Пространство и время - Георгий Викторович Баженов

быть, мирно спят…

Сначала во влажно-темной траве Ваганов заметил двух лебедей, стройные, матово-черные шеи которых склонились в словно бы снисходительном оцепенении. Он вгляделся пристальней и скорее угадал, чем заметил, нескольких маленьких лебедей рядом. Ваганов улыбнулся: он вспомнил, как днем, бывало, начнут взбираться лебедята на крутой и тяжелый подъем островка, лезут, скользят, вскрикивают жалобно и падают вниз — в воду. Будто совсем не тревожась, долго наблюдают за ними белая лебедь и белый лебедь. Наконец сердце лебеди не выдерживает, подплывает она к детям и нежно, осторожно подталкивает их, когда это особенно нужно, в самый ответственный миг.

И Ваганову подумалось почему-то, что у него тоже какой-то ответственный должен случиться миг именно сегодня, но вряд ли кто мог подтолкнуть его, помочь ему.

С этой мыслью, которая, как проявитель, словно бы обозначила в его сознании контуры важного очень решения, внешний мир отошел на второй план. Отчетливо и ясно он понял, почему, уйдя из дому, не туда побежал, помчался, куда рвалась уже многие годы его душа, а сюда, к прудам, к лесу и птицам… Он боялся самого себя — сознательного и решительного, но чувствовать не боялся никогда, ибо в чувствах своих, думал он, бывал редко не прав.

Он быстро поднялся и пошел прочь…

На первом курсе Ваганов снимал комнату, но осенью, пока было тепло, жил на чердаке, а не в доме с хозяйкой. В то время он увлекался философией, сторонился всех и носил бородку. Изредка ребята с курса затаскивали его в общежитие, допытывались, что он за человек, а он ими не интересовался; они не увлекались философией и даже смеялись над ней.

Любимым для него делом, почитав «Диалектику природы», было сидеть по вечерам на чердаке и в бинокль рассматривать пространство. Он мучительно в то время размышлял над природой времени и пространства, не соглашался и соглашался с Энгельсом: ему казалось, что тот не осветил конкретно некоторые вопросы. Порой, сидя на чердаке, он мог даже вызвать перед собой образ любимого Энгельса и беседовать с ним, расхаживая по таинственному чердаку.

— А все-таки вы не ответили на мой вопрос, — говорил на прощание Ваганов.

Энгельс улыбался и всегда говорил: «В таком случае, молодой человек, в следующий раз вместе подумаем».

Никто об этих «беседах» Ваганова не знал, больше всего он боялся насмешек над собой, над мечтой своей разрешить последовательно и четко проблему времени и пространства.

Но однажды на одной из вечеринок в общежитии Вагановым заинтересовалась второкурсница с физтеха Лена Смирнова.

— Вас Митей зовут, да? — спросила она.

— Дмитрием, — ответил он.

— А меня Лена, будем знакомы. Хотите быть знакомым?

— Отчего же, — ответил он и нестерпимо покраснел.

Ни с кем ему не хотелось быть знакомым, потому что знакомые, известное дело, всем интересуются и расспрашивают всегда о чем-то таком, о чем говорить не хочется.

— Ну, так вы мне предложите выпить или нет? — рассмеялась Лена.

Ваганов вновь мучительно покраснел.

— Ну и Митенька вы! — смеялась она совсем уже весело. — Какой славный студент! Самый настоящий первокурсник!

В это время к ним подошел молодой человек, улыбнулся Лене:

— А-а… Ты здесь. Надолго?

— Познакомьтесь, — предложила Лена. — Это Боря, мой друг. А это Дмитрий, студент первого курса.

— Очень приятно, — с улыбкой протянул руку Борис.

Ваганов протянул свою.

После этого Борис налил всем по стакану вина, и Ваганов, никогда раньше не пивший помногу, тотчас опьянел. Он понял вдруг, что с ним рядом настоящие, верные друзья, что можно им довериться и они могут тоже положиться на него, потому что он всех любит. И еще у него есть одна мечта… сейчас он им расскажет…

И он начал рассказывать о времени и пространстве, что несколько уже месяцев занимается этой проблемой и есть некоторые успехи. А занимается он этим потому…

— Слушай-ка, а ты умеешь заливать! — усмехнулся Борис. — У нас и в университете не каждый так может.

— Что? — не понял Ваганов.

— Заливать, говорю, горазд, — повторил Борис. — Только Ленка не из таких, не клюнет. — И похлопал ее по плечу.

— Перестань! — передернула Лена плечом. — Не видишь — он серьезно.

— А-а… понятно… Оба вы, смотрю, того… Ну пока! — Он встал и отошел к другой компании.

— Вот псих! — прыснула Лена.

— Да нет, — возразил Ваганов, — он, наверно, неплохой человек, только невыдержанный.

— Много ты знаешь! Ох уж эти первокурсники… Ладно, рассказывай лучше про время.

Но Ваганов больше ничего рассказывать не стал. Хмель у него прошел, вместе с ним и жажда к откровению. Он засобирался вскоре домой, но Лена, взяв его за руку, вдруг спросила:

— Ведь ты в Кузьминках живешь, Митя?

— В Кузьминках, — ответил Ваганов.

— И я там, я тебя видела. Давай вместе поедем?

— Поедем, — подумав, ответил Ваганов. — Мне все равно…

В дороге, стоя рядом в электричке у двери, они говорили мало. Иногда взглядывали друг на друга, но, как только глаза их встречались, Ваганов отворачивался. Но один раз, прежде чем он отвернулся, Лена успела улыбнуться ему, и тогда он тоже улыбнулся, в душе ругая и ненавидя себя. Лена обрадовалась его улыбке и о чем-то спросила, он ответил. Она спросила еще, и он вновь ответил, теперь уже согласившись сам с собой, что это не так трудно. Спрашивая, Лена как будто все время удивлялась, но, когда Ваганов между прочим сказал, что живет не в доме у хозяйки, а на чердаке, глаза Лены действительно расширились, как у ребенка.

— На чердаке-е? — переспросила изумленно она.

— Да что в этом особенного?

— А не страшно там? Нет? И романтично, наверно?

— Бинокль у меня есть, — сказал Ваганов. — Вот я и рассматриваю по вечерам пространство. Мне там не очень романтично, я читаю серьезные вещи.

— Возьми меня с собой, а? Покажи, пожалуйста, чердак.

— Нельзя. Вдруг хозяйка увидит?

— Ну и что, что увидит? Разве к тебе нельзя в гости приходить?

Ваганов подумал и ответил, что, конечно, можно, но уже поздно.

— Ну Митя! Пожалуйста! Митя!

— Какая ты! Как будто мы двести лет знакомы. Между прочим, это неприлично — так напрашиваться.

— Ну, Митя… возьми… Я на чердаке ни разу в жизни не была.

— Ведь врешь?

— Нет, правда, правда!

— Снова врешь.

— Нет, не вру. Никогда не бывала. Правда!..

Идти на чердак надо было через кладовку, так что в сенцах они пробирались осторожно, чтобы не услышала хозяйка. Но она расслышала шум и крикнула через дверь:

— Дмитрий, а Дмитрий! Ты, что ли?

— Я, я, тетя Маруся! — ответил Ваганов, а сам показал Лене глазами: давай быстрей в кладовку, тихо только!

— Чего это ты поздно сегодня, а Дмитрий? —