Звездный человек - Александр Полещук

Тетя Фиса ушла на работу. Коля налил в таз воды, погрузил в воду найденный им камень и тщательно его обмыл. Искры больше не жалили Колю, а отмытый камень разочаровал его: он был похож на обыкновенный гранит.

«Интересно, — думал Коля, — не этот ли камень ищет Михантьев? Отдать, видимо, его придется… А я его распилю, одну половину возьму себе, а другую снесу в Академию наук».

Коля достал пилу-ножовку, легко пропилил до половины камня и тут обнаружил, что опилок не было… «Как здорово… Вот стану физиком, всё раскрою, обязательно».

Опилки появились только тогда, когда ножовка вошла в сиденье табуретки, на которой лежал камень. Это были явно древесные опилки, да и камень, хоть и был распилен, не распался. Коля стукнул им о край табуретки — безрезультатно. Камень пропустил сквозь себя полотно ножовки и вновь как бы сросся. Только желтоватая полоска на его поверхности указывала на то, что он был распилен.

«Да это же открытие! Вещество, которое само себя восстанавливает!» Коля достал чернильный карандаш и сделал на камне надпись: «Откр. № I», что означало — «Открытие номер один», и положил камень под кровать.

Планы всевозможных экспериментов с камнем роились у него в голове, но сегодня в шесть была консультация по химии, и нужно было спешить. Он взял тетрадку, замок, висевший на вешалке, но тут взглянул на свои брюки и ужаснулся. Он совсем забыл, что весь вымазался в глине. Пока он переодевался, пришла с работы Анфиса Тимофеевна и закричала прямо с порога:

— Ты где это пропадал? В такую грозу куда-то сбежал?

— Не сердитесь, тетя Фиса. И там, в кладовке, мои брюки, так вы их не трогайте. Я сам…

«И что это он натворил? — думала Анфиса Тимофеевна. — И где это он был, что так измазался? И туда же — я сам! „Сам! Сам!“ Попробуй отчисти…»

Анфиса Тимофеевна вынесла брюки и куртку во двор, ножом отскребла с них глину. Потом растопила печь и повесила брюки на вьюшку, — сушиться. Сделав еще несколько неотложных дел, Анфиса Тимофеевна неожиданно натолкнулась на камень, лежащий под Колиной кроватью. Повернула его совкам с боку на бок, осмотрела со всех сторон и удовлетворенно сказала:

— Вот, Коля, какой молодец оказался! Я ж такой камень с месяц как ищу… Теперь я задам жару своей бочке!

Прошлую зиму Анфиса Тимофеевна провела без своей кислой капусты: не было подходящей бочки. Старые бочки, приобретенные еще во время войны, рассохлись, только зимой один знакомый, работавший на рыбокомбинате, достал там бочку, очень понравившуюся Анфисе Тимофеевне. Бочка была какая-то стройная, вся из дубовой, точно пригнанной клепки, с толстыми обручами. Один только недостаток был у нее — пахла рыбой.

«Ну что ж, — сказала Анфиса Тимофеевна сама себе, — рыбой пахнет? Вымоем!» — И война была объявлена.

Вначале Анфиса Тимофеевна вымыла бочку холодной водой, и запах как будто исчез. Вскоре, однако, он снова появился, но стал немного другим. Если до мытья бочка отдавала сельдью, то теперь она пахла как бы рыбой вообще.

— Сыростью пахнет… — сказала Анфиса Тимофеевна. — Сыростью… Вымоем!

Она выкатила бочку во двор, к ручью, только что сбросившему с себя зеленоватый ледок, и, надев резиновые сапоги, принялась натирать бочку песком, время от времени намыливая ее. Так она проработала несколько дней, когда уделяя этому делу полчаса, а когда и час. Было похоже, что рыбьи запахи, спрятанные в щелях, после оттирания песком вышли наружу. Бочка пахла все сильнее и сильнее.

Через ручей был перекинут железобетонный мост, и знакомые Анфисы Тимофеевны, проходя по нему, спрашивали:

— Тетя Фиса, это ты какую по счету бочку моешь? На что Анфиса Тимофеевна отвечала, что бочка-то одна, но вот попалась такая, с «чертовым» запахом. Некоторые, заинтересовавшись, спускались вниз, к ручью, нюхали и говорили:

— Да это же рыбий запах!

И, если особенно не спешили, давали какой-нибудь совет.

К концу недели Анфиса Тимофеевна располагала десятком советов и закаленным желанием уничтожить этот рыбий запах. Начала она с крапивы. Долго пришлось ей собирать перезимовавшие стебли крапивы. Она наломала их рукой в перчатке и сварила из них нечто вроде щей, которыми и залила бочку. После этой операции у бочки появился еще какой-то особый, «дикий» запах. Тогда Анфиса Тимофеевна перешла к смородиновому листу, найти который весной было совершенно невозможно, так как он опадал нацело зимой. После некоторых колебаний Авфиса Тимофеевна заменила смородиновый лист веточками с набухшими почками: найти их было проще — стоило только просунуть руку между планками соседского забора.

— Тетя Фиса, — говорил Коля, — плюньте на нее, на бочку эту!

— Что ты, всякое дело до конца доводить надо! — упрямо отвечала Анфиса Тимофеевна.

Затем последовали чай, щелок… Бочка была смазана подсолнечным маслом, выскреблена ножом, протерта железной сеткой. На этой неделе должен был состояться «последний бой», и Анфиса Тимофеевна готовилась бросить в него весь свой «арсенал»: лавровый лист и крапива, ветки смородины и черный перец, недельный остаток заварки из чайника и хвойный экстракт…

— Не так делаешь, Анфиса Тимофеевна, — сказал ей кто-то. — Взяла бы булыжник, разогрела бы его докрасна и бросила в бочку с водой. Вода прокипит, и запах как рукой снимет! И тут возникло неожиданное затруднение: она никак не могла найти подходящий камень.

Какова же была ее радость, когда она нашла то, что так долго искала, и где — под кроватью у Коли! Удовлетворенная осмотром камня, она разожгла печь и поверх раскаленных углей положила красный камень. Долго он никак не мог разогреться как следует, потом вдруг засветился голубоватым дрожащим светом, и тут-то Анфиса Тимофеевна выволокла его кочергой поближе — к краю, осторожно столкнула на совок и, выскочив во двор, бросила в бочку. Анфиса Тимофеевна зажмурилась и, втянув в себя воздух, идущий от бочки, тотчас же отшатнулась, все запахи, смешавшись, ударили ей в нос. Сдерживая тошноту, Анфиса Тимофеевна поторопилась войти в дом.

Отдышавшись и выпив ковшик воды, Анфиса Тимофеевна снова вышла во двор, глянула на бочку и застыла от удивления: одной ногой в бочке стоял высокий человек, пар закрывал его лицо.

— Ты что это? — закричала Анфиса Тимофеевна. — Что это тебе, купальня? В баню иди, в баню!

Человек, казалось, не слышал ее; он спокойно осмотрелся и, увидев Анфису Тимофеевну, шагнул к ней. Бочка опрокинулась, и человек упал к ногам Анфисы Тимофеевны, обдав ее неистребимым рыбьим запахом.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Человек лежал на земле; снизу вверх, странно вывернув голову, не отрываясь смотрел на Анфису Тимофеевну.

— Ну, чего лежишь? — спросила Анфиса Тимофеевна.

Человек встал и, осторожно ступая, подошел к Анфисе Тимофеевне. Потом легко и сильно прыгнул вперед и схватил ее за плечо. Лицо незнакомца оказалось совсем близко, и Анфиса Тимофеевна застыла от удивления: более странного лица ей не приходилось видеть — даже страшно стало. Зеленые, без зрачков, прозрачные глаза, белое, ни следа румянца, лицо, пересеченное узкой желтой полосой, похожей на шрам. Костюм его состоял из желтых и красных ромбов самых разнообразных оттенков, образующих стройный узор на его груди. Дурманящий запах того варева, что было в бочке, исходил от него.

Анфиса Тимофеевна рванулась, выскользнула из его рук, но незнакомец схватил ее за шею и сжал так сильно, что Анфиса Тимофеевна поперхнулась и, теперь уже объятая ужасом, бросилась домой, оставив в руках незнакомца головной платок.

Вбежав и захлопнув за собой дверь, Анфиса Тимофеевна прислонилась к косяку. Затылок и часть шеи в тех местах, к которым прикасались руки незнакомца, были как в огне. Она задержала дыхание, когда почувствовала, что незнакомец ощупывает двери, потом услышала, как он зашлепал по лужам, обходя дом. Анфиса Тимофеевна, не выпуская из рук кованую скобу с проушиной, служившую для внутреннего запора, толкнула дверь и выглянула в щелку. Незнакомца не было видно, но зато она увидела Колю, скользящего по раскисшей глинистой тропке прямо к дому. Рядом с ним бежал сорвавшийся с цепи Джек, совсем обезумевший от ощущения весны и свободы. Он-то и увидел незнакомца раньше Коли. Воинственно задрав хвост, Джек стремительно ринулся к незнакомцу.

— Не трогай! — закричала Анфиса Тимофеевна Джеку.

Но Джек повел себя как-то странно: он, как будто в раздумье, остановился, обнюхал незнакомца со всех сторон и… спокойно приподняв ногу, сделал известную собачью отметку прямо на округлую обувь незнакомца.

— Ты кто? — спросил Коля, подойдя к незнакомцу.

Тот протянул руки к Коле, беззвучно открыл и закрыл рот.

Джек еще раз удивил Анфису Тимофеевну. Он бросился на грудь незнакомца, потянулся мордой к его лицу, тихо повизгивая.