Одна такая - Варвара Карбовская

– Тамарочка, что же это? Те же самые стихи, которые меня тогда растрогали, и почерк похож. Но будто какая-то Тата?

После небольшой паузы раздается спокойный ответ:

– Мерзавка.

– Кто мерзавка?

– Татка. Слушай, милый, я тебе открою всю душу. Год назад, когда я только молитвенно смотрела на тебя издали и даже не смела подойти к тебе, дивному, мощному, как олимпийский бог! (Палсаныч в темноте расправляет плечи и подтягивает брюшко), я посвятила тебе эти стихи. А Татка… – по странной случайности она моя соседка по квартире, – сперла их и преподнесла Мамышеву, которого, кстати сказать, я не перевариваю! Да разве может кто-нибудь, кроме тебя, существовать для твоей любящей, верной Тамары?

– Это самое… не м… м… могу без тебя! – трагически хрипит Палсаныч. – Будь что будет, объявлю жене… развожусь!.. – Вдруг он вспоминает что-то и деловито шепчет: – Только, деточка, когда бываешь у нас, с Джеком не гуляй, а то говорят, та особа тоже так делала, втираясь в доверие к жене. Правда, у тех пудель, а у нас доберман, разница огромная. И потом, я-то знаю, что ты от чистого сердца, но просто чтоб люди не проводили гнусных аналогий. И еще вопрос: Тата – это какое же имя? Татьяна или… это самое, Тамара, как у тебя?

– Ничего подобного. Та… Тара… Тарантулла. Через два Л, с ударением на У.

– Скажи пожалуйста, на У? И, значит, ловила мужа, все равно хоть старого, хоть урода, лишь бы знаменитого и с деньгами? И ни любви, ни искреннего чувства?… Бывают же такие… Тарантуллы, с ударением на У!

– Бывают, мой самый умный, самый красивый, самый юный на свете!

– Ух, вот оно! – упоенно восклицает Палсаныч. Он хочет сказать – искреннее, святое, чистое чувство, но ему, как всегда, от волнения не хватает слов и он шепчет только: – Вот оно… это самое!