Преломление - Олег Фомин

Сега крючится как пугало под тучей гадящих ворон. Инстинкт толкает к выходу, но каленое самообладание заставляет пройтись между стеллажами. Он и вообразить не мог, что книг бывает столько! Думал, писателей… ну… штук двадцать от силы, а тут… Мелькают фамилии, названия!.. А сколько ж тогда книг?! Их что, все читают?!

Мерещится, как эти книги сыплются с неба тяжелыми связками, острые углы прошибают людям черепа, ураган страниц режет кожу…

– Вам помочь? – чирикает девушка с бейджиком «Оксана».

– Ага, мне бы это… – мнется Сега. А чего ему и впрямь нужно? – Ну, знаете… такую книгу, шоб… человек такой, из простых… ну-уу, проходит, там, испытания… и становится…

– Самоучитель?

– Не, это… Ну как его… ху… Художественное, во!

– Героическое!

– Да-да, героическое, где это… герой и…

– Идемте!

Плетется за миниатюрной Оксаной провинившимся псом. Та встает у очередной полки, Сега чуть не врезается в хрупкую спинку. Ручка вынимает из бумажной стены ничем не примечательный кирпич.

– Очень популярная серия фэнтези, раскупается на ура. Как раз то, что Вам нужно, язык простой и в то же время образный.

Язык?.. Ну да, простой. Не английский же.

– Брать будете?

– Че?.. А, да! Сколько?

…На улице заворачивает книгу в пакет. Прижимает к себе, чтобы не увидели логотип книжного: пацаны спалят – подумают, крыша поехала. Если спросят, отмажется, мол, шпроты, салатик.

Квартира как паровозная топка, в стены сквозь жалюзи вонзаются полированные листы света, воздух горит.

Пельмени не лезут даже после тренировки. Вот елы… Раньше думал конкретно: позвонить тому-то, прийти туда-то, пожрать вот это, лечь спать во столько-то. Отдыхал за компом: контра, сто-пятьсот или еще какие видяхи. Самый верх – с пацанами побухать. Ну, еще мечты о море и согнуть этот прут… Все. А щас начинает думать о том, шоб не думать, – в башку прет всякая хренотень. Память скрипит: когда последний раз читал?.. В школе… давно, даже жвачка вспомнить не помогает… Бианки, про какого-то мыша… наверное, Микки Мауса…

Тарелка уже пустая. Но вставать из-за стола не хочется, Сега нервно стучит носком по затертому коврику. Думает.

Да елы зеленые, че за фигня?!

Со злостью вскакивает и в комнату. Срывает пакет, перед глазами сочная красная обложка, витиеватый шрифт. Садится на кровать, книгу на колени… Нет, за стол. Локти на край стола, наклоняется… Или откинуться на стул, а книгу держать в руках?..

Первую в жизни бабу раздевал, так не парился!

На подоконнике – кусок арматуры. Может, еще раз попробовать? Ясно, не получится, но хоть какая-то разрядка… Следом плывут картинки, что вместо прута гнутся кости, рвется кожа, обломки выпирают наружу, выворачивая сердце, легкие…

Сега минут пять ходит по комнате из угла в угол…

Пошло оно все! Ложится на кровать, книгу на подушку.

Раскрывает…

Я лишь Танор, сын пряхи и кузнеца – сотканный из стальных нитей. Наверное, поэтому еще жив… Лежу в помойной яме, мухи грызут сочные язвы. Драконы не смогли покорить нас дыханием огня, и тогда их беззубые колдуны, скребущие порог смерти, выдохнули болезнь… Драконья Чума третий год парит над селами, обволакивает людей зловонием рваных крыльев. Дабы спастись, родители меня выбросили.

Я лишь сын простых людей и не понимаю, почему надо мной – придворная ведьма и король.

– Что ты видишь, прорицательница? – Король возвышается неприступной скалой. Надменный взор касается меня.

Старуха – бледно-зеленые глаза, белоснежные косы, пропасти морщин – водит надо мной ладонями. Их жар пронзителен: я вижу скрюченные пальцы раненой кожей.

– Этот мальчик найдет твою дочь и приведет к тебе. – Голос как ровный ветер древних пещер.

Король отворачивается.

– Не воскрешай надежду… Тварь во мне разлагалась слишком долго, прежде чем я ее испепелил… Не хочу снова.

– Не хочешь увидеть дочь?.. Она жива, ее держит в плену Шазур, Владыка Драконов. Ты устал слышать от меня это… Но я не ошибаюсь никогда. Мальчику суждено ее освободить.

– И убить Шазура?

– Шазур падет от руки собственного сына. Это я говорила тоже.

– Как освободить мою Делавру? Шазур – сильнейший из драконов, он не подпустит…

– Прими мальчика – и время сию завесу откроет.

Король погружается в раздумья. Бриллианты на венце неспешно переливаются, из пролитой крови в смиренную лазурь неба.

– Как твое имя, отрок?

Из последних сил шепчу:

– Танор…

В ответ порыв ветра:

– Танор, сын короля!

Ведьмины руки вспыхивают огнем цвета язв, кратеры на моем теле закрываются усталыми маками. Глаза ведьмы становятся бледнее, косы чуть длинее, а тьма на дне морщин более непроницаемой. Внезапно понимаю: она еще очень молода, но за дар приходится платить.

– Матушка…

Она обнимает за плечи, помогает облокотиться.

Король протягивает руку.

– Отец.

Я Танор, сын короля, сильнейший из воинов.

У подножия трона преклоняю колено. Рядом кровоточит мой боевой трофей, голова Ирафа, сына Шазура, Владыки Драконов. Меня обучили лучшие воины отца, сотники и тысячники, великие полководцы. Я прошел сквозь пламя сражений, болота крови, и в решающем испытании – битве с одним из самых могучих и яростных драконов – вышел победителем, доказал право носить на груди печать Убийцы Драконов. Изголовье отцовского трона украсится головой Ирафа – новым символом превосходства людей, во мне трепещет радость.

Поднимаю взор…

Отец смотрит не на меня, даже не на трофей – в сторону. Его губы как два борца на раскаленном песке арены, один душит другого, не дает выкинуть ни слова…. Взгляд касается матушки-прорицательницы.

Отец молчит, но я читаю ясно:

«Ты предсказывала, что Шазур падет от руки своего сына, но теперь Ираф мертв. Ты ошиблась. А значит и то, что Танор спасет мою Делавру, тоже может быть ошибкой. Я зря надеялся! Опять вырастил в себе тварь, она разжирела как свинья, а теперь… нет, даже не умерла – гниет заживо. Отныне гниющая надежда будет отравлять меня до последнего вздоха. Я больше тебе не верю…»

Вот что говорит его взгляд.

«Я больше не верю в Танора!»

В душе, у самой основы, что возводилась с того мгновения, когда король назвал меня сыном, ломается опора. Изо всех сил желаю, чтобы дворец в сердце рухнул сейчас же, но как и надежда… отца, дворец будет рушиться медленно, крошка за крошкой. Чувствую ненависть, но отречься не могу, ведь отец меня спас, дал приют, сделал сильным… ради возвращения дочери. И я отдам долг.

Взгляд отца низвергается на меня.

– Танор, мой сын, ты прошел испытание с честью! Пусть же сей величайший миг останется с тобой навеки.

Ко мне подплывает матушка-прорицательница. Ее ноготь, как прут из горна, выжигает у меня на груди почетный знак в виде скрученного змея. Знак Убийцы Драконов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});