Непокорная - Бертрис Смолл

— Сэр, кому, как не мне, знать, почему Наполеон продал нам свои луизианские владения. Мы ведь с ним расплатились золотом, а то на какие бы шиши он сейчас содержал свое войско. Потом Бонапарт там выдохся: чтобы держать под контролем такую обширную территорию, населенную в основном американцами и дикими краснокожими индейцами, потребовались немалые средства и силы. И, между прочим, франкоговорящих креолов из Нового Орлеана скорее можно отнести к американцам, нежели к французам. А кроме того, все они сторонники Бурбонов, сметенных той самой революцией, которая помогла Наполеону прийти к власти. Так что, если бы император был на сто процентов уверен, что ему удастся захватить американские территории и золото, думаю, он бы ни перед чем не остановился.

Однако он этого не сделал. Наверное, вспомнил, какие последствия имела война Америки с Англией.

— Черт побери, сэр, не в бровь, а в глаз! — оживился Пальмерстон.

— Я ведь американец, милорд, а мы народ откровенный.

— Бог мой, янки, а ведь вы мне нравитесь! — воскликнул лорд Пальмерстон. — Думаю, мы поладим. Вы отчаянный человек! — Он взял графин и наполнил бокал гостя. — А теперь разрешите поздравить вас с избранием в Уайтхолл. Такого еще не бывало! Мало того, что вы янки, так ведь еще сами себе зарабатываете на жизнь! И как там только стены не рухнули?

— Сам удивляюсь, — улыбнулся Джаред. Лорд Пальмерстон обладал чувством юмора, и это ему импонировало. — Похоже, я один из немногих американцев, когда-либо допущенных в святая святых Великобритании.

Пальмерстон от души расхохотался.

— Верно, янки! Надеюсь, вы понимаете, что толстая мошна истинного джентльмена при этом похудеет. Наши доморощенные джентльмены, хотя и по уши в долгах и без гроша в кармане, палец о палец не ударят, чтобы заняться делом, взяться за какую-нибудь работу. У вас, должно быть, влиятельные друзья…

— Милорд, я в составе вашего правительства только потому, что вы этого захотели. Думаю, нам незачем лицедействовать. И вот еще что. Может, я и янки, но зовут меня Джаред.

— А меня Генри. Джаред, если все пойдет так, как мы задумали, вам предстоит связаться в Лондоне с нужными людьми. Нас не должны видеть вместе. Или хотя бы пусть на наших встречах присутствует кто-то третий. Думаю, подойдет ваш кузен, сэр Ричард Данхем. Это ведь он положил начало нашему знакомству. Кроме того, не забывайте о предстоящем наследовании поместья Виндсонг.

— Само собой! — усмехнулся Джаред. — И кошелек у меня, слава Богу, тугой.

— Вот-вот! Мамочки-наседки уже квохчут. В этом сезоне впервые предстоит цыплят в свет вывозить, а тут такая партия… с тугим кошельком, — хмыкнул лорд Пальмерстон.

— Это они зря! Холостяцкую жизнь я ни на что не променяю.

Легкая интрижка — ради Бога! Но жениться? Благодарю покорно…

— Слышал, ваш кузен, лорд Томас Данхем, приехал недавно из Америки с женой и двумя дочками. Уже были у него с визитом?

Говорят, одна из дочерей — само совершенство. Кавалеры из высшего общества не успевают слагать в ее честь вирши.

— Я знаком лишь с Томасом Данхемом, — ответил Джаред. — Никогда не бывал у него в поместье. Знаю, что его дочери — близнецы, но видеть их мне не доводилось. Положа руку на сердце, нет у меня ни времени, ни желания возиться с цыплятами. — Он осушил свой бокал и сменил тему разговора. — Когда буду на Балтике, присмотрю лес под хорошие деревянные мачты. Полагаю, английскому флоту они пригодятся.

— Это было бы прекрасно! Может, Наполеон шустрее нас на суше, но не помешает ему напомнить, что Англия до сих пор правит морями. А потом вы вернетесь в Англию?

— Нет. Из России вернусь домой. Я ведь как-никак патриот, и как только приеду в Америку, сразу в Балтимор и на мой клипер.

Как говорится, попутный ветер в спину и семь футов под килем.

Необходимо пощупать английские суда — нет ли на них завербованных американских матросов.

— Вы и этим занимаетесь? — удивился лорд Пальмерстон.

— А что? Иногда мне кажется, что весь мир сошел с ума.

Возьмем, к примеру, меня. Кто я такой? Тайный агент моего правительства, но сотрудничаю с вами. Завершив свою миссию здесь, в Европе, помчусь на всех парах домой, чтобы, не переводя дыхания, дать бой британскому флоту. Не кажется ли вам, что в этом есть что-то ненормальное?

Генри Темпл Пальмерстон не выдержал и расхохотался вслед за своим американским гостем.

— У вас, Джаред, без сомнения, более оригинальный взгляд на вещи, чем у меня. Конечно, это безумие, однако спровоцировал его Наполеон, охваченный неуемным желанием подчинить себе весь мир.

Когда мы покончим с этим выскочкой, между нашими странами снова воцарится мир. Так оно и будет, друг мой, вот увидите!

Вскоре они распрощались. Лорд Пальмерстон первым выскользнул из отдельного кабинета в Уайт-клубе, где проходила встреча.

Джаред Данхем ушел минут через десять.

Сев в свою карету, Джаред сразу же провел рукой по бархатной обивке сиденья и нащупал плоский футляр. Он спрятал его незадолго до встречи с лордом Пальмерстоном. Бриллиантовый браслет — неплохой подарок на память при расставании, подумал он. Джиллиан, конечно, будет разочарована, так как ждет его с предложением руки и сердца. Увы и ах! Роскошный, усыпанный бриллиантами чистой воды браслет — это самое большее, что он может предложить ей взамен.

Джиллиан считала себя без пяти минут леди Данхем. Старик муж при смерти, она вот-вот овдовеет… Джаред у нее днюет и ночует. Пока не муж, но будет им!..

У него и в мыслях не было жениться — во всяком случае, не теперь и, уж конечно, не на ней. Джиллиан Абботт переспала если не со всеми лондонскими щеголями и хлыщами, то уж с половиной точно и пребывала в полной уверенности, что ему ничего об этом не известно. Он ехал к ней с твердым намерением в последний раз вкусить ее прелестей, вручить прощальный сувенир и расстаться навеки. Конечно, последует бурная сцена. Это он предвидел, решил сказать ей, что возвращается в Америку. Данхем надеялся, что дорогой подарок ее утешит. Он не питал никаких иллюзий относительно того, почему Джиллиан Абботт мечтает выйти за него замуж: Джаред Данхем был богат.

Богатством он был обязан бабушке со стороны матери. Сара Лайтбоди любила всех своих внуков, но давно уже решила свое состояние завещать только одному из них, Джареду.

У ее дочери, Элизабет, было трое детей, и, хотя та всех их одинаково любила, ее суровый муженек, Джон Данхем — Сара Лайтбоди в жизни своей не видела большего лицемера, — всегда выбирал козлом отпущения младшего сына, Джареда.

Сначала Сара Лайтбоди не понимала, чем вызвана неприязнь зятя к его младшему сыну. Порой она думала, что это форменное измывательство над ребенком. Джаред рос довольно привлекательным мальчуганом. Впрочем, Джонатан, старший брат, красотой ему не уступал. Джаред обладал прекрасными манерами и живым умом.