Планета ИФ. Книга 3 - Владлен Немец

– А что о нем говорить? Честный служака, немного ограниченный.

– Всё?

– Всё.

– Ну и зря! Вот его показания, – протянул листки из папки. – Так, теперь управляющий финотделом области Краузе? – Посмотрел внимательно на Задушевного. – Напрасно, между прочим молчите. Ваши действия тянут на высшую меру социальной защиты. Ничего, побеседуем у нас. – Рука потянулась к телефону. – Кузьмин? Я вас жду в кабинете Задушевного.

– Казанский, что вы от меня хотите?! – В голосе неподдельный испуг.

– Впредь прошу называть меня гражданин начальник. – И вошедшему Кузьмину, – Вот опросный лист. Пусть дает письменные показания. Я в облуправлении ВБ. Не даст, заказывайте арестантский вагон. Капустин, Краузе, остальные?

– Арестованы.

– Хорошо, я пошел.

Отчаянный крик: «Гражданин начальник, я все скажу!».

– Очень хорошо. Вам как сподручней, диктовать или сами напишите?

* * *

Две недели по всей стране по ночам хлопали двери, без сигналов с притушенными фарами подъезжали и отъезжали «воронки». Иногда раздавались одиночные выстрелы: Это, не выдержав напряжения ожидания, кончали с собой замешанные в заговоре работники службы внутренней безопасности. Следователи работали сверхурочно и без выходных. Следы вели в Центральный комитет. Несколько членов ЦК подали в отставку.

На заседании правительства по докладу Казанского Костомаров сказал: «Силовой вариант сорван. Теперь они переключатся на пропаганду. Здесь возможно только соревнование. Вопрос – что нам делать? Николай Иванович, вы у нас главный специалист по идеологии. Думайте».

Полония. Вторжение

Отступление

– Пан Федосеев! Пан Федосеев! Беда! – Генерал Лизецкий, командир единственной в Полонийской армии бронетаранной дивизии, ворвался в палатку, где за походным столиком сидел пан советник Федор Федосеев.

– Спокойно, пан генерал. Я слушаю последние известия.

… мотря на героическое сопротивление нашей доблестной армии, которая в данный момент ведет ожесточенные бои в районе…

Федосеев вздохнул и выключил радиоприемник:

– Ситуация такова, пан генерал: аллеманцы захватили всю западную часть Полонии и теперь, по данным Полонийского радио, они находятся в пятидесяти километрах от Столицы. Участь города Русалки решена. Аллеманские бронетаранные колонны почти не встречают сопротивления. Аллеманская авиация бомбит отступающие войска. Воздушные бои идут только над столицей. Там великоликославские перехватчики работают.

– Что поступило от командования?

– Распоряжения самые противоречивые. Похоже, что главный штаб не владеет ситуацией.

– Пан советник, – генерал подтянулся, в голосе зазвенел металл, – пан советник, я считаю, что мы немедленно должны выступить навстречу бронетатанникам Аллемани и показать, что Полония еще жива и сопротивляется!

– Замечательно, пан генерал! Вы безусловно покроете свое имя бессмертной славой. – Федосеев с трудом сдерживал раздражение. – Орден Белого Орла вам обеспечен… посмертно.

– Пусть, пусть так, но наши враги увидят и поймут! Я сам поведу головной танк!

– Я преклоняюсь перед вашим мужеством, пан генерал, и я был бы совершенно с вами согласен, если бы не одно обстоятельство. Войска Полонии уходят на восток к границам Великославии. Но они могут до границы не дойти, если некому будет их прикрыть.

– Что вы предлагаете, пан советник?

– Только одно – выйти в арьергард отступающей армии, прикрыть ее от аллеманских броневых сил, не дать армию раздавить. В этом случае тоже придется вести тяжелые бои. Но пока жива армия, живо государство.

– Допустим, допустим, пан советник. Только пока мы будем защищать тылы армии на земле, аллеманцы уничтожат армию с воздуха. Кроме того, продвижение армии на восток наверняка будет сильно задерживаться потоками беженцев, которые пойдут по тем же дорогам. Боюсь, что наша помощь будет не очень эффективна. Так что уж лучше нам сразу пойти в бой и погибнуть со славой.

– Извините, пожалуйста, пан генерал. Галина, в чем дело? Мы заняты!

– Федор Степанович, разрешите обратиться. Прошу разрешения пойти в качестве офицера связи с головным батальоном. – Когда-то дикая кошка – девчонка, Галка-Рыжая превратилась в статную молодую женщину. Рыжая копна волос была тщательно заправлена под боевой шлем, громадные синие глаза сияли ослепительным блеском отчаянной решимости.

– Капитан, во-первых, вы будете все время при мне в транспортере! Это приказ. Во-вторых, узнайте, что у Леонида.

– Он на связи с Западным округом.

– Хорошо. Мы с паном генералом сейчас пройдем к нему в аппаратную. Пан генерал, с вашего позволения буду просить Западный округ помочь с защитой и эвакуацией беженцев.

– Вы предлагаете вовлечь в военные действия вашу страну?! С моей точки зрения это прекрасно! Однако, для такого серьезного шага у меня нет полномочий. Этот вопрос относится к компетенции правительства.

– Бог с вами, мой генерал! Никто не собирается раздувать военный конфликт, а уж тем более вмешивать в это дело правительства Полонии и Великославии. Я просто попрошу командование Западного округа помочь беженцам выйти из зоны военных действий. Только и всего! Это-то мы можем сделать? Кстати, пан генерал, до вашего прихода я на всякий случай отдал от вашего имени приказ по дивизии о приведении машин в состояние боевой готовности, полностью заправиться горючим и взять по два комплекта боеприпасов.

– Приказ утверждаю.

Через две минуты они вошли в палатку аппаратной.

– Господи, на каком языке говорит ваш новый радист? Я не понимаю ни одного слова.

– Представьте себе, я тоже, – улыбнулся Федосеев. – Леонид родом из одного маленького дальневосточного племени. На связи с ним в Западном округе находится его соплеменник. Перехват, практически, невозможен, а кроме того, нам не нужно терять время на шифровку и расшифровку посланий. Леонид, доложите обстановку.

Леонид что-то быстро проговорил в трубку связи, а затем встал и повернулся к вошедшим:

– По данным авиаразведки Западного округа, полонийскими войсками контролируется… – капитан подошел к карте и стал показывать расположение отступающих полонийских войск.

– Понятно. А как обстоит дело с беженцами?

– Большая часть опережает армию, но много беженцев находится в потоках движения войск.

– Леонид передай: Мы выходим на перехват мотомеханизированных частей аллеманских войск, преследующих Полонийскую армию в Западнобелославском Полесье. В потоках войск находится много беженцев. Нужно помочь их эвакуировать. Предварительные координаты…

Леонид говорил в течение нескольких минут, один раз даже рассмеялся, очевидно, какой-то шутке радиста из Западного округа. Потом произнес фразу отбоя, и повернулся к напряженно ожидавшим ответа Федосееву и Лизецкому:

– Городецкий выражает солидарность с героической Полонийской армией, передает вам обоим привет, говорит, что немедленно примет меры к ускорению эвакуации беженцев, а также безусловно не допустит уничтожения мирных граждан воздушными стервятниками.

– Я не понимаю, каким образом Городецкий узнал, что говорим с ним именно мы с вами, ведь ваш Леонид не произносил наших фамилий.

– Разрешите объяснить, друг советник? Ваши фамилии, звания и должности закодированы с помощью обозначений различных предметов. Более подробная расшифровка запрещена.

– Благодарю вас, Леонид. Мое отечество не забудет вас и ваших коллег.

* * *

Летя-я-ят!!! – раздался истошный вопль, и сразу все походные построения превратились в первозданный хаос. Солдаты разбегались куда глаза глядят; ездовые гнали лошадей не разбирая дороги, прямо через канавы, межевые валы и кустарники – всё живое пыталось уйти, спрятаться от воздушной напасти. Аллеманские авиаторы спокойно выбирали цели и беспрепятственно их уничтожали. У отступающей Полонийской армии не было средств для борьбы с авиацией противника.

Вся надежда командования была на то, что арьергардам удастся еще пару-тройку дней сдерживать наступление противника, не давая ему осуществить главную задачу – отрезать пути отхода Армии к восточной границе. Нужно было спешить: силы арьергарда таяли с каждым боем. А тут возникла еще одна тяжелейшая проблема – вместе с армией шли, а точнее говоря, брели из последних сил толпы беженцев. Командованию и в страшном сне не могло прийти в голову пробиваться через эти толпы. Практически, в данной ситуации армия была обречена – даже без прорыва главных сил противника она будет уничтожена его авиацией…

* * *

В штабе Западного округа шло совещание. У карты стоял седоватый подтянутый офицер в темно-зеленом мундире, делегат связи Полонийской армии. Водя указкой по карте, он четко докладывал ситуацию. Только по его напряженной позе, да еще по подергиванию мускула у левого глаза, можно было догадаться как нелегко давался ему рассказ о тяжелом, пожалуй, безвыходном положении Полонийской армии. Свой доклад он закончил словами: «В данной ситуации будет большой удачей, если хотя бы четверть нашей армии пробьется на интернирование, тем более, что по нашим сведениям Аллеманская авиация намерена в районе границы уничтожить переправы, чтобы затруднить уход наших войск. Движение армии еще более замедляется из-за того, что вместе с армией идут беженцы. – Вдруг он как-то неловко сглотнул и начал жадно пить воду. – Простите, пожалуйста. Вместе с другими беженцами уходит моя семья…»