Атака мертвецов - Лиза Смедман

— На чьей стороне она будет играть? — поинтересовалась Эйлистри.

— Ни на чьей, — прокаркала Кайрансали. Из бреши между мирами вновь донеслось хихиканье — сухой звук, словно шуршание костей, встряхиваемых в чаше. — Я буду играть против вас обеих.

Эйлистри кивнула. Она ожидала этого. Кайрансали знала, что Эйлистри и Ллос никогда не объединятся. И ее ненависть к ним обеим была слишком глубока. Эйлистри не сомневалась, что эта трехсторонняя игра пойдет не на жизнь, а на смерть.

Ллос обвела рукой доску и стоящие на ней сотни тысяч фигур и обратилась к Кайрансали:

— Какое тебе дело до дроу, баньши? Неужто у тебя вдруг прорезался вкус к живым? — Она глумливо ухмыльнулась. — Мне казалось, что ты предпочитаешь делить ложе с лишившимися душ. В конце концов, кому еще ты нужна?

Выплеснувшаяся из трещины между мирами ярость была невыразима словами. Внезапно она сменилась исступленным язвительным хохотом.

— Паучья Королева, — пробормотало существо, — а кому нужна ты, кроме насекомых?

— Ты демонстрируешь свое невежество, баньши, — парировала Ллос, лениво откинувшись на спинку трона. — Пауки не насекомые. Они сами по себе. Арахниды.

— Может, они и арахниды, — нашлась после недолгой заминки богиня Смерти, — но давятся в кашу точь-в-точь как насекомые.

В красных как угли глазах Ллос полыхнуло бешенство.

— Ты не посмеешь, — прошипела она.

— Уже посмела, — злорадствовала Кайрансали. — Давила. Давила-давила. — Очередной приступ язвительного хохота. — Ну что, жалеешь теперь, что захапала мои владения?

Эйлистри прервала ее тираду:

— Пусть играет.

Ллос резко подняла голову. Несколько мгновений она буравила взглядом Эйлистри, а потом переключила внимание на доску сава. Она постаралась придать лицу ленивое выражение, но Эйлистри могла бы поклясться, что Ллос напряженно изучает позицию. Паучья Королева не глупа. Она должна понимать, на что надеется Эйлистри: что хаотичные ходы Кайрансали станут ширмой для ее собственных маневров, рассчитанных куда лучше.

Ллос улыбнулась. Паук величиной с каплю пота прополз по ее верхней губе и исчез в щели между редкими зубами.

— Да, конечно, — выдохнула она. — Почему бы и нет?

— Эо тому свидетель, — добавила Эйлистри. — И на тех же условиях, как мы договорились. Сражение до смерти. Победитель получает все.

— До смерти, — раздался смешок Кайрансали из щели между мирами.

Трещина расширилась, явив богиню и ее царство.

Выглядела Кайрансали ужасно, она была отвратительна, как всякий лич. Черная, словно обугленная, кожа туго обтягивала череп, волосы были тусклыми, как выбеленная кость. Истлевшие одежды, свисающие с ее костлявого тела, выцвели и посерели, их покрывали пятна плесени. На тощих пальцах болталось множество серебряных колец. Скрестив ноги, богиня восседала на мраморной плите — надгробии, настолько заросшем мхом, что невозможно было прочесть надпись. За ее спиной под льдисто-белым небом простиралось поле, усеянное могильными плитами.

Кайрансали извлекла из своей плоти личинку и из ее мягкого, тестообразного тела вылепила фигурку Матери, придав ей облик, который принимала, являясь своей пастве, — прекрасной дроу. Когда фигурка окончательно почернела, богиня поставила ее на доску сава, потом резко взмахнула рукой. В горсти у нее появилось множество младших фигур: скелетообразные Рабы, слюнявые вампиры — Воители, личи — Маги, Жрицы в серых одеяниях и рясах с капюшонами. Всех их она высыпала на доску, словно горсть земли в отверстую могилу.

— Мой ход! — завопила она.

Соскочив со своего могильного камня, она толкнула вперед сразу две фигуры и ловко обошла с флангов Жрицу, которую собиралась использовать Эйлистри. Теперь ей оставался единственный путь к отступлению, где она вынуждена будет сразиться с Воителем раньше намеченного Эйлистри срока.

— Ты позволишь это? — раздраженно бросила Эйлистри, оторвавшись от доски.

Эо безмолвствовал.

— Она играет против нас обеих сразу, дочь, — рассмеялась Ллос. — На мой взгляд, два хода — это справедливо.

Губы Эйлистри, скрытые под маской, сжались в тонкую линию.

Ллос склонилась к доске:

— Теперь мой ход. — Неспешно, наслаждаясь растущим нетерпением дочери, она взяла фигуру демонического Воителя, подняв выше, показала Эйлистри и опустила перед Жрицей, отрезая той путь к отступлению.

Эйлистри вскипела от злости. Если ее Жрица будет бита, за ней последует уйма других фигур. Воитель Ллос, вновь оживший и исполненный злобного ликования, готов был выкосить многих и многих.

Неужели нет хода, который позволил бы ей предотвратить это?

Взгляд ее упал на фигуру, стоящую вдалеке от ее Дома. Расположенная почти на самом краю доски, она, казалось, уже вышла из игры. На самом же деле ею еще ни разу не ходили. Если соперницы походят так, как Эйлистри ожидает, путь отсюда к одной из наиважнейших фигур Кайрансали будет открыт.

Для этого Эйлистри и самой придется принести в жертву кое-какие из своих фигур. Но если все получится, результат будет того стоить.

Она двинула вперед Жрицу — фигурку в маске Варауна. Это был далеко не самый удачный ход, которому легко будет противостоять. Но он позволит ей выиграть время. Если повезет, это послужит отвлекающим маневром перед ходом, который она намеревается сделать, — ходом, который положит конец этой игре.

ГЛАВА 1

Месяц алтуриак Год Изогнутого Клинка (1376 DR)

— Куда ты?

Услышав звуки голоса, К'арлайнд застыл. Слова доносились издалека, принесенные ветром. В них звучала некая тревога, даже паника. Маг настороженно осмотрелся по сторонам, но ничего не увидел. От луны теперь остался лишь узкий серп, но для глаз дроу его света было вполне достаточно. Во все стороны простиралась плоская пустошь. За разбросанными на ней тут и там камнями — развалинами древнего Талфаларана — укрыться было трудновато, разве что растянувшись на земле. Клубящийся туман — другое дело. Несмотря на близость лета, он каждую ночь поднимался над землей.

— Куда ты?

Снова оно, но немного с другой стороны. Голос, похоже, тот же: высокий и резкий, непонятно, мужской или женский, со странными вздохами в паузах между словами, словно говорящего мучит икота.

К'арлайнд полез в поясную сумку и извлек крошку гуммиарабика. Скатав ее между пальцами, он произнес слова заклинания. Тело его замерцало и исчезло. Он телепортировался прочь от места, где только что стоял, материализовавшись в доброй сотне шагов от основания разрушенной башни, которую обследовал.