Комбо-Психо (СИ) - Розин Юрий

Даже тот тусклый свет, что давала висящая в небе луна, погас, и я услышал лязг поворачиваемого в замке ключа.

Меня заперли. Заперли в месте, в котором я до сих пор ни разу не был и о котором слышал только жуткие истории. Просто замечательно.

Маленький огонёк, не угрожающий, как магия Карла, а добрый и мирный, выхватил из темноты каменный пол, часть стены и начало лестницы, уходящей вниз, во тьму, неизвестность и жуть.

Здравый смысл утверждал, что самый разумный выбор — остаться здесь. Дождаться утра, прихода сторожа, каждый день проверяющего это место, и попытаться объяснить ему, что во всё виноват этот ублюдок Карл, что я не хотел никуда вламываться, что…

А, к чёрту.

Да, специально я бы сюда не пошёл. Но, раз уж оказался здесь, не было смысла так просто просидеть весь остаток ночи под дверью. В конце концов, по этим ступенькам ежегодно спускались десятки, если не сотни студентов, чтобы послушать назидательную историю о том, как царь мудрости одолел своего страшнейшего врага — и ничего.

Подойдя к краю лестницы, я протянул вперёд руку с зажигалкой, разгоняя тьму. Вполне обычная, просто очень старая, с вмятинами от тысяч и тысяч шагов, лестница. А жути ей придавали ночь, моё воображение и гуляющие вокруг этого места слухи. Только и всего.

Спуск был долгим, я насчитал больше трёхсот ступенек. Из-за общего истощения и перенесённых побоев к концу я уже начал задыхаться, несмотря на то, что шёл вниз.

Но, наконец-то последняя ступенька осталась позади и я очутился в небольшом, размером всего три на три метра, каменном мешке.

— И что здесь?.. — пробормотал я. — Экскурсию мне не проведут, но хоть сам посмотрю…

Экскурсия, впрочем, получилась довольно быстрой.

По стенам висели магические светильники, сейчас потушенные.

Посередине комнату разделял натянутый толстый канат — ограждение, за которое нельзя было заходить. И, насколько я помнил, ради самих же посетителей, потому что за невидимой чертой начиналось настоящее минное поле из десятков установленных царём мудрости ловушек.

Причиной таких предосторожностей был стоящий в вырубленной в стене нише потемневший от времени… кувшин? Наверное, так. Над ним на камне была вытравлена надпись: “Здесь покоится Бафомет, зло извращённого разума”.

Ещё одно знакомое имя из прошлой жизни. Впрочем, к подобным совпадениям я уже давным-давно привык.

Бафомет, о котором я был в курсе, был каким-то по-настоящему крутым демоном в земном сатанизме. Но его темница в этом мире была какой-то… разочаровывающей, что ли?

Не знаю, чего я ожидал, на самом деле. Но чего-то по-настоящему жуткого. В конце концов запечатанное в этом кувшине существо по легендам когда-то наводило ужас на весь человеческий мир.

Ну, вроде как. Кроме надписи на стене и неопределённых легенд об этом Бафомете не было известно ровным счётом ничего.

— Прискорбно.

Я аж подпрыгнул от неожиданности. Резко обернулся, выхватывая из темноты заплясавшим пламенем зажигалки лестницу.

— Кто здесь?

— Ты меня слышишь?

Сердце ухнуло куда-то в пятки. Разом вспомнились и легенды о Бафомете этого мира, пожирающем детей и вырезающем целые страны, и истории о сатанинских культах Земли.

— Кто говорит?! Карл! Это вы, придурки?!

— Это не тот юный расист. С тобой говорю я.

— Кто “я”?

— Ты только что читал мою… “эпитафию”, назовём это так.

Вновь обернувшись к стене с надписью, я попятился на плохо ногах и едва не оступился о первую ступеньку лестницы. Вот это уже было по-настоящему жутко.

— Хорошая шутка, но даже первогодки знают, что Бафомет находится в вечном сне, — проговорил я, стараясь успокоить колотящееся сердце. — Если ты хотел меня напугать, придумал бы что-нибудь получше!

— Поверь, я не спал.

— Тогда это ещё более странно! Бафомет до сих пор ни с кем не разговаривал. Почему вдруг заговорил со мной?

— Кстати, а это хороший вопрос…

Похоже, мой собеседник всерьёз об этом задумался, дав мне минутку на то, чтобы хотя бы немного успокоиться и собраться с мыслями. Поджилки у меня трястись не перестали, конечно, но по крайней мере я смог более-менее осознать происходящее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Бафомет… Монстр, запечатанный Агуром больше двух тысяч лет назад. И, честно говоря, как бы мне ни хотелось найти иное объяснение, всё моё естество продолжало вопить о том, что это — единственно возможная реальность.

Ну просто не мог ЭТОТ голос, холодный, совершенно безэмоциональный, наполненный какой-то невероятной энергией, принадлежать человеку. А даже если и мог. Зачем бы какому-нибудь высшему магу вот так подшучивать над простым уборщиком?

Оставалось только признать жуткую правду. Со мной действительно говорил обитатель этого медного кувшина.

И это…

Почему-то меня успокоило.

Нет, меня всё ещё потряхивало, но это была реакция моего паникующего подсознания.

Сам же я будто бы сбросил с плеч тяжкий груз. Теперь, когда угроза, пусть и невидимая, приобрела голос и имя, мне неожиданно стало легче. И, будто почувствовав, что я пришёл в себя, мой собеседник заговорил вновь.

— Парень, веришь ты мне или нет, но я говорю правду. Я заключён в этом месте уже многие сотни лет. И ты — первый, с кем я говорю за многие и многие годы.

Глубоко выдохнув, я посмотрел на “темницу” монстра. С учётом того, что я сам был едва ли не бо́льшим чудом, сохранив воспоминания о прошлой жизни, я точно был не тем, кто имел право на какой-то особый скепсис.

— Допустим, ты — действительно Бафомет, пойманный царём мудрости в этот кувшинчик.

— Чтобы ты знал, мальчик, медный кувшин Агура — это один из сильнейших артефактов в мире, способный запечатать что угодно, хоть дракона. И называть его так — это неуважение в первую очередь к вашему обожаемому царю мудрости.

— Я не ученик, — нахмурился я, — я — уборщик.

— Приму к сведению.

Прозвучало как-то обидно, честно говоря.

— Ну, хорошо. И чего же ты от меня хочешь? Надеюсь, ты не попросишь выпустить тебя?

— Вообще-то именно об этом я и думал.

Я не удержался от нервной усмешки.

— Серьёзно? По-твоему, я настолько идиот, чтобы выпускать на волю того, кого называют Злом?

— Никакое я не зло.

— Я вообще-то смотрю на надпись, где буквально написано: “Зло”.

- “Зло извращённого разума”. Можно подумать, те, кто писал эти слова, назвали бы меня как-то иначе. Сам подумай минутку и поймёшь, что эта надпись к действительности имеет мало отношения. Злом меня назвала история, чтобы было удобнее называть Агура — Добром. В реальном мире не существует ни абсолютного “Зла”, ни идеального “Добра”. А эти слова написали спустя века после того, как Агур победил и запечатал меня. В назидание будущим поколениям, так сказать.

— И кто же ты тогда?

— Я был учёным, исследователем магии, лучшим в своём деле. Много раз даже Агур, почитаемый вами как царь мудрости, обращался ко мне за помощью. Я не искал славы, не искал власти, не искал признания, а всё, что меня интересовало — это получение всё новых и новых знаний, познание неведомого, постижение тайн вселенной.

Отчётливое ощущение того, что меня пытаются, мягко говоря, обмануть, не покидало. Но с другой стороны его слова, произнесённые этим бесстрастным, лишённым эмоций голосом, казались максимально логичными и правильными. Хотя вопросы у меня, конечно же, были.

— Если бы всё было действительно так, тебя бы не заперли в медный кувшин, приписав настолько угрожающую эпитафию.

— Ну, это действительно не всё, тут ты меня… “подловил”, скажем так. Дело в том, что зачастую мои исследования шли вразрез с общественным пониманием морали.

— В смысле?

— Ну, вот представь: в мире свирепствует страшная эпидемия, выжигающая целые страны, оставляющая после себя огромные горы трупов и крошечные горстки тех, кому повезло выжить. Десятки тысяч гибнут каждый день, миллионы — каждый год, и никто не знает, как справиться с этой заразой. И тогда появляюсь я, выбираю небольшой городок с несколькими тысячами населения, блокирую его магией так, чтобы никто и ничто не могло ни выйти, ни войти, и заражаю всех жителей этой болезнью. А потом просто наблюдаю за тем, как она протекает, ставлю опыты на ещё живых и уже мёртвых, вскрываю тех, кто заразился, но смог выжить, чтобы понять, что отличает их от “неудачливого” большинства — и через пару недель нахожу лекарство. Благодаря мне и ценой шести-семи тысяч жизней спасены десятки миллионов, и меня восхваляют как спасителя. Но только до тех пор, пока люди не узнаю́т о том, как именно было совершено это открытие — потом я сразу же становлюсь чудовищем и убийцей.