Пятнадцать лет - Ксения Есть

Моряка? – вновь задала вопрос Филисия.

– Прошлого главаря? Это про него говорили, что узлы из жертв крутил? – Филисия кинула, а ее сын покачал головой, – Нет, не успел, он умер через три года после того, как ты пропала. После него многие боролись за место главы, но большинство из этих многих погибли в то время. В итоге главарем стал сначала Птеродактиль, потом его грохнули. Теперь глава Швея, интересный тип, зашивает раны на трупах тех, кого убил. – рассказал Мейсон.

– Птеродактиль? Он был действительно хорошим наёмником. А Швею я не помню. – ответила она.

– Да, он был таким мальчиком на побегушках пятнадцать лет назад, потом стал потихоньку убивать, стал наёмником, а потом и главой. Именно он грохнул Птеродактиля. – объяснил парень. – Ты не хочешь поесть…

Мейсон замолчал. Повисла тишина. Она длилась полминуты, но для Филисии это была вечность. Вечностью это было и для её сына.

– Мама? – выдавил он.

Парень отвык от ласки. Отвык от заботы. Отвык от матери. Последние пять лет она и вовсе казалась ему чем-то абстрактным. Чем-то наподобие ангела. О чём можно думать и вот что можно верить, но никогда не увидишь в живую. И женщина отвыкла от этого. Семья была для неё единственным теплым местом, единственной отрадой.

– Да, – ответила она, – пирожок.

Они молча прошли в кухню. Там завалялись кое-какие продукты.

– Я готовился к твоему приезду, мама. – сдавленно произнёс парень.

За годы поисков слово "мама" стало для него чуть ли не молитвой. Ему было сложно говорить это, как что-то обычное. Мейсон достал еды и наложил матери. Они оба молчали. Тишину оборвал сын:

– Не хотела бы – произнёс он, – сходить в штаб "Лилии"?

Женщина лишь кивнула. Филисия вышла из дома. Следом вышел Мейсон. Парень закрыл дверь и подошёл к матери.

– Пойдём? – спросил он. Женщина кратко кивнула, глянув в сторону.

Она пошла вперёд. Парень удивился тому, как уверенно она шла. Они долго петляли по улицам. Филисия шепнула сыну:

– Видишь, за нами идёт парень? – Мейсон кивнул. – Он карманник. Судя по жестикуляции, либо сынок кого-то важного, либо сам важный.

Мейсон мельком взглянул на их преследователя.

– Он опасен? – спросил он мать.

– Для меня нет. – коротко ответила Филисия. – Для тебя, может быть.

Женщина завела сына в переулок. Карманник последовал за ними. Он уже был готов напасть. Достал ножик. Подошёл ближе. Приблизился вплотную. Филисия резко развернулась и, ударив его в бок ногой, откинула к стене. Она достала нож и приставила его к горлу карманника, зажимая ступней его пах.

– Вот старая стерва. – прошипел он.

– Сын Вороны? – спросила женщина, сразу узнав парня. – Не помнишь тетю Фил?

"Почему она так быстро не узнала меня? – с ревностью подумал Мейсон. – И кто эта Ворона вообще?"

– Тётя Фил? – удивился карманник. – Я думал, вас уже убили.

Филисия отстранилась, держа нож наготове.

– Слишком мало думал. – хмыкнула женщина. – Учти, в следующий раз посмеешь напасть на меня, – холодно произнесла она, – я тебя не пожалею, даже не посмотрю на то, что ты сынок Вороны. Ясно?

– Да, ясно. – парень нервно кивнул и убежал.

– Кто эта Ворона? – спросил Мейсон. – И почему ты щадишь её сына?

– Ворона – мой давний друг. Он не раз спасал меня от гибели и голода. – ответила Филисия, убирая нож. – И я пощадила его сына лишь раз. Сейчас.

Она замолчала, а потом вновь обратилась к сыну:

– Помнишь, дядю Юлиана и тетю Лейси? – Мейсон немного подумал, а потом уверенно кивнул. – Вот Юлиан и есть Ворона, а Лейси – Павлин.

– Птичья банда? – уточнил парень.

– Именно, – сказала Филисия, – а теперь пойдём.

Они недолго шли до штаба. Охрана пустила их сразу, что удивило парня. Даже его не пускали так сразу. Все, кто видел их, замирали и смотрели на них, как чудо. Точнее, на Филисию.

– Привет, щенки! – сказала она громко. – Кто-нибудь проводит меня до вашего главаря.

С каждым словом матери, парень все меньше узнавал в ней ту, кого обожествлял все эти годы и всю свою жизнь. Та женщина, что любила его больше жизни, что была добра со всеми, теперь говорила, как последний уголовник и была готова на убийство чуть что, была наёмником и работала в банде. Это не укладывалось в его голове. К ним подошла девчушка лет семнадцати.

– Здравствуйте, госпожа Безымянный – обратилась она к Филисии. Затем посмотрела на Мейсона. – и господин Вой. Я отведу вас к господину Швее.

Девушка развернулась и пошла в сторону кабинета главаря банды. Парень и женщина последовали за ней.

– Почему Вой? – поинтересовалась Филисия.

– Это как с Птеродактилем. Только он сам издавал эти крики, когда жертва умирала, а в моем случае все наоборот: душу так, что начинают выть. – ответил парень.

Девчушка открыла кабинет. Женщина вошла туда. За ней, не так уверенно, вошёл парень.

– Это ты, поломойка? – хмыкнула Филисия.

И девушка, стоящая в дверном проёме, и Мейсон, замерли. Они ждали реакции главы банды. Это был мужчина лет тридцати пяти крепкого телосложения, поэтому и девчушка, и парень боялись, что он может разозлиться.

– Госпожа Безымянный, – босс поднялся и обнял Филисию. – рад видеть вас живой.

– Я вижу, ты сильно вырос за эти годы. – улыбнулась она.

– Да уж. – сказал главарь. – Вы с сыном, я погляжу.

– Именно. Окажешь теплый приём? – усмехнулась женщина.

– Для вас все, что угодно. – сказал Швея и крикнул девушке. – Принеси сюда всего самого лучшего!

– Да, босс. – девчушка поклонилась и исчезла.

– Устраивайтесь. – произнёс мужчина, указывая на шикарный диван.

Филисия бесцеремонно уселась. Её сын вел себя не столь вызывающе.

– Мама, – шепнул он. – впрочем… неважно…

Женщина изумлённо посмотрела на него и опустила взгляд.

– Всё после, пирожок. – еле слышно шепнула она. Женщина коснулась пальцами своих губ и дотронулась до носа парня.

Глава банды делал что-то на рабочем столе, а затем опустился на диван подле Филисии.

– Сколько лет прошло. – с ностальгией сказал он.

– Много. – вздохнула женщина.

– Вас же забрали в какой-то элитный бордель? – спросил мужчина совершенно бесцеремонно.

– Да, но лишь для того, чтобы я убивала чьих-то богатых папиков и конкурентов под видом обыкновенной куртизанки. – женщина выглядела так, будто её и вовсе не касалась тема, о которой она говорит.

От этого Мейсону становилось не по себе. Он хотел поскорее покинуть это место. Парень не хотел верить, что его мать такая. Столь холодная, расчётливая, эгоистичная и самоуверенная. Где его добрая нежная мать с её ласковой улыбкой на губах и счастливым блеском в глазах? Куда она пропала и была ли вообще? Мейсон не знал ответов. И боялся их узнать. Филисия долго беседовала с главарём "Лилии" о разных профессиональных делах, пока её сын был в раздумьях.

– Мои люди отвезут вас домой. – сказал Швея.

– Как скажешь, поломойка. – ответила женщина.

Глава проводил Филисию и Мейсона до машины и попрощался в ними. Они залезли в неё. Ехали недолго, но в такой тишине, что те минуты казались часами. Женщина первой вышла из машины. Затем и её сын. Они поднялись в квартиру, и