Выстрел в водопад - Вадим Леднев

Когда прикончили последнюю порцию спиртного, у Марека бриллиантовой гранью сверкнула мысль, — пойти в общагу, к одной своей, очень, ну очень старой знакомой.

— Такая тёлка! — объяснял он, делая энергичные жесты руками, показывая какая. И у неё ещё куча подружек! — он показывал, какая это большая должна быть куча.

— Я готов! — сразу согласился женатый, пьяный Володька.

Илья же, поначалу идти наотрез отказался, ссылаясь на отсутствие подобающего настроения, однако они прилипли к нему, как банные листья, и он дал таки себя уговорить.

Холодища, надо сказать, в то время стояла страшенная! Но подвыпившие друзья её не замечали. Илья ясно помнил, как громко скрипел под ногами, промёрзший снег, ярко искрясь в свете почти полной луны, а мужики всю дорогу чему-то ржали. Когда они добрались, наконец, до общаги, и в клубах пара ввалились в вестибюль, на ходу, что-то там втирая вахтёрше, выяснилось, что Марек оказывается, спьяну забыл, в какой комнате проживает его пассия, и даже её фамилию, и потом долго ходил по общажным коридорам, выясняя. Илья помнил, что испытывал в тот момент, жгучее чувство неловкости, что вот они сейчас запрутся к совершенно, считай, незнакомым женщинам, а те может быть, уже спать ложатся. Вот они мы, явились, не запылились! Он от всей души желал, чтобы Марек никого не нашёл и они поскорей бы убрались отсюда восвояси. Но Марек таки нашёл, пройдоха. И никто там оказывается, ещё не ложился спать, а сидела и веселилась целая компания каких-то девиц разного возраста, все они к тому же, уже были на крепком взводе. Присутствовал там, правда, и один мужичок, но он был уже довольно окосевший и вялый, и очевидно не воплощал надежд обитательниц общежития, по этой причине их внимание всецело переключилось на незваных гостей.

Марекова подружка, изрядно пьяненькая, с радостным визгом повисла у него на шее. Она, действительно, была ничего себе дамочка. Что она только в нём нашла, недовольно думал Илья наблюдая, как Марек, аж хрюкая от удовольствия, весело тискает и тормошит её. Что они вообще все в нём находят? Вон урчит как кот. Он такой забавный, поясняла, как-то ему Анюта. Забавный? Тоже мне, клоун.

Толстый, носатый, кудрявый Марек, меж тем, освободившись от объятий своей подруги, принялся знакомиться со всеми девицами, обстоятельно представляя им своих спутников и откровенно рекламируя их, поминутно вызывая тем, приступы женского смеха. Потом им налили штрафную, они выпили. Дальше у Ильи начались, а затем и участились, провалы в памяти. Воспоминания об этом вечере у него остались весьма отрывочные… С кем-то танцевал, потом курил зачем-то (он всегда курил, когда напивался), а пепел стряхивал в любезно выделенную ему пластмассовую пробку от винной бутылки. Потом пили опять. Марек произносил какие-то невообразимо, замысловатые тосты и спичи, в которых он постоянно запутывался, так как тоже был пьян. Потом Илья в секундном просветлении, обнаружил, что целуется с какой-то девицей, в полутёмном коридоре, ни лица, ни имени её, он не запомнил, осталось только воспоминание, что грудь её была большая и мягкая, и кажется, даже бюстгальтера не было под блузкой. Сильно и приторно пахло какими-то, то ли духами, то ли дезодорантами. Как он в итоге очутился дома, для него осталось загадкой.

*****

Когда в районе восьми часов утра, с невообразимо гадким вкусом во рту, Илья очнулся на своем нерасстеленом диване, он обнаружил, что вчера смог снять только верхнюю одежду. С отвращением стащил с себя пропахшие табачным дымом свитер и брюки, Перед глазами еще плыло, а в затылке уже закипали первые пузырьки будущей головной боли. Со стенаниями он повлекся в туалет, а затем на кухню, где с трудом проглотил две таблетки цитрамона, запив их рассолом, оставшимся от вчерашних огурцов. Затем вернулся в комнату, рухнул на диван и, завернувшись в одеяло, снова забылся тяжким сном.

На работу, он смог явиться только часам к четырем. Впрочем, раньше и не нужно было — на время эксперимента они работали в две смены. Установка пахала вовсю, эксперимент кипел, а дисциплинированный и мучительно трезвый Володька Степанов, сидел за столом и записывал что-то в рабочем журнале.

— Ты как? — поинтересовался, раздеваясь, Илья.

— О-о-о! — Володька страдальчески сморщился. Припёрся, понимаешь, в час ночи… На рогах! Ну, она вчера меня трогать не стала, умная, думала с утра начнёт. А я на работу сбежал. Сейчас вот не знаю.

— А ты посиди, что ты торопишься? Сейчас чайку попьём.

— Не-е… замахал руками Володька. За пацанами надо бежать, в садик. Да я думаю, что за день, злость-то у неё порастратилась, всё пшиком выйдет. И чая этого, я наверно, целый чайник выпил. Ты-то как? — поинтересовался он, одевая дубленку. Я ушёл, вы-то с Мареком ещё остались. Чем кончилось-то? Ты, правда, уже лыка не вязал. Но какие были девочки! Эх…

Они потрепались ещё минут пять. Выяснив, что Илья почти ничего не помнит из вчерашнего, Володька сочувственно поржал (Ну ты, брат даёшь!), потом, сославшись на занятость, собрался и убежал.

*****

И почему с похмелья так тянет на эротические воспоминания? Поработать, что ли, наконец? Удивляясь странному ходу своих мыслей, Илья встал и обошёл работающую установку, всматриваясь в показания приборов. Удовлетворившись осмотром, опять уселся на скрипучий стул и сделал несколько записей в рабочем журнале.

Работа в похмельную голову, все ж таки, лезла туго, буквально, как верблюд в игольное ушко. Какие-то, все, посторонние мысли, не имеющие ни начала, ни конца, с грохотом пересыпались, как камни в бочке. «Черт, напоили вчера! Всё Марек, тлетворный!» Он открыл на мониторе калькулятор и принялся высчитывать, когда Анюта работает в ночную смену. Посчитал раз, другой. Однозначности не получалось. Выходило так, что может быть работает, а может быть и нет. Всё-таки месяц почти прошёл, график у них мог поменяться. Кто-нибудь на больничный ушел…подмены, перемены… «Ладно, что дурью маяться? — решился, наконец, Илья. Позвонить да спросить, они же знают, кто их меняет».

Обрадованный собственной решимостью, он снял трубку с внутреннего телефона и набрал хорошо знакомый номер.

— Да, — подтвердил усталый женский голос с того конца линии, — она сегодня работает с восьми.

Илья почувствовал, как у него ёкнуло сердце. Поблагодарив и взглянув на часы, он убедился, что стрелки вплотную приблизились к семи. Так, в восемь, звонить ей не к чему, пусть человек приведёт себя в порядок, чайку попьёт, пощебечет с тётеньками, глядишь, добрее будет. Однако и тянуть сильно нельзя, а то станет сонная и злая. Часиков так, в девять, будет нормально. Да позвоню-ка я ей, в районе девяти. Он встал, прошёлся по комнате, подошёл к вытяжному шкафу, зачем-то заглянул в него, ещё раз прошёлся. Принятое, наконец, решение, приятно щекотало нервы. Да, кстати, как там, насчёт чая? Илья вспомнил, что ничего еще сегодня не ел, только кофе попил днём. Сразу засосало в желудке. Порывшись в столе, где они хранили чайную утварь, он среди кучи сомнительной чистоты тарелок и стаканов обнаружил полиэтиленовый мешок с сухарями. Это Ольга, Володькина жена, движимая чувством заботы и бережливости, собирала дома недоеденные куски хлеба, обрезала их, сушила и отдавала мужу на работу. Кроме этого, Илья поживился остатками сахара, в жестяной банке из-под кофе и почти полной коробкой индийского чая. Поставив чайник на плиту, и взяв в руки сборник тезисов очередной конференции, он принялся ждать.

Назначенное Ильёй самому себе время давно миновало. На часах было уже около десяти, а он всё сидел, подперев голову руками. Решимость, внезапно овладевшая им два часа назад, куда то вся испарилась, уступив место, терзавшим всё время до этого, бесплодным сомнениям. Он несколько раз клал руку на телефонную трубку и, помедлив, опять убирал. Внезапно, телефон зазвонил сам. В тишине, звонок грянул подобно грому. Илья аж подпрыгнул на стуле, от неожиданности. Несколько секунд сидел неподвижно, глядя на заливающийся телефонный аппарат, затем выругался и взял трубку.

— Титанам науки, пламенный привет! — заорал оттуда Марек. Как самочувствие, романтик? — и, не слыша ответа, забеспокоился. Эй, титаньё! Илюха, ты где? Я туда ли попал?

— Туда, туда, трепло!

— Дерзишь? — удивился Марек — А, болеем, наверно? Головка бо-бо?

— А у тебя не бо-бо? Сводник проклятый.

— Хе… Нет. Мы тут с ребятами маленько поправились. У меня ещё осталось! Хочешь?

— Иди ты!..

— Спасибо бы хоть сказал. Я тебя, между прочим, всю обратную дорогу, чуть ли не на себе пёр, лося такого!

(Вот как я дома оказался!)

— Что молчишь? — не унимался Марек. Стыдно да? Ясно, от тебя благодарности не дождёшься… Ну, а как девочки? Девчонки-то понравились?

— Не помню я ни хрена! — досадливо сказал Илья. Всё как в тумане…

— Ну, ты и учудил под конец, — Марек радостно забулькал, что у него изображало смех, — улёгся, понимаешь, поперёк кровати и уснул сном младенца. Дамы говорят, а мы где же спать будем? Я им говорю, вы вторую кровать подставьте и ложитесь с двух сторон от него. Ха-ха! Не захотели. Что с ним, говорят, таким делать? Пришлось будить. Как не жалко было!