Я – дерево, которое костёр - ОЛС

рассвет в июле

Ты чувствуешь дыхание зари?Молчишь? Наверное, в твоём окне лишь день.Тогда немедленно закрой мои стихи!Дождись, когда минует ночь, если не лень.

И вот настала ночь.Теперь ты чувствуешь дыхание зари?Вот-вот должно начаться волшебство,Быть может через час, быть может чрез три.

Ты главное дождись, всё время глядя на восток,Тот миг, когда та сторона начнёт синеть.И мне уж не найти тот верный слог,Чтоб описать, как звёзды вдруг начнут бледнеть.

Чтоб описать, как горизонт охватит пламень,Сначала чуть заметный, а потом сильней,Как выхватит из мрака первый луч прибрежный камень,И озеро вдруг станет всем светлей.

И предлагаю молча созерцать,Как солнце поднимается из леса,И предлагаю просто помолчатьИ насладиться появлением света.

зиме

Зима! Твой чёрный и раскисший тупСмердит в лучах весны,И похоронный матч поютТебе всю ночь коты.В изъеденных глазах твоихЗатянуто всё мглой,Из ран твоих точит вода,В сугробах тает гной.

А ты не верила и зряСмеялась надо мной,Самодовольно заявляла:«Мир кончится со мной,Пока я здесь никто другойНе сможет одолетьМои снега, мой лёд времён.Моих метелей плети».

Теперь твой белый цвет померк,Как вретище – наряд,Нет ни бровей, ни губ, ни век,Торчит отвислый зад,Холодный мозг размяк и сгнил,Словно щенки в пруду.Твой стан когда-то был так мил,Теперь ты скрючилась в ягу.

Зима, зима! Я не люблю тебя!И твой последний вдох усилит свет.Смотри, как радостью блестят мои глаза,Я над тобой не стану плакать. Нет.

В унылый мир, бесцветный и жестокий,Ты поселила всех. Зачем скорбеть о нём?Я радостно пою весне. Подайте роги!Мы это счастье вместе сполоснём вином!

нежнось

Ах, если б кто-нибудь сумел увидеть нежностьВ его скучающих и с холодком глазах,В шипах молчания, в едком дыме смеха,В сухих, костлявых, настороженных словах.

Ах, если б кто-нибудь сумел понять, что это стены,Что за стеной волнующим цветкомДавно забытая, в пыли, но всё же нежностьБоится быть раздавленной вдруг чьим-то каблуком.

кот Маркиз

Солнцеподобный Маркиз возлежал на столе,Ловец тряпичных мышей, любитель рыбных филе,Он – лучший комнатный сфинкс, он – любимец всех дам,Не зная цены ни хвосту, ни усам.

Прости!

Не надо! Не плачь!Какая дивная ночь!Ты видишь, падает снег,Как замороженный дождь.Листы декабря кто-то вырвал и съел,Под окнами ветер не по-зимнему пел.

Разбуди улыбку! Что же ты не будишь?Неужели злишься? Вот и брови хмуришь,Покраснели щёки – грозовые тучи,Может будет дождик, может быть и хуже.

Ну, прости! Не можешь? Неужели правда?Будешь злиться вечно или лишь до завтра?Мысли льются в сердце злоточивым ядом,Ты уже болеешь страшно кислым взглядом.

Разве же так можно? Что ты в самом деле?У тебя же сердце искусают шмели,Злоба съест остаток твоих нервных клеток,Потеряешь разум, детка, напоследок.

А завтра ты проснёшься с обновлённым взглядом,Солнце светит весело, радость плещет рядом,Наберу семь цифр, и ты простишь всё разом,Так прости сегодня! Так прости всё сразу!

падал снег

Изнеженный вальсом снег падает ниц,Так стройно, так быстро, так нежно,Как будто сто тысяч неведомых птицКружат над родным побережьем.

Но музыка кончилась, ветер устал,Метель оборвала все струны,А вьюга вообще опоздала на бал,Весь день она красила губы.

Окончилась музыка, снег погрустнел,Смотрел, как на облаке ветерСвой контрабас убирает в портфель,А рядом с ним светит Юпитер.

Закончились танцы – тишина,Луна в роли школьной технички,И Млечным Путём она метёт облака,Надев из Плеяд рукавички.

Закончился бал. Я сижу у окна,Я в ложе почётных гостей,Аплодисментами хлопают глаза,Мерцают звёзды из ложи властей.

Вновь музыка грянула, это «на бис»,И снег закружил с вьюгой в вальсе,Нас всех поджидал любопытный сюрприз:На крыше Январь заиграл вдруг на саксе.

Протяжно и мощно орган подхватилМелодию выпитой ночи,От трубно и зычно всем возвестил:Кончается ночь, так что вы тут не очень.

Но снег всё кружился и ночью, и днём,В снежно-сливочном вальсе,Я сидел у окна, я что-то курилИ тихо шептал: «Не кончайся».

расставание

Все те, кто нас провожали,Все слёзы, что лились нам вслед,Все те, кто стоял на причале,Исчезли вдали. Их там нет.

Как грустно и пусто на сердце,Прощание – жуткая роль,И сердце моё, словно ржавая дверца,И мысли летят в него, словно картечь.

Я ранен. Смертельно? А может быть только задело.Неважно. Я падаю в трюм.Но врач мне сказал: «Притворяться не дело,Вы в полном порядке, молодой человек».

Душевные раны врачей не заботят,Я харкаю сердцем в пространство.И это пройдёт, время всё заболотит,Страшит лишь ежедневное пьянство.

8 женщин

Я знаю восемь женщин, не любящих цветы,Они ещё младенцы и лица их чисты,Они кричат, смеются, для них мужчины нет,Их мамы простодушно поют им не совет.

Их мамы так устали, им хочется так спать,Им так вас надоело упрашивать молчать,Но вот усталость вскоре одолевает всех,Вам снится светлый сон, а вашим мамам стих.

О, маленькие дамы, проходит двадцать лет,Вы так похорошели, а может быть и нет,Но всё ровно сияете, исполнены побед,Купаетесь в шампанском и дуете в кларнет.

Бедняжки, ваши мамы, проходит двадцать лет,Вы мам своих сменили, а счастья нет и нет,Я знаю восемь женщин, не любящих цветы,Они ещё наивны, они ещё они.

путешествие

Я сбавил темпы, провинциальный городВстретил меня светом своих фонарей,Я чувствовал, что хочу спать, но более голод;В автобусе тесно от лиц мне знакомых людей.

Наш поезд застыл до утра у причала-перрона,Прибрежные лужи его отражали огни,И проводница – хозяйка восьмого вагонаРешила немного поспать, ведь все гости ушли.

На улице дождь падал вниз бесконечно и вяло,Все в городе спали, им снились бессвязные сны,Приятно лежать под хрустящим от чистоты одеяломИ наслаждаться отсутствием суеты.

А днём я проснусь,Радость тронет слегка сердца струны,Окно мне покажет, что всё в нём, увы, как вчера,Все те же слова, та же жизнь, те же шутки и стоны,Я ставлю клеймо: жизнь доныне здесь так же сера.

Да, скука – бич всех городов и посёлков,В ней тает, как сахар в воде, любой высокий порыв,Я чувствовал здесь себя лучше не так уж и долго,В городе все говорят, что движение – миф.

Я вновь сбавил темпы, провинциальный городС горсткой огней оставлен мной позади,Жёлтый автобус попал в бездорожья омут;Прошло два часа, – вот и цель моего пути.

Я спал опьянённый воздухом больше недели,Потом упивался лугами, лесами, рекой,Но скоро мне эти прогулки вдруг надоели,Ведь нет в этом смысла, я вновь заболел тоской.

Я маялся дни напорот на мятой постели,Тупо уставясь, расматривал потолок,За окнами люди смеялись, пили и ели,А я всё гадал: есть ли в их поведении толк?

Нет, думал я, в этой жизни безумия много,Но далее темпы я сбавлять не хотел,На скорости хочется жить, пусть ещё хоть немного,Я оделся, вышел, сел в поезд и повеселел.

влюблённый

Если б я был художник, я бы выбросил кисти,Я бы сжёг свои краски, мольберт,При одно только в мозг мне закравшейся мысли,Написать на холсте твой портрет.

Я провёл бы все ночи средь обрывков бумаги,Дни провёл бы в бессонном бреду,Вместо капли росы я пишу стакан браги;Непонятно, что я имею ввиду?

Если б я умел звуками выткать узоры,Как зима на оконном стекле,Я вы выбросил ноты, мой слух украли бы воры,И я никогда не смог петь о тебе.

Мне мало красок и звуков, мне не хватает уменья,Вот потому я не берусь описать,Твою улыбку, слова, твои в пространстве движения,Как стало мне вдруг тебя не хватать.

Но может быть всё однажды бесследно исчезнет,Мой разум проснётся, всё станет другим,Моя любовь умерла, и она не воскреснет,Ведь это была не любовь, это был только дым.

Но сейчас я не верю, я надеюсь, что времяНе погасит во мне этих чувств,А они навалились на меня словно бремя,Они сегодня так долго мне мешают заснуть.

колыбельная для N.