Полуночники (ЛП) - Тем Стив Резник

Он обернулся и оглядел остальную аудиторию, выискивая нетерпение, замешательство или тревогу, что-нибудь указывающее на то, что они могли видеть это так же, как и он. В зале было восемь или девять фигур, обмякших на своих местах, головы откинуты назад, неподвижные. Тед не мог видеть их глаз, но, судя по их позе и неподвижности, некоторые из них, должно быть, спали. Может быть, все они используют зал для ночлега? А что, дешевое койко-место по цене упаковки поп-корна? Если посудить, то неплохая задумка. Они нарушали особое правило "Рая". Так почему же их не выгнали? Они были совершенно безмолвны — никакого храпа, который он мог бы услышать. Он даже не слышал, как они дышат.

Черт! Черт! Если я буду так и дальше загоняться, то точно дойду до психушки — решил Тед и отогнал прочь дурные мысли.

Он вернул свое внимание к экрану как раз в тот момент, когда шум машины стих и затянутая, непонятная сцена закончилась. Появились слова: "Конец части 4". Там был какой-то непонятный, темный заголовок, а затем начался первый клип, или, по крайней мере, первый клип, который видел Тед. Написанное от руки название появилось красными чернилами поверх белого листа и гласило: "Владение".

Он видел это, если это было то, о чем он думал. Изабель Аджани появилась, проходя по сильно затененному проходу метро, и он сразу понял, что это был тот самый фильм, который он вспомнил! Внезапно она забилась в конвульсиях, бросаясь из стороны в сторону, как будто какая-то внешняя сила управляла ее телом. Тед вцепился в подлокотники, зная, что сейчас произойдет. Изабель в агонии упала на грязный тротуар, обильно истекая кровью, так как у нее случился выкидыш. Они выбрали самую ужасную сцену из фильма. Жуть! Конечно, это всего лишь кино, но иногда спецэффекты заставляют поморщиться. "Клипы" оказались подборкой сцен из фильмов ужасов 70-х и 80-х годов, многие из которых Тед узнал, а некоторые другие — нет.

Они бежали без перерыва, разделенные только темными, окровавленными или просто отвратительно выглядящими заставками, каждая из которых была представлена с наспех нацарапанным идентифицирующим названием, одна за другой, как лихорадочный, бессвязный кошмар. Кадр сменялся кадром, небольшие короткометражки шли длинной склейкой, словно кто-то безумный решил из разных отрезков составить собственный идеальный фильм ужасов.

Тед покачал головой, демонстрируя свое разочарование.

Он снова глянул на экран. Черный прямоугольник, сопровождаемый звуками треска, как от виниловой пластинки, сменился кадром из культового ужастика. Гниющее тело Джейсона, утаскивающее девушку под озеро в пятницу 13-го. Затем был Чаки, оживающий в руках матери в детской игре, за которым последовал клип с неразборчивой надписью, в котором ребенок ел собственные пальцы в дрожащей черно-белой беззвучной последовательности, так сильно поцарапанный, что Тед подумал, может быть, ему это просто показалось. Музыка за многими сценами была громкой до искажения, цвета были такими яркими и контрастными, что, казалось, они прожигали экран насквозь. У него снова заболела голова. Затем наступил этот ужасный конец Лагеря для Ночевок во всей его неполиткорректной славе, разбитое лицо, которое он никогда не мог выбросить из головы.

Теду снова стало плохо, поэтому он поднялся со своего места и быстро-быстро побежал в уборную, слева от вестибюля. Менеджера за прилавком не было. Мужской туалет находился под лестницей, ведущей на закрытый, аварийный балкон. Сколько Тед себя помнил, балкон всегда был закрыт. Он протиснулся в узкий дверной проем и пошел по кривому коридору. Три кабинки туалета и раковины поблизости были выкрашены в ярко-красный цвет, но краска в основном была отколота, оставляя беспорядочный эффект брызг крови. Тед опустился на колени перед первым открывшимся унитазом и его вырвало, он чуть не потерял сознание. Он прижался головой к холодному полу, смутно осознавая, насколько он грязный. Он с трудом поднял голову над ободком унитаза, прежде чем его снова вырвало. Он понятия не имел, как долго пробыл в туалете, и не чувствовал необходимости возвращаться на свое место в зале. Черт с ним, с этим показом! Черт со всем гребаным кинотеатром!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он вытер лицо и волосы холодной водой и, пошатываясь, вышел. По-прежнему никаких признаков управляющего. Когда он проходил мимо первого зала, ему показалось, что он услышал шум изнутри. Как звук мотора включенного проектора. Вроде, первый зал — закрыт? Управляющий в этом уверял.

Он огляделся, и не заметив никого и ничего подозрительного, отодвинул занавеску и заглянул внутрь. Проектор действительно исправно работал и стрекотал сменяя кадры на экране. Там сияло что-то белое. Этот яркий свет освещал весь пустующий зал. Темные очертания всех сидений казались раздутыми и деформированными, как будто их занимала распроданная публика. Было что-то в этом мягком, белом свете манящее. Словно тысячи невидимых фей шептали на ухо — Иди к нам! Иди!

Внезапно тяжелая рука на его плече потянула его обратно в вестибюль.

— Я же говорил тебе, что театр закрыт для публики!

Лицо управляющего было мертвенно-бледным и находилось в опасной близости. Это было не совсем то, что он ему сказал, но Тед не собирался спорить.

— М... мне жаль. Это больше не повторится!

Пораженный, он отпрянул от управляющего и шустро нырнул обратно во второй зал. Его затошнило от смущения, как какого-то глупого ребенка. «Полуночники», по-видимому, были в разгаре еще одной тошнотворной главы.

Актеров по-прежнему не было видно, но камера вела зрителей вверх по лестнице и вниз по коридору, предположительно в спальни. В зале было так темно, что Тед мог разглядеть очень мало деталей. Все это выглядело ужасно знакомым, но тогда многие дома, построенные в то время, имели схожие планировки. Например, его дом. Вернее дом его матери. Затем на экране вспыхнула надпись:

"Конец части 7".

Он даже не догадывался, что отсутствовал так долго. Казалось, не было смысла оставаться — он еще не видел никаких персонажей и понятия не имел о сюжете, — но начался еще один раунд клипов, и ему не хотелось уходить.

Несколько странных персонажей прокрутились по экрану, за которыми последовали несколько быстрых кадров старой леди, разорванной на части гигантскими демоническими сверчками в каком-то безымянном, тошнотворно освещенном азиатском фильме. За этим последовала сцена взрывающейся головы в "Сканерах". Очевидно, владельцу, который, как сильно подозревал Тед, был еще и менеджером, это так понравилось, что он повторил это дважды. После паузы и случайных цветовых потоков его угостили невероятно интуитивной сценой трансформации, которую Рик Бейкер представил в "Американском оборотне в Лондоне", одном из любимых фильмов Теда. Пара друзей однажды утверждали, что это была комедия, но он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь смеялся.

Начался следующий клип, но почти сразу же закипел и сгорел. Пленка вспыхнула и на полотне размазалось изображение. Внезапно в зале зажегся свет, и Тед услышал ругань — или это был крик? — доносящуюся из проекционной будки позади него. Он увидел неровное пятно тени, движущееся по центральному проходу, и понял, что это была масса тараканов, спасающихся от яркого и неожиданного света. Они исчезли внутри дыры в ковре. Он обернулся, гадая, заметил ли это кто-нибудь еще это безобразие. Должно быть, кто-то ушел, потому что теперь он мог насчитать только четверых, кроме себя. Трое из них сидели с закрытыми глазами, склонив головы набок. Оставшийся бледный пожилой мужчина уставился на него, не мигая. Он медленно погладил изогнутую ручку толстой деревянной трости, которую прижимал к груди. Тед отвернулся. Это был его первый шанс хорошенько рассмотреть стены и потолок театра. Пятна все еще были там, но их стало больше. В некоторых местах обои полностью отвалились, чтобы показать отдельные участки штукатурки, их края блестели от влаги.