зверей.

— Фрр-фрр, кру-кру, кр-ракатак! — выкрикнула попугаиха.

— Что с тобой? — всполошился доктор Дулитл.

— Ничего, — спокойно ответила Полли, — просто я попросила у вас печенья на птичьем языке. Фрр-фрр — значит дай. Кру-кру — пожалуйста. А кр-ракатак означает печенье. Понял?

— Ура! — ликовал доктор Дулитл. — Это же так просто! — И он принялся на все лады повторять, приплясывая: — Кр-ракатак! Фрр-фрр! Кру-кру!

— Не забудьте про печенье, — прервала его пляску попугаиха Полли.

Доктор поставил перед ней вазочку с печеньем и увлеченно стал записывать новые слова. Вскоре вся тетрадка была исписана каракулями доктора Дулитла. Надо, кстати, сказать, что у всех лучших докторов ужасный почерк. Может быть, они специально пишут непонятно, чтобы больной не догадался, какая у него болезнь, и не очень уж боялся? Но ведь доктор Дулитл писал к тому же звериной азбукой! А эта азбука совсем не похожа на человеческую. Она больше напоминает следы звериных лап на снегу. Естественно, доктор Дулитл со своим ужасным почерком, да еще по-звериному, писал как курица лапой. Впрочем, куры зимой не гуляют и на снегу не пишут.

Но в тот день снега не было. Стояло теплое лето, и шел дождик. Доктор поскорей выставил за окно горшки с цветами, чтобы те напились свежей дождевой водички.

— Как удачно, что сегодня идет дождь! — воскликнул доктор. — Можно не ходить на прогулку и до самого вечера учить язык зверей. — И он без конца повторял: — Грум-друм! Брокили-бокили! Др-рамокорр-ра!

Он забыл про отдых и еду. Но звери редко забывают о еде и, проголодавшись, по очереди заглядывали в кухню. Сначала пришла собачка Гав-Гав. Она вежливо повела носом.

— Дырдыкли-мырдыкли! Тирли-гирли! — продолжал выкрикивать доктор Дулитл, не обращая на нее никакого внимания.

— Гав-Гав спрашивает, когда будем обедать, — шепнула попугаиха. — Не очень-то вежливо молчать в ответ.

— Но она и рта не раскрыла! — стал возмущенно оправдываться доктор.

— Ей и не надо было этого делать, — объяснила попугаиха. — Животные говорят не только ртом. Они пользуются для разговора и хвостами, и лапами, и ушами, и глазами, и даже шерсткой. А собаки чаще всего говорят кончиком носа. Гав-Гав повела носом в сторону плиты. Разве не ясно, что она спрашивает про обед?

— Извини, Гав-Гав, — сказал доктор, — я увлекся.

А произнес все это на зверином языке. И звучало это так: «Гра-ка-кла-ка тир-вир-врр!» Но впредь мы будем сразу переводить разговоры доктора со зверями на человечий язык, потому что не всякий пока еще понимает по-звериному.

Гав-Гав вежливо покивала и уселась в уголке, приготовившись терпеливо ждать. Тут ввалились в кухню разом поросенок Хрю-Хрю, утенок Кря-Кря, а сова Ух-Ух, если помните, уже давно сидела на шкафу и молчала. Днем совы обычно молчаливы.

Остальные звери и не думали молчать, раз наступило время обеда. Такой гвалт поднялся в кухне! Тогда доктор отложил в сторону тетрадку и карандаш и стал звать свою сестру мисс Салли.

— Салли! — кричал он. — Клака-клука тир-вир-врр!

Бедняжка Салли так напугалась, что вбежала в кухню с градусником.

— Он сошел с ума, и у него, наверное, высокая температура! — обеспокоилась она.

Доктор Дулитл так хохотал, что на глазах у него выступили слезы. Отсмеявшись, он успокоил мисс Салли:

— Не волнуйся, милая сестра. Это я говорил на зверином языке. И означают мои слова: «Мы голодны, дай нам супу».

Пообедав, доктор Дулитл торжественно заявил:

— Дорогие друзья! Я решился! Становлюсь звериным доктором. Для людей я был доктором Дулитлом. Для вас я стану доктором Дэдэ!

И звери каждый по-своему ответили доктору. Собачка Гав-Гав завиляла хвостом. Утенок Кря-Кря захлопал крыльями. Поросенок Хрю-Хрю похлопал глазками. Попугаиха Полли сказала «прр-рекрасно» на чистом человечьем языке. А сова Ух-Ух важно опустила одно за другим свои выпуклые, как половинки грецкого ореха, веки.

Глава 3. Знаменитый звериный доктор Дэдэ

Очень скоро слава о зверином докторе Дэдэ разнеслась повсюду. О нем толковали в лесу, в хлеву, в зоопарке, в конюшне, на лугу, на ферме, в птичнике и на скотном дворе. Ну и, конечно же, в лавке Кошачьего Кормильца. Хозяин ее каждому своему покупателю давал адрес звериного доктора и горячо, взахлеб расхваливал его талант. «Это была моя идея! — замечал он каждый раз. — А мои идеи даром не пропадают. Пропади я совсем, если ваша собачка не станет еще здоровее, чем была, после лечения у доктора Дулитла. Ох, простите, у звериного доктора Дэдэ».

Теперь у доктора не стало отбоя от посетителей. Но пациенты его были не в шляпах, ботинках и с зонтиками. Они стучали копытами, виляли хвостами, прядали ушами, щелкали клювами, хлопали крыльями и топорщили перышки. В доме его звучали разные голоса. Одни квохтали, другие тявкали, третьи игогокали, четвертые каркали, а пятые и вовсе разговаривали молча.

Пришли два пуделя и один мопс. Они были на дне рождения у одной богатой болонки. Вернее, богатейкой слыла ее хозяйка. В гостях бедняги объелись тортом, очень вредной едой для собак. И у них заболели животы. Доктор Дэдэ дал им горькие пилюли, замечательно помогавшие от сладкого.

Прилетел воробей, севший по ошибке на кактус, и доктор пинцетом вытаскивал из его сухих лапок кактусовые иглы.

Ввалилась корова. Она была ужасно бодучей. А рога, как назло, не росли. Ведь хорошо известно, что бодучей корове Бог рог не дал. Доктор посоветовал ей исправить характер, стать добрее. От этого и молоко станет гуще и слаще да и рога вырастут. Корова обещала исправиться. А доктор дал ей расписание добрых дел и успокоительные таблетки для очень нервных.

Овца жаловалась на то, что шерсть на ней растет клоками. И никакие расчески и щетки не помогают. Обидно быть овцой, с которой и состричь-то нечего. Мальчишки ее дразнили, стыдно сказать, паршивой овцой. А пастух хотел выгнать, приговаривая, что паршивая овца все стадо портит.

Доктор прописал ей мазь из растительных трав. И шерсть стала расти так буйно, что с нее одной состригали теперь больше, чем со всего стада.

Припожаловала как-то лошадь. Она жила на ферме, пахала поле. Но все время вела кривую борозду. «Хороший конь борозды не портит», — приговаривал хозяин и частенько стегал ее кнутом.

— Доктор Дэдэ, — сказала лошадь, — у меня все бока болят.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее доктор Дулитл, — у вас всего два бока. Сделаем примочки, и все пройдет. Но почему же вы ведете кривую борозду? Ну-ка покажите ноги. Может, вы охромели? — Доктор взял линейку и измерил все ноги лошади. Их было вдвое больше, чем боков, — четыре. И все оказались одинаково ровными. — Странно, — задумался доктор.

Он надел очки и внимательно поглядел лошади в глаза. Часто доктора определяют болезнь по глазам. «У вас, голубчик, совсем больные глаза», — говорят они и прописывают пилюли от простуды. Глаза у лошади были не больные, но какие-то разные. Один широко открыт, а другой прищурен.

— Да вы близоруки, уважаемая лошадь! — воскликнул доктор Дулитл. — Ну-ка, примерьте мои очки.

Он нацепил лошади свои очки, и — о чудо! — глаза у нее тут же поменялись местами. Нет, не правый глаз перескочил на место левого, а просто прищуренный широко раскрылся, а другой, наоборот, прищурился.

— Все ясно, — засмеялся доктор, — у меня оба глаза одинаково близоруки. А у вас один глаз видит отлично, и ему очки не надобны. Зато второй видит плохо. Вот отчего вы все время забираете вправо, когда тащите плуг. Борозда и получается кривая. Мы выпишем вам очки. Одно стеклышко в них будет простое, а другое увеличительное. И глаза ваши станут видеть одинаково.