Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Барыня! Барыня! — кричалъ кто-то пронзительнымъ голосомъ.
Юлія увидала на крутомъ обрывѣ сада Петровну. Она махала руками, и по жесту можно было догадаться, что надо возвращаться домой. Слово «баринъ», долетѣвшее до Юліи, обезпокоило ее, и она быстро пошла къ дому. Петровна бѣжала къ ней на встрѣчу съ зонтикомъ и калошами и уже издали приговаривала:
— Промокнете наскрозь — что намъ съ вами отъ барина будетъ?.. Хорошо, что спятъ, не знаютъ… Ужъ мы имъ не скажемъ!
Петровна, видя въ этотъ мѣсяцъ «нехозяйственность» Юліи Сергѣевны и замѣчая снисходительное отношеніе къ этому барина, стала обходиться съ барыней не то какъ съ маленькой, не то какъ съ блаженной.
— Вы взгляните, Петровна, — сказала Юлія, — какая красота! Небо-то какое изумительное!
— Какая тамъ красота! — отвѣтила Петровна. — Вотъ какъ достанется намъ отъ барина, такъ и будетъ красота… Не въ духѣ они… На скотницу очень разгнѣвались. Да и за дѣло… Ужъ и пробрали они ее!..
Юлія пошла скорѣе, а Петровна, прихрамывая, догоняла ее и продолжала:
— Баринъ еще до Пасхи писали, что пріѣдутъ, а она и пуда масла не накопила… Развѣ возможно? Ты, говоритъ, пудъ съ каждой коровы должна подать… И правильно! Распустилъ васъ, говоритъ, дяденька… Я, говоритъ, подтяну васъ…
Она еще долго говорила, но Юлія не слушала ее и торопилась домой.
* * *Александръ Николаевичъ нашелъ жену на высокомъ крытомъ балконѣ, выходящемъ въ садъ.
Гроза была не долгая, но сильная, теплая, съ обильнымъ дождемъ и громкими раскатами. Теперь уже все смолкло и отдыхало.
Александръ Николаевичъ, съ припухшими отъ сна вѣками, — но свѣжій, весь въ свѣтломъ, весело подошелъ къ женѣ и сѣлъ рядомъ съ нею.
Подъ ихъ ногами разстилался цвѣтникъ, окаймленный густыми кустами сирени. Лиловыя и бѣлыя кисти цвѣтовъ и блестящіе упругіе листья сіяли; піоны тяжело свѣсили свои красныя растрепанныя головки и ярко блестѣли на своей темной зелени; розы только что распускались, но уже пропитывали весь воздухъ своимъ сладкимъ запахомъ. Цвѣтникъ точно ликовалъ послѣ теплаго ливня. Да и весь садъ, въ нарядѣ молодой сочной листвы, былъ особенно торжественно веселъ.
Александръ Николаевичъ взялъ руку жены и сказалъ:
— Какъ я выспался! Какъ отдохнулъ прекрасно!.. А ты? Не отдыхала?
— Нѣтъ…
— И будешь весь день кислая… Дорога всегда утомляетъ… Надо непремѣнно раздѣться и лечь въ постель… Только тогда и отдохнешь основательно. А потомъ ванна!
Юлія только улыбнулась ему. Они помолчали нѣсколько минутъ.
— Какъ хорошо! — сказалъ онъ. — Взгляни, Юля, какъ чудесенъ божій міръ, какое счастье смотритъ изъ каждаго листа, съ каждаго цвѣтка. А ты все о чемъ-то думаешь… Безъ меня здѣсь сидѣла сколько времени и все думала… И теперь молчишь… Ну о комъ, о чемъ ты думала, скажи…
Она ласково склонила ему голову на плечо и сказала:
— Я не умѣю разсказать… Но такъ много проходитъ въ головѣ разныхъ думъ.
— У тебя? — изумленно спросилъ онъ и разсмѣялся. — Какія у тебя могутъ быть думы? заботъ никакихъ, живи и радуйся…
— Думы не заботы, — просто отвѣтила она, и опять оба замолчали.
— Вотъ ты опять задумалась, — сказалъ онъ. — О чемъ? Ну скажи: о чемъ ты думала вотъ сейчасъ, сію минуту?
— О тебѣ думала… Какъ ты много создаешь себѣ всякихъ печалей и волненій… А ничего этого вѣдь не нужно… Ничего…
— Я не понимаю тебя, — сказалъ онъ снисходительнымъ тономъ.
— Мнѣ вдругъ здѣсь, вдали ото всего, ясно представилась наша жизнь съ тобой за этотъ мѣсяцъ… Только мѣсяцъ, а сколько было всякихъ ненужныхъ страховъ, счетовъ, личныхъ требованій и недовольства… Надо освободиться, во чтобы то ни стало освободиться ото всего этого…
— Да отъ чего «этого»? — спросилъ онъ.
— Отъ всей этой возни съ собою и всего, что лично себя касается. Понимаешь?
— Ничего не понимаю, а радъ… Радъ, что ты думала только объ этомъ… Оно излѣчимо…. Хуже было бы, если бы ты думала не о чемъ-нибудь а o комъ-нибудь…
— О комъ же?
— Не знаю… Мало ли о комъ? Мужъ никогда не знаетъ, любитъ ли его жена…
— Что ты говоришь? — съ испугомъ проговорила Юлія.
— Ты не понимаешь этого… Ты даже не видѣла, не хотѣла видѣть, какъ я мучился, когда ты бросала меня въ Петербургѣ для кого-то на цѣлые часы…
— Да вѣдь я ѣздила къ нашимъ…
Онъ не слушалъ ее и продолжалъ взволнованно:
— Я видѣлъ, что тебѣ съ сестрами веселѣе, чѣмъ со мной, и иногда ненавидѣлъ ихъ. У тебя съ ними какія-то свои словечки, свои интересы; вы, бывало, смѣетесь чему-то, что мнѣ совсѣмъ не смѣшно, говорите о чемъ-то для меня совсѣмъ неинтересномъ, точно тебѣ нѣтъ и дѣла до меня… А потомъ, бывало, уѣдешь… Конечно, тутъ Богъ вѣсть, что почудится…
— Что же?
Но онъ не слышалъ ее и говорилъ, не останавливаясь:
— Разъ Маня сидѣла у тебя… Я вошелъ… Она читала какое-то письмо и вдругъ замолчала… Вы обѣ были взволнованы… Особенно ты… Я цѣлую ночь не спалъ послѣ этого, а ты спала… Тебѣ ничего…
— Отчего же ты тогда не спросилъ меня…
— О чемъ?
— Да вотъ про письмо…
— Зачѣмъ? Я знаю, какъ жены умѣютъ лгать въ такихъ случаяхъ, знаю, какъ онѣ изобрѣтательны и изворотливы… Я мысли допустить не могъ, что меня будутъ дурачить такъ, какъ всегда дурачатъ мужей…
Она съ испуганнымъ изумленіемъ посмотрѣла на него и, убѣдившись, что онъ не шутитъ, горячо сказала:
— Какъ тебѣ не стыдно это говорить…
— Не стыдно, потому что и самъ помогалъ дурачить… И какъ еще!
— Саша! — съ упрекомъ воскликнула она.
— Я, милая, знаю васъ, женщинъ, прекрасно… Слава Богу, всего насмотрѣлся… Могъ-бы цѣлый трактатъ написать «Искусство обманывать мужей»…
И вдругъ, какъ бы спохватившись, онъ сказалъ ласково и нѣжно:
— Но ты скажешь мнѣ правду, ты скажешь, отъ кого было то письмо…
— Конечно, я всегда скажу тебѣ все… Но чужія тайны не могу выдавать…
— Видишь: тайны! У тебя не можетъ быть тайнъ отъ мужа… Понимаешь: не можетъ! Ты теперь вся моя, со всѣми чувствами, мыслями, желаніями, — вся!
Ей понравился его горячій тонъ, и она неожиданно обвила своими тоненькими ручками его лысѣющую голову и нѣжно поцѣловала ее.
Онъ опять весь просіялъ и снова станъ шептать ей, точно боялся, что кто-нибудь услышитъ его:
— Я знаю, что ты чуть не вдвое моложе меня, знаю, что ты красавица, а я некрасивый, но вѣдь ты моя жена… И я не могу допустить, чтобы ты была хоть на минуту не моя, понимаешь ли: ни вниманіемъ, ни думами, ни заботами — ничѣмъ…
Она опять ласково обняла его и стала также тихо говорить ему слова любви. Онъ счастливо и радостно слушалъ ее и вдругъ, полушутя, скорѣе утвердительно, чѣмъ вопросительно, сказалъ ей:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- В прошлом веке… Рассказы, эссе - Александръ Дунаенко - Биографии и Мемуары
- Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры - Владимир Борисович Айзенштадт - Биографии и Мемуары / История / Культурология
- Полководцы Древней Руси. Мстислав Тмутараканский, Владимир Мономах, Мстислав Удатный, Даниил Галицкий - Михаил Мягков - Биографии и Мемуары
- Волконские. Первые русские аристократы - Блейк Сара - Биографии и Мемуары
- Фридрих Ницше в зеркале его творчества - Лу Андреас-Саломе - Биографии и Мемуары
- Вторжение - Генри Лайон Олди - Биографии и Мемуары / Военная документалистика / Русская классическая проза
- Виктор Цой и другие. Как зажигают звезды - Юрий Айзеншпис - Биографии и Мемуары
- Екатерина II - Иона Ризнич - Биографии и Мемуары / История
- Дискуссии о сталинизме и настроениях населения в период блокады Ленинграда - Николай Ломагин - Биографии и Мемуары
- Жизнь Льва Шествоа (По переписке и воспоминаниям современиков) том 1 - Наталья Баранова-Шестова - Биографии и Мемуары