Игра на вылет - Лорен Вайсбергер

– Пожалуйста, поставьте подпись здесь и здесь… спасибо. Мистер Пул, обе участницы готовы, проводите их на Центральный корт.

Глаза Чарли и ее соперницы встретились на долю секунды. Они вежливо кивнули друг другу. В первый и единственный раз, когда они играли вместе – два года назад, в первом круге «Индиан-Уэллса» – Чарли выиграла со счетом 6:2, 6:2.

Чарли, Марси, Элис и тренер Элис проследовали за мистером Пулом по туннелю, ведущему к самому знаменитому теннисному корту в мире. На стенах по обе стороны висели огромные глянцевые черно-белые фотографии теннисных легенд, вышедших победителями с Центрального корта: Серена Уильямс, Пит Сампрас, Роджер Федерер, Мария Шарапова, Энди Мюррей – сжимающие в руке кубок, целующие его, с высоко поднятой в руке ракеткой, с воздетым в воздух кулаком. Ликование на лицах. Победители. Элис тоже смотрела на фотографии, пока они шли к двери, которая вела на Центральный корт.

Марси с силой сжала предплечье Чарли, и та вернулась в реальность. Она забрала у тренера теннисную сумку и перекинула лямку через плечо, словно сумка ничего не весила, хотя внутри лежали шесть ракеток, рулон намотки, две бутылки «Эвиан», бутылка «Гаторейд», два сменных костюма (точно таких же, как на ней), запасные носки, напульсники, эластичный бинт для плеч и коленей, пластыри, айпод, наушники, два козырька, капли для глаз, банан, упаковка «Эмерджен-С» и в маленьком боковом кармашке на молнии – ламинированная фотография матери, которая сопровождала Чарли на каждой тренировке и каждом соревновании. Марси и тренер Элис пошли на свои места на трибуне.

Хотя обе соперницы вышли на корт одновременно, Элис, домашнего фаворита, болельщики приветствовали громче. Но не имело большого значения, кого они приветствуют: пульс Чарли участился так же, как на любом матче, большом или маленьком. Только на этот раз она чувствовала трепет в груди и возбуждение. Центральный корт Уимблдона. Она позволила себе быстрый взгляд на трибуны, охватив все взглядом за секунду. Толпы хорошо одетых людей вежливо им аплодировали. «Пиммс». Клубника со сливками. Костюмы пастельных оттенков. Она выступала в Уимблдоне уже целых пять раз, но это – Центральный корт.

Слова «Центральный корт» повторялись в ее мыслях снова и снова, пока Чарли пыталась заставить себя сосредоточиться. Обычно, дойдя до своего стула, она выполняла одни и те же действия: определенным образом ставила сумку, аккуратно расставляла бутылки с водой, надевала напульсники, поправляла козырек. Это помогало собраться. Сегодня она вела себя как обычно, но почему-то продолжала замечать все то, что должно было уйти на задний план: зрителей, камеры, людей, судью на вышке – и больше всего то, как носок соскользнул в кроссовок, чего никогда не случалось прежде с ее собственной обувью. Чарли имела достаточно опыта, чтобы знать: ничего из этого не является особенно добрым знаком. Неспособность контролировать свои мысли перед началом игры редко приводит к чему-то хорошему. Однако отключиться от внешнего мира не получалось.

Разминка прошла как в тумане. Чарли бездумно посылала укороченные удары и свечки, била сопернице то под левую, то под правую руку.

Девушки отступили на задние линии, чтобы сделать несколько подач. Элис выглядела спокойной и уверенной; ее стройные ноги легко передвигались по корту, узкий мальчишеский корпус без видимых усилий сгибался и разгибался, доставая мяч. Чарли напряглась. Хотя новые кроссовки были нужного размера, у нее уже болели своды стоп, а правую пятку саднило. Снова и снова она приказывала себе вернуться в настоящее, к естественному драйву, который чувствовала всякий раз, когда била по мячу именно так, как задумывала, и он летел точно туда, куда она его посылала. А затем внезапно начался матч. Она проиграла жребий на монете, и ее противница готовилась к подаче, отбивая мяч о корт. Жребий ведь проводили, так? Кажется, да. Почему она не помнит?.. Шух! Мяч пулей просвистел мимо ее правого плеча. Она даже не успела сделать замах. Очко. Первое очко матча в пользу соперницы. Трибуны взревели настолько громко, насколько им позволял британский этикет.

За четыре минуты и тридцать секунд Элис выиграла первый гейм. Чарли взяла лишь одно очко – и то благодаря тому, что Элис сделала двойную ошибку. «Сосредоточься! – кричала она себе. – Матч закончится, не успеешь и оглянуться! Хочешь вылететь из Центрального уимблдонского корта, даже не сделав попытки? Только лузеры так поступают! Лузеры! Лузеры! Лузеры!»

Мысленные крики сработали. Теперь Чарли держала свою подачу и давила соперницу. Она повела в счете 2:1 и начала успокаиваться. Уровень адреналина, который доводил ее до тошноты в начале матча, снизился до спасительно умеренного состояния: Чарли перестала чувствовать сползающие носки, не отвлекалась на лица известных людей в Королевской ложе и не слышала мягких аплодисментов и негромких одобрительных возгласов невероятно благовоспитанной английской публики. Ничего не существовало, кроме ее ракетки и мяча, ничего не имело значения. Она сосредоточилась на мяче и сопернице.

Чарли выиграла первый сет со счетом 6:3. Впрочем, радоваться рано. До окончания матча еще далеко.

Во время смены сторон она выпила немного воды – маленькими размеренными глоточками. Даже это потребовало умственной дисциплины, ведь организм жаждал огромных холодных глотков. Восстановив запас жидкости и съев кусочек банана, Чарли покопалась в сумке и достала запасные носки. Хотя не было никаких оснований надеяться, что они не сползут, Чарли решила попробовать. Ноги выглядели жутко: опухшие, красные, оба мизинца в крови, кожа на пятках свисает рыхлыми водянистыми лохмотьями. На лодыжках – пунцовые синяки от ударов о жесткие края кроссовок. Ступни болели, как будто по ним проехал автобус.

Новые носки показались колючими, как наждак, и ей потребовалась каждая капля силы воли, чтобы засунуть истерзанные ступни в кроссовки. Боль стреляла от пальцев и пяток, от лодыжек и ступней, даже от косточек под подушечками, которые до этого момента вообще не болели. Чарли пришлось заставить себя туго затянуть шнурки, пока она это делала, судья на вышке назвал тайм. Девяносто секунд отдыха закончились, но она не могла, как обычно, со всех ног бежать на заднюю линию и шла, прихрамывая. «Когда будет возможность, надо принять немного адвила, – думала Чарли, принимая два мяча от подающего их мальчика. – Черт, почему мне не сделали правильную обувь?»

И – бац! – одна эта мысль распахнула ворота для гнева, хуже того: для отвлекающих внутренних разговоров. Какого черта никто не предвидел, что ее обувь сочтут неподходящей? О чем думали спонсоры в «Найк»? Как будто раньше они не одевали теннисистов, выступающих на Уимблдонском турнире! Чарли подкинула мяч в воздух для подачи. Потом второй. Двойная ошибка.

После смены сторон ее первая подача в гейме была слабее обычного, а потом, когда Элис ударила с лета и отправила мяч далеко в аут, Чарли даже не успела шевельнуться. «Теннисисты суеверны. Мы надеваем на матч одно и то же белье. В день матча всегда едим те же завтраки, обеды и ужины. Мы носим амулеты и талисманы, молимся и читаем мантры и каких только безумств не делаем, чтобы уговорить того, кто, может быть, слушает нас наверху: пожалуйста, только в этот разок, пусть мы выиграем это единственное очко – сет, матч, турнир – мы будем так благодарны!..»

Следующая подача Чарли была мощной и точной, но снова она оказалась не готова к приему. Добежала – однако не смогла подойти к мячу правильно, чтобы перебить через сетку. 0:40. Как же получилось, что она надела чужую обувь во время первого матча на Центральном корте? На самое крупное, ответственное соревнование в ее карьере? Она часами выбирала и примеряла подходящие новые кроссовки, когда приходило время для смены обуви, и вдруг – вот просто возьми и надень эту случайную пару.

Гнев охватил ее, и все чувство она передала в мяч, который ушел на полтора фута в аут – и она проиграла первый гейм второго сета.

Чарли посмотрела на трибуну, туда, где сидели Марси, Джейк и отец. Поймав ее взгляд, мистер Сильвер машинально улыбнулся, но Чарли даже с такого расстояния видела беспокойство на его лице. Следующие несколько геймов закончились в один миг, и Чарли сумела выиграть лишь один. Внезапно оказалось, что Элис ведет со счетом 5:2, и что-то в голове Чарли щелкнуло: соберись.

О, боже. Она близка к проигрышу во втором сете на Центральном корте Уимблдона – игроку, стоящему в рейтинге тридцатью строчками ниже. Играть третий сет сейчас будет адски тяжело. Бесконечно вежливые британские болельщики – по своим меркам, конечно – сходили с ума: гремели аплодисменты, порой даже слышался свист. «Забудь о волдырях, забудь о тяжелых, как кирпичи, кроссовках, забудь о бушующем гневе на людей из своей команды, которые не должны были допустить, чтобы такое случилось. Сейчас ничего не имеет значения. Бей сильнее, бей умнее, бей последовательно, – думала она, крепко сжимая и разжимая руку на ракетке, как часто делала, чтобы расслабиться. – Сжать, отпустить. Сжать, отпустить. Забудь о ерунде и выиграй следующее очко».